— Вова! — ко мне на голову упала Прелесть, пахнущая порохом и огнём.
«Запах гвардейской ленты» — подсовывает странноватую ассоциацию подсознание.
— Ты видел? Нет, ты видел? Мы — ух-х!
Сплясав на голове подобие ритуального танца, сопровождаемого фразами наподобие «Мы — вж-ж, а они ка-ак — бух! А потом — яма! А я… нет, ты видел?!», Прелесть сильным толчком подкинула себя в воздух и полетела вперёд, уже под отводом глаз.
Где-то там, со стороны Быханова сада, слышатся звуки боя, и очень серьёзного. Выстрелы из пушек и крупнокалиберных пулемётов, разрывы мин и гранат, автоматная стрельба и прочие признаки близкой войны. Ветер приносит маслянистые, едкие запахи пожара, сгорающего пороха и прочей военной химии. Разыгравшаяся фантазия услужливо подкидывает, что в этом дыму могут быть частицы сгоревшей человечины, отчего хочется блевать. Ёбаная психосоматика!
Бой продолжается, и Прелесть с Лапочкой в самой его гуще…
От этого болит сердце и ощущение собственного скотства давит, гнетёт и всячески довлеет. Приходится напоминать себе, что они взрослые пикси, существа ни разу не травоядные… помогает слабо.
Пробежав полсотни метров, падаю, держа в одной руке автомат, а в другой планшет, закрывая его своим телом и молясь, чтобы неизвестная, но очень меткая падла, стреляла не в меня.
— В гоблов стреляй, сука! — шепчу неистово, вжимаясь в землю, — Их много, не жалко! Одним меньше… не в меня! Не в меня!
Прижавшись к земле, пережидаю обстрел, пока Слава не влетел в пролом стены, тараня огромной башкой некстати взявшегося стрелка. Несколько секунд смертельного танца рептилоида, и путь чист.
— Вперёд! — снова показываю пример, стараясь не обращать внимания на боль в ушибленном колене. Два или три гобла остались лежать, остальные просачиваются в Военный Городок, разделяясь на три группы.
Десяток гоблов со мной в качестве прикрытия, остальные поровну делятся между Славой и Анваром. За исключением погибших, разумеется…
Остро не хватает нормальных бойцов, но увы — тот случай, когда в жизнь вмешалась политота. Мы — вольный отряд, и часть Совета полезла в залупу, не желая отдавать чужакам своих бойцов под начало.
Наверно… да даже скорее всего, можно было договориться, но в залупу полезли уже мы, все трое. Ну да, и так на нервах, а тут ещё политику вздумали прокачивать местные активисты! Нашли, блять, время!
Как по мне, обе стороны зря так поступили, но Раскол между нами и Опытной прошёл. Теперь мы окончательно Вольный отряд, и значит, действовать будем, исходя из собственных интересов.
— Блядь… — выплёвываю слова вместе с землёй и пылью, поднимаясь с земли после очередного паденья, — какая только херь в голову не лезет!
Сплюнув ещё несколько раз, свистом привлекаю внимание гоблов и жестами показываю порядок действий. Не сразу, но соображают, обтекая стоящие на обочине дороги автомобили, один из которых догорает, весело чадя чёрным, вонючим пластмассовым дымом.
В Военном Городке зеленошкурые выглядят настолько чужеродно, насколько это вообще возможно. Даже шаманский отвод глаз помогает слабо, будто сам Дух Военщины восстал против диверсантов в грязных набедренных повязках. Ни тебе ублажающих начальственное сердце подвортничков, ни начищенных берцев, и вообще — не в ногу, мать их, крадутся!
— Володя? — выглянула из открытого окна первого этажа смутно знакомая полноватая женщина, пахнущая духами, потом и краской для принтера, — А ты что здесь…
Один из гоблов мгновенно ударил её копьём в горло и тут же присел, а двое его товарищей, оттолкнувшись от ссутуленной спины, влетели в помещение. Несколько секунд…
… и в оконном проёме показалась оскалившаяся рожа гоблина.
— Вот так и живём, — бормочу вслух, подтягиваясь и переваливаясь через подоконник. Какое-то офисное помещение… не важно! Пытаясь не обращать внимания на угрызения совести и трупы вольнонаёмных, располагаюсь с относительными удобствами.
Разрываюсь между необходимостью хоть как-то координировать боевые действия, и собственной безопасностью. По-хорошему, сейчас нужно провести зачистку здания или хотя бы этажа, но…
… сидим. Гоблы нарисовали кровью убитой женщины какие-то кракозябры на двери и дверном косяке, и поймав мой взгляд, кивают успокаивающе. Дескать — не дрейфь, Товарищ Вова! Морды у них спокойные, так что стараюсь держать морду лица невозмутимой.
… а в голове раз за разом встаёт «Володя? А ты что здесь…» Потом… потом буду есть себя поедом и просыпаться от кошмаров, а пока — некогда! Сука-война…
Едва я успел ухватить ситуацию на планшете, донеслись звуки миномётного обстрела со стороны «Малибу», а потом глухо ахнул чудовищной силы взрыв, качнулась земля под ногами, и заправка «Лукойл» на Терешковой прекратила своё существование.
«Война — ни разу не романтично, — мелькает в голове непрошенная мысль, — вот совсем!»
Успеваю смотреть в телефон, координируя пиксей по прямой связи.
— Сестрёнка, вокруг Анвара кругами полетай! — кричу в телефон, и несколько секунд бешено пялюсь в экран — верно ли она меня поняла?!
«Двойка с минусом за такое планирование… Всем» — грызу себя поедом, видя всё новые и новые косяки в планировании операции.
Сестрёнка поняла верно, и через несколько секунд я смог увидеть волка, пробирающегося к шестой поликлинике по всем правилам разведки. По-пластунски, зигзагами, прижимаясь к стенами домов и прячась в воронках. За ним приданный отряд гоблов под отводом глаз, грабить.
Аптечные склады, медицинское оборудование, а по возможности — выкрасть медиков. Любых! В наших условиях человек, способный грамотно сделать перевязку и вколоть укол в вену, а не только в жопу — на вес пусть не золота, но жизненно необходим. Буквально.
А человек, который прошёл какое-никакое обучение, и может не просто делать сам, но и (что важнее всего!) учить других — ценность стратегическая. Объяснить, почему именно так, а не иначе, поделиться опытом, накопленным на сотнях и тысячах пациентов, а не только на ком-то из домашних десять лет назад.
Медики, биологи-зоологи, ветеринары (вот уже где кладезь талантов!), химики… любые! Берут спившихся, сторчавшихся, с поганым характером, с нетрадиционной ориентацией…
Пару раз корректирую движение Анвара, успевая заметить через телефон отряды противника и…
… стискиваю зубы, видя устроенную гоблами засаду на военных. Два десятка зеленошкурых, разом мечущих отравленные дротики из невидимости, это очень, очень серьёзно… С расстояния в двадцать пять метров гоблы не умеют промахиваться.
— Как-то всё это не правильно, — шепчут мои помертвевшие губы, а совесть не вовремя напоминает, что погибшие — свои, и что они под воздействием психотропных препаратов и ментальных техник, но…
