— Сии-тян, будешь онигири?
Девочка схватила в руку сразу три детские маленькие онигири, чем насмешила взрослых.
— Сиори, ешь по одному.
Но та, не обратив внимания на замечание Ами, на этот раз потянулась рукой к яичнице.
— Нужно есть вилкой.
Стычки между матерью и дочерью происходили не только дома. Хотя Тосия в присутствии дочки не мог сосредоточиться на еде, с другой стороны, благодаря ей, никогда не бывало скучно.
Наевшись, Сиори начала носиться босиком по газону. Тосия поймал её, надел носки и туфли и стал играть с ней в мяч. Присоединившаяся к ним Ами постоянно закидывала мяч подальше, и Сиори с громким радостным криком бежала за ним.
Глядя на от души веселящуюся и смеющуюся дочь. Тосия чувствовал, как теплеет у него на душе. Конечно, в выходной хотелось побездельничать дома, но приятная праздность не идёт ни в какое сравнение с одной лишь улыбкой на лице ребёнка. И с работой всё гладко, и симпатичная дочь есть… Простое счастье, которое в молодости казалось скучным, а сейчас, наоборот, было желанным.
Тосия взглянул туда, где было разложено покрывало; мама задумчиво смотрела на океанариум. Он вспомнил, что когда-то и она бегала и играла с ним, и мысль о том, что мама постарела, навеяла грустные чувства. На её лице заметна усталость, и выглядит она неважно. Как говорится, опасность миновала, и они незаметно забыли, что ещё летом мама кашляла кровью. Тосия только собрался окликнуть её, как, опередив отца, к Маюми подбежала Сиори.
— Бабушка, Сии-тян сейчас будет врачом.
Видимо, даже двухлетний ребёнок что-то чувствовал. Сиори приложила к животу Маюми, как стетоскоп, мячик, который только что выиграла. Видно, запомнила, как это делается, когда её пару раз в месяц водили к педиатру…
— Спасибо. Сии-тян — добрая девочка.
Маюми погладила её по голове, и Сиори со словами: «Дарю тебе» великодушно протянула ей мячик.
— Мама, всё в порядке? — спросил Тосия.
В ответ Маюми, кивнув, встала.
— Схожу в туалет.
— Сии-тян тоже пойдёт!
Ами пыталась её удержать, но Сиори не слушала. В результате решили пойти все втроём.
Тосия уселся, скрестив ноги, на покрывало и отпил из бутылки чаю. Немного передохнув, вдруг вспомнил про белый конверт, который Ами передала ему в машине, и вытащил его из внутреннего кармана куртки. Хотя имя отправителя не было указано, увидев на почтовом штемпеле иероглиф «Сакаи», Тосия почувствовал, как сердце его забилось. С городом Сакаи его могло связывать только «Сино».
Убедившись, что жены, матери и дочери ещё не видно, Тосия осторожно разрезал конверт.
Тем же квадратным почерком, что и адрес на конверте, было написано: «Господину Сонэ Тосия». Отправителем, как уже можно было предположить, оказался повар из «Сино». Письмо занимало одну страницу. Сезонные приветствия отсутствовали.
«Есть кое-что, что я хочу сообщить вам.
В октябре в кафе два раза приходил журналист из газеты. Говорил, что собирает материал по делу „Гин-Ман“. К моему удивлению, у него была фотография мужчины с лисьими глазами…»
У Тосии перехватило дыхание. Журналист собирает материал…
В следующее же мгновение, подобно тому, как поднимается боль из желудка, к горлу подступил страх. Журналист из газеты пытается докопаться до правды. Когда Тосия стал спрашивать себя, почему именно сейчас, его внезапно осенило некое предположение, и он весь похолодел.
Не просочилась ли откуда-нибудь информация о кассете и тетради?
Поднеся руку к учащённо бившемуся сердцу, Тосия пытался успокоить дыхание. Надо было быть осторожнее…
Тосия всё смотрел, не возвращаются ли родные, а в голове его вихрем кружились мысли.
Невозможно противопоставить ничего информационной сети. Если профессиональный журналист, используя все свои каналы, решит что-то выяснить, он без проблем узнает любой адрес. Конечно, к ним в руки уже попала фотография мужчины с лисьими глазами.
До сих пор Тосия гонялся за своим прошлым. Теперь, в одно мгновение, он превратился в преследуемого, но не мог осознать этого. Мысль о том, что журналисту удастся до всего докопаться, ужасала его. Одна вспотевшая рука всё ещё держала письмо; другую, свободную руку Тосия сжал в кулак и опустил на колени. Взгляд его ухватил мячик, лежащий на покрывале, и он твёрдо решил, что должен защитить Сиори, чего бы это ему ни стоило.
По крайней мере, повар ничего не рассказал журналисту о Тосии и Хорите. В письме он писал, что, «возможно, стоит позвонить журналисту и получить от него информацию», но Тосия совсем не был готов к этому.
«К письму прилагаю визитку журналиста».
Тосия с трепетом развернул японскую бумагу. Увидев визитную карточку, почувствовал, что пути отступления отрезаны.
Он пристально вглядывался в визитку и имя своего «преследователя».
Журналист отдела культуры газеты «Дайнити» Акуцу Эйдзи…
6
Сладкая карамель оставляла горьковатое послевкусие. Обычно он не пил кофе, но этот ему понравился.
Тосия, поставив кружку на стол, посмотрел на Кавамуру Кадзунобу, стоящего поодаль. Кавамура, держа в руках брюки от костюма, внимательно и в то же время быстро проверял работу. Глядя на то, как он время от времени правой рукой вдруг поднимал очки, Тосия чувствовал тоску по былым временам.
Мягкие лучи октябрьского солнца проникали в рабочее помещение. Раньше Кавамура принимал заказы «Ателье Сонэ» и шил костюмы, то есть был «внешним сотрудником». Три года назад, с тех пор как Тосия сменил стиль управления, он не отвечал на звонки, притворяясь, что его нет дома, и даже перестал отправлять новогодние открытки.
Вчера Тосия, зайдя в мастерскую одного портного, с которым у него был контракт, услышал, что Кавамура два месяца назад ушёл с работы, и решил навестить его дома. Дом был небольшим, но рабочая комната отличалась просторностью. Несмотря на наличие рабочего стола, подставки для утюга, шкафа, занимавшего половину стены и заполненного картами клиентов, а также коробок со старыми вешалками, ощущения тесноты не было.
— Как кофе?
Застигнутый врасплох Тосия только и смог, что дать банальный ответ: «Вкусно». Находясь перед опытным мастером, он всё ещё чувствовал напряжение.
— Купил кофемашину. Считал, что некрепкий кофе, приготовленный женой, самый вкусный, но этот вкуснее.
Только что узнав, что жены Кавамуры не стало год назад, Тосия был поражён. С самого детства отец брал его с собой, понаблюдать, как работает Кавамура. Тогда супруги ещё снимали квартиру. Его жена была круглолицей доброй женщиной. У них не было детей, и Тосия помнил, как они с отцом любили Кавамуру.
— Я слышал, что вы уволились.
