— То есть вы до сих пор не в курсе, где находится Соитиро?
— Не-а.
Накаи сразу же взялся за только что подоспевшее саке. Дощечка, на которой лежали суши, пустела на глазах.
— А что стало с женой Икусимы?
— A-а, с женой… Что же с ней стало-то…
— Не помните? Сын-то ведь с поджигателем сбежал.
— Странно, но не помню… После пожара фирма развалилась.
— Вам не кажется это странным?
— Что именно?
— Вероятность того, что Соитиро-кун в первую очередь свяжется именно с матерью, была самой высокой. Скорее всего, там вы и натянули свои сети.
— Ничего не знаю. По крайней мере лично я за женой не следил.
— Ну, другие-то члены банды рассказывали?
— Сказал же, не знаю, — грубо прервал его Накаи. Этот человек утверждал, что отошёл от дел, но по сути он остался прежним. Однако, раз уж они добрались до Имабари, отступать Акуцу не собирался.
— Для этой женщины Соитиро-кун оставался единственным членом семьи. Было бы естественным предположить, что она подала заявление в розыск. Почему же она этого не сделала?
— Понятия не имею. У неё и спросите.
Акуцу делано вздохнул, а Накаи продолжил с удовольствием потягивать саке.
— Про женщину ничего не знаю, а вот про Цумуру кое-что слышал.
— Про то, где он?
— Ага. Где-то с полгода назад.
— И где же он сейчас?
— А сегодня только суши будут?
Газетные издательства, не практиковавшие плату за интервью, неприязненно относились к покупке информации за деньги. Но вчера на работе Тории передал Акуцу белый конверт со словами: «На всякий случай». Акуцу достал конверт из внутреннего кармана пиджака и подтолкнул его в сторону Накаи. Тот тут же заглянул в него и пересчитал деньги. Затем, не меняя выражения лица, произнёс: «Хиросима».
— А чем он занимается в Хиросиме?
— В игорном салоне для игры в маджан работает. Где-то в центре города.
На вопрос, как называется салон, Накаи взял ручку Акуцу и написал в блокноте «Эльдорадо».
— Салон и сейчас существует?
— Скорее всего.
— Вы-то сами ездили повидаться?
— Нет, только разговоры слышал.
— Два члена вашей группировки были убиты, и вы не поехали навестить убийцу? Почему?
— А что я сделаю человеку, который завязал? Дело прошлое. К тому же банды Аоки больше нет.
— Интересно, сам-то Цумура знает, что его местонахождение известно?
— Да всё в порядке. Он же дурак… Всё, устал я.
Накаи засунул конверт в карман куртки и поднялся, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Вышел из-за стола, небрежно махнул рукой хозяину забегаловки и был таков. Акуцу и Тосия были застигнуты врасплох, но в итоге решили доесть оставшиеся суши — не оставлять же. И икра морского ежа, и морская улитка — всё было настолько свежим и вкусным, что можно было вполне обойтись без соевого соуса. Но на душе у Акуцу было мутно. Они доели суши, взяли ещё по горячему чаю и расплатились. Журналист уже взялся за дверь, когда позади него раздался тихий голос:
— Не лезли бы вы в это дело.
Акуцу оглянулся. Хозяин закусочной стоял за стойкой и раскладывал на льду рыбное филе. Видимо, почувствовав на себе его взгляд, глаза он так и не поднял.
3
На грязноватых цементных ступеньках играли солнечные блики. Ступени были в трещинах, в углах набились пыль и бумажный мусор. Ближе ко второму этажу солнечные лучи пропали, и на спину идущего впереди Акуцу падала тень. Трудно было предположить, что творилось у него на душе, но во всех его движениях сквозила какая-то лёгкость — неважно, шёл он по улице или поднимался по лестнице.
Уже два с половиной часа они снова ехали по дороге Симанами Кайдо. Всё это время Акуцу был за рулём. Тосия предлагал подменить его, но тот отказался — «водить для меня не проблема» — и продолжил без устали крутить всё того же Стинга. Движение было неизменным спутником его работы, и ощущение усталости у Акуцу, возможно, отличалось от усталости владельца ателье.
Тосия согласился сопровождать его, даже не пытаясь скрыть своей нерешительности. Так же было и когда Хорита позвал его к Амати Сатико. Тосия боялся узнать правду, но снова и снова выбирал «движение вперёд». Одновременно с этим он больше не желал быть жертвой.
Дверь в «Эльдорадо» была стеклянной, на ней — большая дверная ручка квадратной формы. Через окна по правой стороне лениво проникали солнечные лучи; освещение было отключено, и потому в помещении царил полумрак. Внутри стояло с десяток столов для игры в маджан. Расстояния между ними почти не было. Вокруг столов стояли простенькие кресла. На столиках, по бокам от них, — пепельницы. Хотя гостей не было, зал всё равно был задымлён. На крючках на восточной стене болтались вешалки. К гостям повернулся широкоплечий мужчина: смуглая кожа, волевое выражение лица, слегка изнурённый вид.
— Добро пожаловать! Вы вдвоём? За этот стол для троих, если не против. Пока не подойдёт ещё один человек, я составлю вам компанию. Секундочку, свет включу…
Несмотря на грозный вид, речь у мужчины была мягкой. Тосия, внимательно наблюдавший за ним, ожидал, что это и есть Цумура, так как человек говорил на кансайском диалекте, но первым заговорил Акуцу, и Тосия решил довериться профессионалу.
— Просим прощения, но мы не клиенты.
— Что?
— Мы ищем человека.
— Вот как?
Похоже, мужчина потерял к ним интерес и снова принялся развешивать вешалки.
— Мы ищем человека по имени Цумура Кацуки.
Мужчина замер и обернулся.
— Цумуру? А вы его знакомые?
— А вы, извините, не Цумура?
— Я? Да нет…
— Правда? Вы же на кансайском диалекте говорите.
— Я родом из Осаки, но я не Кимура.
Акуцу протянул ему свою визитку.
— Журналист? — удивлённо произнёс мужчина. — Я — коллега Цумуры, фамилия Иманиси. Ну, не то чтобы коллега… Нас всего-то двое и было. Владелец поручил тут всем заниматься, вот мы по очереди и работали.
Судя по выражению его лица, этот человек говорил правду. Если во время инцидента с поджогом Цумуре было ближе к тридцати, то сейчас ему должно быть за пятьдесят, а Иманиси выглядел помоложе.
— Вы сказали, что были коллегой Цумуры — то есть сейчас он здесь не работает?
— Он исчез.
— Исчез?
— Совершенно неожиданно, полгода назад. Сам удивлён.
— Ни с того ни с сего? Может, у вас какие-то соображения есть на этот счёт?
