Получается, он знал, что я не его ребенок. Знал и все равно любил. Отец любил меня поистине сильно, и всегда вставал на мою сторону, становясь защитой и опорой всей моей жизни. Он не позволял мне расстраиваться по пустякам, так же как и я, болезненно пережил смерть мамы, учил жить и оставаться человеком. Мы поднимались с ним вместе, когда ее не стало, по шагу поднимаясь по лестнице, держа друг друга под руки, не позволяя оступиться. Он любил меня. Он навсегда останется моим отцом.
Я порывисто прижала платок к груди и убрала его обратно. Плакать не хотелось, но такие мысли могли очень быстро это исправить.
Почти час я рассматривала содержимое коробки, погружаясь то в теплые, то в ужасающие воспоминания, вырывая их из страниц дневников с пожелтевшими за годы страницами, в рисунках и сувенирах, которые я могла увидеть даже в камешке с дороги, иди в лебедином перышке. Когда взгляд остановился на небольшом тканевом мешочке, моя спина покрылась потом. Холодный, вязкий, он скатывался вниз и впитывался в тонкую сорочку. Я дрожащими пальцами открыла мешочек и положила перед собой его содержимое. Несколько тонких полосок ткани, с мягким наполнителем, предназначенные для гигиены в определенные дни. Дни, которые уже давно должны били начаться, но так и не пришли.
За всей этой кутерьмой я совершенно потеряла счет времени и сейчас судорожно высчитывала пропущенные дни, осознавая, что у меня большая задержка. Слишком большая…
Есть только два варианта. Или у меня сбой, который мог быть связан с переохлаждением, когда я упала за борт, со стрессом, который я испытывала постоянно с того самого момента как мачеха решила от меня избавиться, или с тем, что я забеременела от своего мужа. Не один из этих вариантов сейчас не казался мне благополучным. Я нервно кусала губы, ощупывала свой плоский живот и лихорадочно соображала, что делать дальше. Но сколько бы я не говорила с собой, какие бы доводы не приводила, я понимала, что все это будет только мыслью. Сейчас я могла только ждать. Ждать когда придут запоздалые регулы или… Или думать как сообщать ярлу, что я беременна.
Как не странно, но стоило мне понять, что так тревожило мое сознание, которое в отличие от меня, помнило, что у женщин так бывает, как сон пришел неожиданно.
Я проводила дни как сомнамбула. Просто слонялась по острову, делала какие-то дела и ждала. Заготавливала рыбу, которая в таких количествах была не под силу моему отсутствующему аппетиту и упрямо не замечала рвотных позывов, которые появились по утрам. Шли дни, и я уже понимала, что моя догадка подтверждается и сейчас я беременна, совершенно одна и на острове где-то в бескрайнем море!
Я нервничала. Я нервничала и пила отвары из успокаивающих листьев, вытащив на улицу наспех сколоченный стул из деревянной чурки, укрытой дырявой накидкой, которая если сложить в несколько раз, становилось прекрасным сидением.
С каждым днем мне казалось, что зло все ближе, и я ничего не могу поделать сидя как отшельник, заперев себя в одиночестве. Я сдалась, соглашаясь остаться здесь! Я должна была остаться с ним! Плевать что опасно, плевать, что он бы переживал за меня! Сейчас я даже не знала, жив ли он.
Ребенка под сердцем принять было сложно. Я прислушивалась к себе, гладила живот теплыми ладошками и пыталась представить, что чувствует маленький человечек внутри меня. Сложно было поверить, что он мой. Настолько мой, что мое тело создало его, для того, чтобы я не была одна. Но я не могла позволить ему остаться без отца. А значит, мы должны вернуться домой. К нему.
Как только я смогла произнести это вслух, мне стало легче дышать. Будто я на несколько минут забыла, как дышать и, вспомнив правильный порядок, сделала глубокий вдох. Да, это определенно было правильно. Мы должны поехать. Нужно дождаться Ингрит и плыть вместе с ней. Она обещала скоро вернутся.
По воздуху разнесся громкий гул. Оглушающий. Мои пальцы дрогнули, и глиняная чашка выскользнула из пальцев, рассыпаясь на неровные черепки у моих ног, оплескивая сапоги теплым отваром. Это было так громко! Словно гудели в рог, только так сильно и мощно, что земля готова была задрожать! Я почти два месяца не слышала ничего кроме звуков леса, моря и собственного голоса и теперь этот разрушающий звук вынудил меня закрыть уши руками и вглядываться вдаль, в поисках его источника. Но я ничего не видела, с трудом определив правильное направление.
— Что за дела?… — Спросила я вслух, сильнее закрывая уши.
А потом все пропало. Тихо. Вновь звуки шипящих волн и шелестящего ветра, который запутался в моей белоснежной косе, пытаясь вырваться и вытягивая отдельные волоски.
И никого. Кажется, я схожу с ума.
Глава 34
Торунн
Я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации. Я часами смотрел в окно и думал о том, что единственное верное решение, которое я принял, это отправить Аорелию как можно дальше. Но даже это меня не успокаивало. Только подстегивало. Прошло уже больше месяца, а не было никаких новостей. Капитан с боем смог пробраться на Шелтор, окруженный вражеским флотом и рассказал, о том, что старуха Ингрит увела мою девочку куда-то к демону на рога. Хитрая лисица Ингрит. Она знала, что делала. Я верил ей, но беспокойство не покидало, и я волновался.
У меня была прекрасная возможность оценить тактику противника, который нападал и грабил все корабли пытающиеся приблизиться к Шелтору. Купцов, обычных людей и даже солдат, которые вернулись домой в поисках отдыха. Это было выше моего терпения. Чертов Ульдрик решил взять меня измором, не позволяя продуктам питания, провизии оказаться на берегу крепости. И это была хорошая тактика. Мы действительно нуждались в пополнении запасов и люди начали волноваться. Кто-то предлагал сдаться, кто-то пойти в бой, но я продолжал чего-то дать, ничего не предпринимая. Единственное что я сделал, это прикончил молчаливого конунга, в признании которого уже не нуждался, видя корабли из своего окна. Я подвесил его над главной башней, показывая, что его душе не место с богами, предателю и незаслуживающему почета правильных похорон.
Ульдрик не ответил. Он просто проигнорировал мой выпад, выдавая, что на конунга ему совершенно плевать. Его интересует только мой Шелтор.
Мне было смешно. Эта крыса воспользовалась ситуацией, и захапала себе чужие корабли, вешая на них свои зеленые знамена, снимая синие. Остались еще оранжевые. Ярл Ронст. Если проще, то просто бандит, обучающий своих людей воровать, захватывать корабли купцов и их товары, превратив гордый островной народ в кучу пиратов. Слабак. Брал силой то, что слабый защитить не мог. Мерзко. На Шелторе такое не практиковали уже пару сотен лет. Еще мой прадед отказался грабить, решив, что проще договориться и не прогадал. Купцы, приобретшие защиту на Шелторе с радостью привозили нам товар со всего света, продолжая избегать вод ярла Ронста и ему подобных. И сейчас, они выстроили свои корабли под стеной моей крепости, не решаясь подплыть ближе, и точно были собой довольны. Они готовились. Недолго оставалось спокойно следить за ними, нервничая в ожидании нападения. Они нападут ночью. Я уверен. Что бы застать врасплох. На честный бой рассчитывать не стоит. Это не для них.
