Я была в ужасе.
Все сладкие, хоть и пугающие ощущения исчезли, растворяясь в топи из ужаса и оцепенения, но мужчина, заметив мою реакцию, вновь придвинулся ближе, к самым губам:
- Я не собираюсь делать тебе больно. Но попробовать придется все. Если боли не избежать – продолжать мы не станем, поняла? – Я недоверчиво кивнула, проваливаясь в блестящих искорках голубых глаз. – Думаю, утреннюю программу можно считать законченной.
- Утреннюю?
- Верно. Вечером повторим и закрепим то, что ты запомнила сейчас. – С улыбкой подтвердил он. – А теперь пора подниматься. Скоро кина Азалия пойдет на обход, и я должен исчезнуть.
- Почему? – Казалось, этот вопрос озадачил не только меня. Прозвучало словно я не хотела, чтобы он уходил и Хальвор воспринял это именно так, поймав мой сосок влажными пальцами и легонько его сжав.
- Я не должен быть здесь. Ты пока еще невеста. Так что можно считать – я совершил небольшое правонарушение, оставшись тут на ночь. – Игриво коснувшись моих губ, мужчина поднялся на руках, нависая надо мной, и прошелся внимательным взглядом по распластанному под ним обнаженному телу. – И ни капли об этом не жалею. – Вскочив с кровати, он чуть ли не в прыжке заскочил в штаны, и на ходу набрасывая на себя сюртук, напоследок предупредил: - Я зайду через час. Будь готова.
Подмигнул и захлопнул дверь, исчезая из комнаты.
Я бы еще долго смотрела в потолок, думая о произошедшем, но мне на лицо скатился Соцвет, спавший в вершине подушки и недовольно фыркнув, намекая на голод урчанием в желудке.
Кое-как поднявшись, я с трудом смогла уговорить себя надеть старое платье, которое не блистало свежестью и чистотой, как в комнату постучались и после разрешения, в спальню просочилась сухонькая старушка, которая зорким взглядом обвила помещение и, заметив на постели недовольного лисенка, закатила глаза:
- Ни ночи покоя. Так и норовят девчонке под юбку залезть. Да не смущайся ты, дитя, такие уж у нас мужчины. Я кина Азалия.
- Хель.
- Я знаю. Завтрак принесут через несколько минут, пока умойся, а там уж и твой наречённый явиться, делая вид, что тут не ночевал, а сам сверкать будет как начищенный медяк. Все, одевайся, деточка, не мешаю. – И с кряхтением ушла, плотно закрыв за собой дверь.
Почему-то я улыбалась.
Глава 26
Меня и в правду накормили, и даже очень сытно. Свежие овощи, большой кусок мяса и плошка бульона, который я уже не осилила, привыкнув питаться меньшими порциями. Жадность, конечно, кричала проглотить все разом, но я сдержалась, ощущая на себе любопытный взгляд старушки.
Окинув своим цепким взглядом мое потрепанное платье, кина Азалия покачала головой и поцокала языком, приговаривая «негоже так, негоже», не объясняя мне, в чем собственно дело.
Хальвор действительно вернулся через час, минута в минуту, но стоило ему подойти к дверям как тут же, откуда не возьмись, появилась вездесущая старушка и больно презрительно встретила гостя.
- Доброго утра вам, кина Азалия.
- Ты мне зубы не заговаривай. Это где такое видано, чтобы невеста в своем ходила? А голова, почему не покрыта?
- Не было времени, кина Азалия.
- Старикам врать не хорошо, Хальви. Переночевать время было, лиса припереть тоже нашлось, а дары отдать нет?
Хальвор лишь улыбнулся, мягко и спокойно, и сбросил мягкий мешок на скамью у входа. Старушка вновь покачала головой, но продолжать не стала, развернулась и пошла по своим делам, кряхтя и цокая низким каблучком.
- Дары? – Переспросила я, когда дверь за спиной мужчины закрылась, оставляя нас вновь наедине.
- Я забрал тебя в свой дом, а значит все, что связывало тебя с прошлой жизнью, ты там и должна оставить. Вот, я принес тебе новую одежду. – Он указал мне на свою сумку. – Переодевайся, и пойдем к Ирнис. – И не дожидаясь, пока я решусь сама исследовать вещи, быстро вытряхнул ее содержимое.
Всего пара платьев, несколько теплых чулок и три платка, два очень теплых и один тонкий, черный, с золотистой бахромой.
- Даже не думай, что я отвернусь. – Сразу же предупредил он, предугадывая мой вопрос, и прижимая к груди одно из платьев, мне оставалось только тяжело вздохнуть.
На этот раз было легче.
Хальвор не смотрел прямо, он лишь бросал непринуждённые взгляды, случайные и спокойные. От воспоминаний об утренних уроках у меня загорелись щеки, и я, всячески стараясь скорее покончить с переодеванием, за доли секунды набросила платье, поправляя замявшуюся юбку.
Обмотав одним платком талию, а второй набросив на плечи, я судорожно соображала, что делать с третьим, но молчавший все это время Хальвор, вновь подал голос, оказавшись прямо за моей спиной:
- Ты же невеста. – Он ловко подхватил полотно в воздух и расправил его, набрасывая на мои волосы. – Твоя голова будет покрыта до тех пор, пока не пройдет обряд.
Затянув узлы на затылке, мужчина поправил платок так, чтобы тату за ухом было видно всем и каждому и, задержав ладони на моем лице, замер.
Его руки были широки, и при желании он мог бы накрыть ими все мое лицо, но сейчас, не смотря на туманные представления нашего будущего, мне стало невероятно спокойно. Будто мир замер, давая мне передышку и шанс перевести дыхание.
Отцовский поцелуй в лоб немного отрезвил и привлек внимание, лишь для того, чтобы я услышала:
- Мне нравится смотреть, как горят твои щеки. – Мужчина шагнул ближе, заставляя меня втянуть воздух, вынуждая коснуться его груди своей. – Ласка. Мне нравится называть тебя Ласка. Ласковая Хель.
Я может быть, даже улыбнулась бы от такого прозвища, но дышать так близко с ним было невероятно сложно. Аромат моря и соли пробивался в нос так усиленно, что закружилась голова, и захотелось закрыть глаза, доверчиво опуская голову в его руки, позволяя держать меня на поверхности той воды, которой я сейчас захлебывалась сполна.
Словно ощутив перемену моего настроения, мужчина убрал руки от моего лица и, поймав локоть, повел к выходу.
Молчание. Она стало таким вязким, мерзким, как топи на болотах, как трясина, что засасывает тебя и не позволяет вырваться. Я следовала рядом за ним, но что-то в этом молчании было тяжелым, буквально неподъемным. Или может мне только так казалось, но последнее место, где я хотела быть – здесь и сейчас.
Я вновь погрузилась в свои черные мысли о нелегкой доле нелюбимой. Как же хотелось верить в сказку о внезапной любви, но все, что было сейчас в мужчине, говорило лишь о разрушении проклятия, которого любой бы на его месте хотел бы избежать. Любой. И морской волк не исключение.
А я лишь исполнитель. Инструмент для достижения цели.
К покоям, так называемой шитницы, я подошла в самых мрачных чувствах.
После стука нас пригласили войти, и к моему удивлению, Ирнис оказалась не старушка, а достаточно взрослая кина, на лице которой морщинки сплели лишь сеточку у глаз, выдавая в сероглазой мастерице улыбчивую женщину.
