Мысли крутятся в моей голове, как одежда в стиральной машинке. Всё заканчивается странной сценой. Это свадебная церемония. Я вижу Дженет Лэйси в длинном белом платье, она идёт к стойке в приюте в окружении кошек.
Их сотни: большие и маленькие, полосатые, чёрные и трёхцветные. Они беспрестанно мяукают, а невеста движется в такт этой какофонии. Так странно.
Знаю, она выходит замуж за саму себя. Но что же случится дальше?
Кошки расступаются, и моему взору открывается большая золотая медаль, которая висит на стойке – медаль размером с тарелку для горячего. К ней привязана бело-голубая лента. Если присмотреться, на лицевой стороне можно различить профиль мистера Сойера; значит, это его награда за победу в конкурсе «Мистер Вселенная». Выясняется, что мисс Лэйси выходит замуж за эту медаль – безумие, но не более, чем брак с самой собой.
Вдруг откуда-то из моря кошек раздаётся звонок телефона. На рингтоне – тема из любимого папиного шоу про собак – «Маленького бродяги». Кошки поворачиваются к владельцу телефона – это папа, конечно, – и начинают шипеть на него. Тот пожимает плечами, отвечает на вызов и кивает. Потом протягивает мобильник мне и говорит:
– Стивен, мама хочет поговорить с тобой.
Тут я просыпаюсь. Но папа не исчезает.
– Стивен, подойди к телефону! Ты проснулся?
Он стучит в дверь.
– Стивен, мама ждёт.
Я открываю глаза и вскакиваю с кровати. Это больше не сон.
– Пап, входи.
Дверь открывается, и он протягивает мне телефон.
– Стивен, привет.
– Мам! – Я хлопаю глазами и зеваю. – Как ты?
– Услышала твой голос, и сразу стало лучше.
Я знаю, она улыбается, и пытаюсь стряхнуть остатки сна. Когда звонит мама, всё преображается.
– Мам, Кинг пропал.
– Ой, как жаль. Бедная Сальма. Она зашла в самолёт в слезах, потому что ей пришлось расстаться с парнем.
– Они были помолвлены? – спрашиваю я, всё ещё думая о своём странном сне про свадьбу.
– Кольца на ней не было. Но я не спрашивала. Она так громко плакала, что все смотрели только на неё.
– Подожди, ты сказала, это она его бросила? – спрашиваю я. – Тогда зачем плакать?
– Может, потому что ей этого не хотелось? Сальма сказала, он никогда и ничего не доводил до конца и ненавидел уборку.
Тут я вспомнил про все те открытые ящики и простыни на полу.
– Но она показала мне его фотографию. Такой красавчик! Кажется, бодибилдер. Занимается гипсокартоном. Бьюсь об заклад, работает он не много.
– Бодибилдер? – повторяю я, вспоминая комнату, забитую спортивным инвентарём.
– Да, тягает железо, но по дому не делает ничего, – мама смеётся, я тоже не могу удержаться.
– Как бы там ни было, – продолжает она, – Сальма волновалась, что он не покормит её змею. Ну ты понимаешь, из мести. А её не будет дома три дня. Поэтому я спросила, где она живет. Я готова была сделать всё, лишь бы она успокоилась. Папа мог бы съездить к ней и проведать змею. А потом она назвала адрес, и я поняла: ты тоже справишься.
– Ну ты позвонила посреди грозы.
– Я знаю. Даже вылет отложили.
– Мы дошли до её дома, когда буря утихла. Но в аквариуме была только мышь.
– Значит, с Кингом ничего бы не случилось. Ты не поверишь. Мужчине, который сидел перед Сальмой, взбрело в голову, что змея сбежала на борту, и рейс задержали из-за этого.
– Так не бывает.
Мама молчит.
– Правда же? – настаиваю я. – Такого ведь никогда не было? Змеи никогда не сбегали в самолётах?
– Ну… однажды. На рейсе «Эйр Индия». Я слышала, им пришлось демонтировать несколько кресел, чтобы поместились носилки. А когда кресла поставили обратно, какой-то пассажир заметил змею, свернувшуюся клубочком в одном из них.
– И как ты поступила? – спрашиваю я.
– Я? Я никогда не работала на «Эйр Индия».
– Нет. С тем парнем, который думал, будто по салону ползает змея.
– Ох, ерунда. Кажется, он слишком много выпил. Дождь шёл стеной, сверкали молнии – всем было очевидно, почему мы задерживаемся. Мы велели ему успокоиться или покинуть борт.
– И это сработало?
– Это и дополнительный пакетик кешью.
Прямо как с Микки.
– Мы надеемся, что Кинг найдёт обратную дорогу к аквариуму. Кинули ему туда свежую мышь. Когда вернётся его хозяйка?
– В понедельник вечером.
– Как раз к «Кото-строфе».
– А что это?
– В приюте распродажа кошек. Сотрудница приюта дала мне несколько листовок, чтобы раздать их.
– Всё понятно. – Я слышу чей-то голос на заднем фоне. – Стивен, послушай, мне пора. Надеюсь, змея Сальмы вернётся домой. Ты, главное, не волнуйся. Люблю тебя!
– И я тебя люблю, мама. – Я смотрю на трубку и ещё минутку думаю о том, как скучаю. Потом вздыхаю и спускаюсь на кухню, где папа готовит завтрак.
Я не успеваю поставить трубку на зарядную станцию, как телефон звонит снова. На экране определителя высвечивается номер мистера Руперта. Тут-то я и совершаю вторую ошибку за день: подбегаю к папе и признаюсь, что мы выходили ночью из дома. Иначе ведь мистер Руперт расскажет всё сам.
– Пап, ты же помнишь про ловушку с танцующей мышью? Прошлой ночью нужно было её срочно проверить, убедиться, что Кинг не сбежал. Вот только у дома нас застал мистер Руперт. Я думаю, поэтому он и звонит.
День второй. Ошибка третья
– Ты хочешь сказать, что выходил на улицу после того, как мы разошлись по кроватям? И как теперь тебе доверять? – Папа качает головой, а затем наконец берёт трубку так, будто это дымящееся ружьё. – Алло? Да. Он сидит рядом. Конечно.
Папа передаёт трубку мне.
– Здравствуйте, мистер Руперт.
– Я нашёл баллончик краски.
Так вот причина, по которой он звонит.
– Серьёзно? Где?
– Рядом с домом твоей подруги Рене. Вообще-то, у соседней двери. С северной стороны.
Это дом Рювена Джирада. Но Рювен всё время был с нами.
– Как раз в том месте, где братцу Рене было бы так удобно его бросить, – продолжает мистер Руперт.
– Аттила здесь ни при чём. Он не мог сделать этого. – Ох, пожалуйста, только бы это был не он. И всё из-за вора, который не выбросил баллончик у последней разрисованной им машины. – Думаете, полицейским понадобится эта улика?
– Да. Я должен сказать, где нашёл баллончик. Им это не понравится.
