Сидящий за круглым столом в ресторане, похожем на китайский, мужчина в костюме поднимает небольшую кружку. У него богатые чёрные волосы и очки в серебряной оправе. Он выглядит проницательным — и в то же время отстранённым человеком. По крайней мере, это не было лицо «жертвы».
— Это Аоки Рюити. — Тории написал на доске это имя. — Вид у него интеллигентного якудза. Владел несколькими подставными компаниями, имел офис в Киото. Сразу скажу, что пять лет назад скончался от болезни. Образование — старшая школа, но это знаменитая частная школа в Хёго. Этот тип был силён в математике. По пересмотренному закону о торговле, принятому за два года до того, как разразилось дело «Гин-Ман», компании потеряли возможность сотрудничать с профессиональными корпоративными рэкетирами. Он заинтересовался этим и, став посредником между рэкетирами и компаниями, сколотил капитал. Поэтому вполне возможно, что он получал внутреннюю информацию о фирмах, подвергавшихся угрозам.
Тории, даже не поздоровавшись, сухо выдавал факты, касающиеся важного лица. Все, начиная с Акуцу, перенесли своё внимание на его рассказ.
— Этот тип — центральная фигура. Он улаживал вопросы с машинами, угнанными Канадой Тэцудзи, вместе с Ёситакой оказывал влияние на биржевых спекулянтов, сделавших «денежным королём» производителя патинко в Киото, в редевелоперском бизнесе в Осаке использовал предпринимателей, пользовавшихся поддержкой Уэхигаси, для скупки земель. Про мужчину с лисьими глазами точно не знаю, но с остальными тремя его точно что-то связывало.
Акуцу подумал, что Аоки — один из двух главарей. Но таким образом получается пять человек. Раз было всего семеро, то, может быть, они разделились на пятерых и двоих? Или главарём с самого начала был Аоки?
— Полиция не следила за ним?
— По делу «Гин-Ман» — нет. Собирать деньги у него получалось хорошо, да и сама группировка была небольшой. Судимость была только одна — по делу, которое завела префектурная полиция Киото, за нарушение старого закона о сделках с ценными бумагами.
— А что за подставные компании?
— В основном в области недвижимости и строительства, а ещё консалтинговые, в чём я плохо разбираюсь.
Журналисты записывали диалог Тории с главным репортёром префектурной полиции.
— Есть ещё одна любопытная информация. — Тории указал на Акуцу. — У Акуцу в Сиге был телефонный разговор, так? Про облаву в киотском укрытии. Все следователи, получившие особый приказ, были специалистами по борьбе с якудзой. Когда одному из них был задан вопрос, нашли ли они отпечатки пальцев, он пришёл в замешательство и прервал разговор. Разумеется, и официального сообщения не было, и Национальному полицейскому агентству тоже ничего не сказали.
— Я как раз собирался сказать про это. Возможно, имевшие отношение к борьбе с якудзой из префектурной полиции Сиги были причастны к этому.
— Нашли одного следователя, который общался с Аоки.
— Из Сиги?
— Да. Икусима Хидэки.
Ответив на вопрос главного репортёра из префектурной полиции, Тории опять взял маркер и записал на доске: «Икусима Хидэки».
— Икусима был следователем по борьбе с якудзой из главного управления полиции префектуры Сига. Похоже, довольно волевой тип. В восемьдесят втором году по подозрению во взяточничестве его заставили уволиться, держа это в строжайшем секрете. Икусима, видно, слил всю информацию якудзе и получил деньги. Он и общался с Аоки.
— Ещё когда был на службе?
— Не знаю. Но после того, как Икусиму прогнали из полиции, он вроде работал в Киото. А может, они познакомились незадолго до преступления…
— Где сейчас Икусима?
Повернувшись к главному репортёру из первого отдела расследований, Тории покачал головой.
— Его местонахождение неизвестно.
Опять то же самое. Все люди, предположительно имевшие отношение к тому делу, исчезли. Единственный, о ком есть точная информация, это Аоки, но он умер, так что его уже ни о чём не спросишь.
— Отпечатки, обнаруженные в укрытии в Киото, принадлежали Икусиме? — подняв руку, задала вопрос журналистка из бюро в Киото; основной темой её задания будут поиски укрытия преступной группы.
— Вероятность этого довольно высока.
— Почему же полиция Сиги молчала?
— Даже если предположить, что это были отпечатки Икусимы, — поскольку нельзя было утверждать, что он состоял в преступной группе по делу «Гин-Ман», полиция Сиги ничего и не сказала. Более того, у одного из приятелей Икусимы имелся бизнес по утилизации промышленных отходов.
Акуцу поразился способностям Тории, которому в одиночку удалось собрать столько сведений. Интересно, сколько же у него источников информации? Да, его надменность вызывала раздражение, но он имел на неё право.
И тут наконец до Акуцу дошёл смысл слов «промышленные отходы».
— Он мог достать синильную кислоту.
Рассказ Тории заставил журналистов заволноваться. Добавить Икусиму и этого знакомого — и получается семь человек. Похоже, все главные действующие лица определены. Однако Акуцу что-то смущало. Если допустить, что Аоки — босс, из оставшихся шести человек кто-то, вероятно, оказался предателем. В таком случае, какой смысл имела встреча в «Сино»?
Акуцу взглянул на висевшую на доске фотографию Аоки Рюити.
Кто же поднял мятеж против этого человека?
2
Стоя перед знакомой раздвижной дверью, он наблюдал за окрестностями. Встретился взглядом с женщиной, ехавшей на велосипеде, но та, не обратив на него внимания, проехала мимо.
Он пришёл сюда уже в третий раз. Приложив ухо к стеклянной двери в деревянной раме, прислушался к тому, что происходит внутри. Не было слышно ни голосов, ни иных признаков того, что там кто-то есть. Если там вдруг окажется хозяйка, ничего выяснить не получится, поэтому промах недопустим.
Прошло два дня с тех пор, как состоялось совещание. Получив фотографию Икусимы, журналисты выяснили, что предпринимателем, занимавшимся утилизацией промышленных отходов, был человек по имени Ямасита, его кохай в секции дзюдо в старшей школе. У Акуцу были фотографии Аоки и Икусимы. Достоверность материала будет сильно зависеть от того, удастся ли получить подтверждение повара.
Повторяя себе, что эти напряжённые дни вот-вот закончатся, Акуцу открыл раздвижную дверь. За дверью, открывшейся без усилий, горел тусклый свет; внутри никого не было. На первом рубеже всё чисто.
— Прошу прощения…
Как всегда, в ответ раздалось: «Да», и послышался приближающийся звук гэта. Повар был в неизменной бандане, лицо всё так же небрито. Всем своим видом он выражал недовольство. Но это нормально — в такие моменты самое ужасное, когда лицо собеседника не выражает ничего.
— Опять ты?
— Извините за наглость…
