— Я буду с тобой нежным, Бланш. — Прошептал он, запрокидывая мои руки за голову и прижимая их к деревянному полу, который вылез из-под края одеяла. — Только не кричи.
Он медленно убрал ладонь, внимательно смотря мне в глаза.
— Ирлинг, прошу, не нужно.
— Но тогда ты перестанешь смотреть на меня как на друга.
— Я буду смотреть на тебя как на насильника. — Видимо мужчина вспомнил, каким взглядом был одарен Родерик, после нашей первой ночи, и нахмурил брови.
— Я не буду насильничать.
— Тогда прошу, прекрати. У нас еще есть возможность сделать вид, что ничего не было.
Он обвел взглядом мою голую грудь под собой, где влажно поблескивали соски от тусклого света масленой лампы и замер.
— Я боюсь, я уже не смогу делать вид, что ничего не было, Бланш.
— Тогда позволь это делать мне и слезь с меня.
Он думал. Я видела, как тяжело ему дается это решение, но тяжело вздохнув, так словно тихо взвыл.
— Один поцелуй. — Прошептал он, не поднимая глаза. — Я прекращу. Если хочешь то навсегда, но ты меня поцелуешь.
— Это не будет честным.
— Плевать. Я уже понял, что честно ты со мной не будешь. — Теперь слюну сглотнула я. — Я мог бы, если бы ты позволила. — Мужчина наклонялся все ниже и ниже, опускаясь к моему лицу, шепча пылкую молитву. — Один поцелуй и я больше никогда к тебе не притронусь.
— Это не правильно. — Прошептал я. — Мы не одни… Я так не хочу…
— Один поцелуй, Бланш, и подобного больше не повториться.
— Ты ставишь меня в тупик, Ирлинг. — Злость булькнула, напоминая, что было бы неплохо постоять за себя. — Ты эгоист! — Шепот становился все тише, приобретая шипящие нотки. — Пустите меня, капитан, пока я не закричала.
— Не закричишь. — Не смутившись, ответил он мне в лицо.
— Это еще почему?
Губы Ирлинга больше не были ласковыми. Они были жадными, горячими и отчаянными. Он словно делал последний глотов воздуха перед прыжком в никуда, пытаясь набрать полные легкие. Я ощутила его безнадежное смирение к моему выбору, но он делал последний рывок, чтобы испытать высоту на прочность, делая самую большую ставку в своей жизни.
— Прошу, Аорелия, ответь на мой поцелуй. Нет ничего хуже, чем быть отвергнутым в последней просьбе.
— Вы не умираете, капитан.
— Уже умер. — И новый залп.
Я не могла ему ответить. Меня сковал мороз от мучительного ожидания, которое горечью выступило на его губах. Он ждал ответа и не верил, что я его дам. А я не могла. Мое сердце было полно дождевой воды, в которой сверкали глаза ярла.
— Ты не моя. — Прошептал он, утыкаясь вновь в мой лоб. — Не моя.
Несколько секунд и он, откатившись, влез в штаны и, запахивая на ходу рубаху, вышел из моей «комнаты» оставляя меня одну. Голая, жалкая, безответно влюбленная. Я была такой ничтожной, что стало мерзко от самой себя, и желание утопиться только приобрело крепкие опоры в виде довода моей беспомощности.
Я не хотела так жить. Не хотела открывать глаза и каждый раз натыкаться на мысль в своей голове о том, что ничего не могу изменить. Я просто плыву по течению, и все мои решения только кажутся мне моими. Я делаю то, что говорят другие. Еду куда говорят, говорю то, что велят. Игрушка. Хрупкая и слабая. Неспособная изменить свою собственную жизнь. Я только устало бреду по начертанному пути в пасть огромного чудовища под названием судьба. Я добровольно протягиваю ему свои руки в зубастый рот, смиренно принимая его следующий шаг.
Мне хотелось верить в то, что все возможно. Как в детских сказках. Любовь разрушит все преграды. Но…
Моя любовь была слабой и беззащитной. Ее все время тыкали носом в ее слабости, и она сдалась, тихо, едва слышно продолжая жить, спрятавшись где-то на дне души. Она скулила и жалобно подтягивала к себе побитые лапы, пытаясь укрыть потрескавшуюся кожу от случайных глаз. Все не так просто. И никогда не было простым.
Не совершила ли я глупость, отвергнув капитана? Он был единственным, кто так искренне выражал свои чувства, первый кто посмел коснуться моих губ, не совершив ошибку, оставаясь нежным и ласковым. Я видела в его глазах ту заботу, которую он готов был на меня выплеснуть, но вместо благодарности я разбила ему сердце, в отместку за свою израненную ярлом душу. Мстила? Нет, ерунда. Капитан… Он не мой. А я не его. Эта симпатия, что он испытывал, была простой шуткой богов, которые заставили мужчину увидеть во мне, чего нет. Что же это? Несчастье? Одиночество? Нет? А что тогда? Ведь больше у меня ничего не было.
Он оправиться. Обязательно оправиться. Но для этого я должна исчезнуть, раз и навсегда. Меня зря занесло в этот край, который оставил на моем сердце глубокие уродливые рубцы.
Зря.
Глава 31
Хакуин встретил нас светом факелов и пустым причалом. Словно все вымерли, но это всего лишь ночь, опустившись на остров, загнала в дома всех случайных прохожих.
Мы подплывали тихо и так же тихо добирались до главного дома клана Туштан. Нас встретил заспанный слуга, с неохотой открывший дверь, но стоило Ирлингу упомянуть Торунна, как он сразу же бросился будить хозяев. Ингрит спустилась к нам, не до конца проснувшись, но заметив светлыми глазами мой маленький силуэт на фоне здоровых ребят, сразу же поспешила прямиком ко мне.
— Что случилось, цветочек? — Она заботливо скинула с моей головы капюшон. — Что вынудило тебя на столь неожиданный приезд?
— Давайте дождемся главу клана и обговорим все в полном составе. — Ответил за меня капитан и ирли клана Туштан согласилась с ним, утаскивая меня в гостиную.
Ирлинг больше не говорил со мной. Не обиделся, просто сократил общение до минимума, отвечая немногословно, четко и по делу. Он избегал моей близости и старался как можно реже оставаться со мной наедине. Меня устраивало. Конечно, между нами чувствовалось напряжение и недосказанность, но это было самым подходящим для моего самочувствия вариантом.
Разговор получился сложным. Ингрит сжимала мою ладонь, усадив рядом с собой, и в ужасе прикрывала рот сухой ладошкой, узнав о попытки Виктории убить меня и о нападении на крепость Шелтор. Ярл Хъял хмурился и нервно постукивал кончиком трости по каменному полу, который был укрыт широким шерстяным ковром. Команда капитана молча уплетала еду приготовленную заботливой Ингрит и наконец, позволяя себе немного отвлечься от выматывающего путешествия.
— Я же говорил! Но меня опять никто не послушал! — Ярл Туштан вскочил и принялся ходить из стороны в сторону, бросая на пол тень от камина.
