У меня закрывались глаза от нашей близости, я вновь и вновь прижималась губами к его лицу, искала его на ощупь, в темноте. Натыкалась на грубые поцелуи, такие властные, такие жесткие и полные страсти. Он хотел только меня, вне сомнений. Я позволяла убивать себя вновь и вновь, с каждым толчком поддаваясь его теплой как одеяло заботе, которая топила меня под страстью, похотью и желанием. Я не умела. Не умела читать себя и понимать, как эта близость меняет все моим мысли. Я была так сконцентрирована на ней, что не поняла, в какой момент оказалась сидя на его плотных мускулистых ногах, в крепких объятиях, лицом к лицу.
— Покажи мне свое желание, моя жемчужина. Я хочу видеть его, давай, малышка. — Он сжимал меня все крепче, насаживая на себя, и в какой-то момент я повела бедрами, сама изменяя угол.
Он застонал прямо в мой рот.
— Продолжай. — Я замедлилась, уступая ему в частоте движений и начала двигаться самостоятельно, но с большим чувством, отдавая мужчине то, что он разбудил во мне. — О, Аорелия.
Он вновь сжимал мое лицо, клеймя губы, своим ртом и языком. Он заглядывал в лицо, заставляя меня захлебываться в той грозе, что была на их поверхности. Зарывался пальцами в мои волосы, сжимал голую, открытую для него кожу, забираясь пальцами в самую суть. Я умирала и перерождалась вновь, пока не поняла, что внутри моего живота затянулась тугая раскалённая пружина, готовая взорваться в любой момент.
— Родерик… — прошептала я, теряясь от этого чувства. — Я… Я сейчас… Не знаю…
— Давай, жемчужинка. Кончи для меня и на мне. — Прозвучало так пошло, так грязно и так будоража, что я с громким криком затряслась в его руках, будучи тут же подхваченной и прижатой к нему.
Я стонала и извивалась, совершенно забыв о движениях, которые мужчина вновь взял на себя, и продолжил двигаться во мне с невероятной скоростью. В комнате слышались хлопки, стоны, его тяжелое дыхание. Когда я без сил уткнулась носом в его плечо, член внутри меня запульсировал и я ощутила горячую струю, которая заполняла меня вязкой жидкостью, мужским семенем.
Меня опустили на постель, но выходить не торопились, размеренно двигаясь, удерживая внутри все, что могло вытечь, осторожно покусывая мои все еще стоящие соски, успокаивая после жаркой близости.
— Ты умница, малыш. Ты отлично справилась. — Он покусывал косточку моей ключицы, когда я поняла, что все силы были сожраны сначала страхом, а затем невероятной близостью, которая стала финальной точкой моего дня. — Иди ко мне.
Он вновь перевернулся, укладывая меня к себе на грудь, продолжая неспешно двигать все еще не потерявшим твердость членом. Я была опустошена, совершенно от начала до конца, но не болезненно, а словно у меня попытка начать все с чистого листа, обновление.
— Спи, моя девочка. Я останусь с тобой. Спи. — Он поглаживал мои волосы, и смотрел в потолок о чем то задумавшись. У меня не было сил с ним спорить и, коснувшись губами кожи, я подложила руку под щеку, проваливаясь в сладкий, полный радости сон.
Глава 22
Я проснулась рано. Солнце только показалось из-за горизонта и первыми лучами освещало гладь спокойного моря. Это море не тревожили ветра, стихшие на время, позволяя отдохнуть и насладиться таким долгожданным покоем.
Ярл был рядом. Он лежал на спине и даже во сне прижимал меня тяжелой рукой. Тигр спал. Широкая грудь взымалась в воздух, поднимая мою лежащую на его груди ладонь. Его лицо было умиротворённым, нахмуренные обычно брови были расслаблены, и я засмотрелась. Темные ресницы смотрели вверх задранными по-мужски кончиками, широкий подбородок с подстриженной щетиной, которая скрывала под собой чувственный рот, с грубоватыми губами. Его можно было назвать красивым. Не лощеным юнцом, а привлекательным мужчиной, от которого вполне могли дрожать колени. И этот шрам… Он был как та самая черта, которая делала из него не просто внешне привлекательный объект, а наделяла его мужеством и характером. Зачем я говорю себе это в который раз? Я и так уже утонула.
Я была к нему очень близко. Обнаженная кожа приятно обжигала тело, заставляя меня думать, будто он действительно мой, целиком и полностью.
Мысли вернулись к Виктории.
Я поступала не честно, позволяя себе надеяться, проявлять собственнические мысли в его сторону. Он не принадлежал мне. Он не мой. Я только красивое дополнение к тому, что у него уже было. Фантик от сладкой конфеты, которую он съел накануне.
Тоска забралась куда-то под ребра.
Мне обессиленно хотелось завыть от неудовлетворённого и грубо оборванного чувства единения. Свернуться в комок, выгнать ярла за дверь и зарывшись в ворох одеял, прорыдать до конца своей жизни. Почему я решила, что он нужен мне? Я же сама мечтала о том, что этот брак приобретёт чисто формальный оттенок, почему сейчас так больно думать, что он не принадлежит только мне? Что я делю его с кем то…. Нет, даже не так. Он сам решает, кому позволять быть с собой.
Сегодня он предпочел меня в своей постели, а завтра? А через месяц и год? Как скоро ему пресытится и мое существование? Как скоро в замке появится еще одна женщина, на которую я буду смотреть так же, как Виктория смотрит на меня? Мне стало ее поистине жаль. Сейчас я жадно забирала его у нее, воровала все внимание, что должно было принадлежать только ей. Но, я такое же развлечение, как и пиры, бои и турниры. Я здесь только для того, чтобы раскрасить серые будни ярла, которому опостылела его когда-то любимая жена, которой я стала временной заменой.
Но его любопытство пройдет. Такой как он быстро охладевает к впечатлениям и никогда не остается на месте. Он найдет новое развлечение, а я… А я навсегда останусь здесь, раздражая его своим присутствием, напоминанием о том, как мне было хорошо с ним, когда желание играло в его венах, своими грустными черными глазами. У Виктории был отец, который готов был, вступится за дочь и возможно ему удастся добиться от ярла каких-то действий, я же не способна защитить свои интересы. Меня некому защитить, и как только благосклонность ярла падет, я останусь совершенно одна.
Мужчина, словно почувствовав мой глубокий мысленный процесс, заворочался. Он повернул голову и, встретившись со мной глазами, как-то облегченно прикрыл их вновь, забрасывая меня к себе на грудь. Его руки не ждали. Они просочились между прядями моих волос, заставляя повиноваться и склонившись к лицу мужчины, прижаться к его губам. Он целовал жадно, словно впервые, как будто и не было той близости прошедшей ночью. Он вдавливал меня свободной рукой, заставляя наши бедра жарко соприкасаться.
— Как ты себя чувствуешь? — Во время вдоха спросил он, не отрываясь от процесса.
— Хорошо, мой ярл. — Тихо ответила я, продолжая смиренно поддаваться нападкам его губ.
— Тогда почему целуешь меня, как врага? — Он оторвал меня от себя, заставляя сесть и выгнув бровь, ждал ответа. — Что ты себе напридумывать успела?
— Ничего.
— Врешь. — Опять рывок и я вновь лежу на его груди, а он, опаляя горячим воздухом, плавит мою кожу у уха. — Сознавайся, негодница.
