Ярл дурашливо клацнул зубами, разгадав мой замысел и жестко развернув к себе мое лицо, впился в губы.
Он был все такой же горячий, порывистый, беспощадный. Каждый раз с ним был как буря, принуждая отчаянно поддаваться этим порывам.
Горячие и чуть шершавые пальцы опустились на мою шею, медленно спускаясь к шнуркам воротника.
— Ты сама ко мне пришла, малышка. — Жарко прошептал мне в губы мой муж, одним движением усаживая на стол перед собой и вклиниваясь между ног, заставляя в который раз отбросить стыдливость и погрузиться с головой в этот океан желания. Ощутить на себе температуру танцующих на коже рук, губ.
— Я… Я хотела тебе кое-что рассказать… — Прошептала я откидывая голову назад, закрывая глаза и ощущая как набухают соски от нестерпимого желания почувствовать на них его горячий рот.
— Так и знал, но поздно. Теперь придется подождать. — Стягивая вниз распущенный ворот, мужчина, наконец, добрался до моей чувствительной груди и легонько прикусил левый сосок, заставляя меня сладко застонать, ощущая влагу между ног.
Всегда так. Я хотела его безумно, раз за разом погружаясь в эту лаву добровольно. Мое тело стало ужасно чувствительным, отзывчивым к любому его движению, заставляя меня гадать — связанно ли это с беременностью или так будет всегда?
Его ласки были на самом краю, на острой грани боли, пораниться об которую я смогла лишь единожды, совершенно забыв об этом, стерев воспоминания всеми последующими.
Он внутри, вновь близко и так сладко и голодно застонал, что у меня все тело превратилось в чувственный комок, который в любой момент мог взорваться в его руках. Сжимает, трогает, сминает, и все так сильно, полно эмоций и чувств, о которых вслух мы не говорили, только доказывали делом. Пусть даже таким приземленным, но это было больше чем все что я слышала за всю свою жизнь, втягивая его большой палец в свой рот, обводя его влажным языком, толчок за толчком закатывая глаза все сильнее. Хватаюсь за его крепкую шею, сильнее обхватывая ногами бедра, и двигаюсь в такт, наблюдая как с рыком, мой мужчина вдалбливается в меня, получая удовольствие от моего ответа и превращаясь в самое желанное и похотливое создание на земле. И только мое.
Его взгляд убивает меня, возрождает и вновь беспощадно размазывает по стенам. Я такая мягкая, податливая. Он может делать со мной все что угодно, но вместо того, чтобы упиваться своей властью — он доводит меня до точки, наслаждаясь моим желанием, страстью, огромным и безграничным желанием раствориться в нем. Я взрываюсь в его руках, откинувшись прямо на стол, впиваюсь побелевшими пальцами в сильные, твердые руки и с довольным мурлыканьем понимаю, что он тоже на грани.
Резкие, безжалостные толчки и хриплый рев доказывает, что мужчина, как и я, сейчас совершенно без сил. Он опускается сверху и прижимает меня к себе, ожидая пока я в ответ не запущу свои пальцы в его волосы, позволяя привести дыхание в норму.
— О чем ты хотела рассказать? — Спустя несколько минут говорит он, чуть двинувшись вверх, давая понять, что готов к повтору и дает мне пару секунд.
— Родерик, я хотела сказать тебе… — Замолкаю, закусывая губу, в полной мере ощущая его желание, беспрепятственно проникшее во влажное лоно.
— Да… — Протягивает он, запуская пальцы в мои волосы и оттягивая их назад, заставляя запрокинуть голову, подставляя беззащитную шею под страстные поцелуи.
— Хотела… Сказать…
— Говори, моя сладкая. Я пока еще готов тебя слушать. — Движение твердого члена во мне говорили совершенно об обратном.
— Прошу… Это важно… — Проскулила я.
— Ну же, говорили, милая. Я жду. — Грудь оказывается сжата в руке, и сосок попадает тесный плен между пальцев, вытягивая из меня еще один протяжный стон.
Была, не была.
— Родерик, я беременна. — Выпаливаю на одном дыхании, физически сжимаясь в ожидании его реакции.
Мужчина остановился и молчит, продолжая держать мои волосы в своей пятерне, не позволяя посмотреть ему в лицо, получить хоть какую-то подсказку о реакции. Все длиться мучительно долго, и я чувствую, как на глазах выступают слезинки.
Я в отвратительном положении. Почти голая, распластана под его телом прямо на поверхности стола, и не могу поднять голову, чего уж говорить об уходе. Я даже не думала о том, что будет, если ему не понравиться эта новость. Даже в голову не приходила мысль придумать план, и сейчас я жалела о своей глупости, ощущая, как пристально он смотрит на меня.
Поцелуй как укус прижег кожу на ребрах.
Я даже подумала о том, что мне показалось, но его близнец тут же отозвался под правой грудью, запуская мурашки по похолодевшей от страха коже.
— Бланш. — Родерик отпустил волосы и приподнял мое лицо, заглядывая в глаза. — Я люблю тебя.
И все. Платина пала. Слезы бежали из моих глаз, и я ничего не могла с этим сделать, предательски задыхаясь от нехватки его близости. Ярл смял меня в своих объятиях, поднимая и прижимая к себе, разрешая прорыдаться ему в грудь.
— Это ты так рада моему признанию? — Шутливо спросил муж, отрывая чуть утихшую меня от себя. — Могу забрать свои слова обратно.
— Только попробуй! — Я сощурилась и ткнула ему пальцем под ребра, чем вызвала только смех.
— Жемчужина. Я люблю тебя. Клянусь. Это самый лучший подарок. — Он бережно опустил ладонь на мой живот, видимо только сейчас проникаясь тем, что там кто-то есть.
Вот и все. Все решилось так мучительно долго, отравляя себя неуверенностью и страхом, я получило то, о чем и не мечтала.
Проведя пальцами по уже зашившему последнему рисунку на его шее, к которому еще не успела привыкнуть, я решилась спросить:
— Что это значит?
— Это еще одно подтверждение моих слов. — Коротко ответил он. — Ирлинг передал мне это, когда этот рисунок появлялся на моей шее. — Он одним движением сбросил со стола какие-то бумаги, вытаскивая со дна небольшую записную книгу. — Открой.
Между страниц было что-то зажато и, раскрыв их, я коротко выдохнула. В серединке лежал аккуратно приплющенный лунный цветок, который я переда Ингрит.
— Ты уже тогда сказала мне, что любишь меня. А я все молчал, дурак. — Он погладил меня по волосам. — И вот ты вновь признаешься мне в любви, говоря о том, что носишь под сердцем моего ребенка. Я не мог вновь упустить этот шанс. Ты мое все, Аорелия. — Его грозовые штормы пронзали меня до самого сердца, позволяя с облегчением вручить ему мою любовь в широкие ладони.
— Я люблю тебя, Родерик.
ВСЕ
