- Цита.
- Да?
- Они часто уплывают?
- Часто. – Она грустно улыбнулась, и стало ясно, что такой уклад привычен и нерушим, но женское сердце тоскует. – Ты привыкнешь. Скучаешь по нему, скучаешь. А когда возвращается, думаешь какой метлой его из дома выгнать. Что поделать? Главное чтобы живой. Любишь же, вот и отпускаешь.
- А если нет? – Я все яростнее прочесывала шерсть, и, взглянув на мои подрагивающие от напряжения руки, женщина мягко поймала их, и остановила, аккуратно снимая прочесанную пряжу.
- А если нет, то еще легче будет. Но не думаю, что тебя это коснется. – Она уложила на зубья новый ком и вернулась к прялке, игнорируя мой удивленный взгляд. – Ты же не видишь, как он на тебя смотрит. Они просто…. Такие. Грубые с виду, неотесанные, но дома, у очага, заботливей мужчин нет. Поверь мне, старой женщине.
- Ерунда все это.
Вот и сорвалась.
Почувствовала чужую заботу и тут же вывалила свои опасения на чужую голову. На моем месте бы молчать и при любой возможности держать рот прикрытым, но тоскливые мысли, все же вырвались наружу.
Заметив мое замершее дыхание, женщина хмыкнула, но ответила, тише, чем раньше, видимо избегая случайных ушей:
- Хочешь, чтобы по-другому было? Так делай. Не жди, когда трофеи с моря ветер принесет, иди и завоевывай.
- Мм? – Удивление было сложно скрыть, но я постаралась взять себя в руки и хотя бы делать вид, что занята работой.
- Жизнь это война. Или у тебя в руках оружие, или щит. И защищаться от Хальвора или воевать с ним плечом к плечу – решать тебе. Хочешь с собой не бороться – поднимай щит и закрывай его спину.
- Я… Я не знаю как. Он когда смотрит, мне сбежать хочется. – Призналась я, отчасти лукавя.
Сбежать хотелось не от него, а от себя.
- Ласковой с ним будь. Мудрой на людях. Крепкой духом в бедах, сильной в сражениях.
Цита улыбнулась, словно мы говорили о чем-то привычном, легком, и вернулась к работе, оглядываясь по сторонам.
Все занимались своим делом.
Кто-то прял, кто-то как я прочесывал шерсть из больших корзин, парочка женщин, уже преклонного возраста вязали спицами, хмурясь и щуря глаза. Женщины без умолку болтали, смеялись, и кажется, не обращали на меня внимания, позволяя наблюдать без страха и стеснения.
У всех были похожие прически и платья, плотные, из теплой шерсти. Темные волосы разных оттенков и серые глаза. Как и все жители холодных вод, они умели радоваться мелочам, находить хорошее, даже когда за окнами воет промозглый ветер, а солнце вновь скрылось за тучами.
- Цита, я могу задать еще вопрос?
- Какой? – Женщина отпустила прялку и собрала кончик нити на веретено.
- Чем вы занимаетесь, когда ваши мужчины уплывают?
- Этим. Или готовим припасы, играем с детьми, ведем хозяйство. Ты разве не знаешь? – Я отрицательно мотнула головой. – Прости. – Женщина смущенно улыбнулась, словно извиняясь. – Забываю, что у тебя была метка.
Понимая, что кина извиняется за то, что вспомнила безоблачное детство, которое по обыкновению ожидает ребенка с меткой вахи, я закусила щеку.
Было стыдно, что такие простые вещи как ведение хозяйства и сохранение очага остались для меня большим пробелом. Мои знания кончались на том, как кормить кур, таких же дохленьких и рябых, от которых отказались наседки и «добрые» соседи «дарили» их мне. Все мои вещи это то, что осталось от мамы, и все, что людям было не жалко отдать проклятому ребенку – все равно не годное.
И сейчас, смотря за тем, как ловко Цита пряла тонкую нить для будущих одежд и одеял, я испытывала противное чувство никчёмности и жалости к себе.
Я же ничего не умею.
Меня никто не обучал тому, как шить одежду, тому, как готовить припасы, которые не состоят из мерзлой картошки и парочки кочанов жухлой капусты. Как разводить коз и коров. Все это прошло мимо. В чужих домах и семьях, не задевая меня.
Прочёсывать шерсть стало тяжелее.
Слезы застыли в глазах, больно пережимая горло, и закрывали собой весь обзор, пока Цита легонько не толкнула меня плечом:
- Ты чего рыдаешь?
- Цита. – Прошептала я. – Я же ничего не умею. Совсем. Зачем Хальвору такая?
- Это ты у него спросишь. – Улыбнувшись, женщина накинула на мои плечи шаль из разноцветных лоскутков. – Все, чему научили меня, я тебе расскажу. Не переживай и слезы подотри. Пока никто не увидел.
- У вас и плакать не принято?
- Принято. Но только в своей постели и мужу в плечо. – Цита заправила за ухо выбившийся локон и всунула мне в руки пару длинных спиц. – Давай начнем с малого. Смотри, ниточка набрасывается вот так…
Глава 29
С непривычки болели пальцы, глаза словно засыпало песком и необратимо клонило спать. За незнакомыми для меня и привычными для женщин клана работами, прошел целый день. Полный открытий, удивлений и смущения день. На меня смотрели с легким удивлением, но каким-то родственным умилением, словно на не наученное дитя, которым я, по сути, и являлась.
Цита подтянула на помощь еще нескольких женщин, которые принялись тут же предлагать мне свое наставничество, чем сильно меня удивляли, ровно до момента пока Цита не шепнула, склоняясь к самому уху:
- Ты нареченная Хальвора. Не выгляди такой удивленной.
И все встало на свои места.
Конечно. Нужна бы я была им, если бы не мужчина, который привез меня на свой остров. Мужчина, что был кровным братом их обожаемой ирли, от которой у меня бежали мурашки по коже, не смотря на дружественный тон и мягкую улыбку. Было в ней что-то…. Пугающее. Заставляющее опасаться за ясность мыслей, будто стоит лишь на секунду расслабиться, и она заберется в твою голову. Перевернет в ней все с ног на голову, расставит так, как считает нужным и вновь улыбнется.
Таинственно и настораживающе.
Высказывать свои опасения вслух я не посмела. Не только из-за привитой трусости, но и из разумного невежества. То, кем они считали ирли, лишь их дело. Для меня же она навряд ли станет кем-то иным, кроме как женщиной, что обрела такую необъятную власть.
Когда солнце склонилось к горизонту, окрасив воду в алые тона, обещая холод, что жаждет пробраться в дома под покровом ночи, я честно хотела оказаться в той спальне, что временно стала моим приютом.
Голова гудела от всех уроков и наставлений, а тело, напряженное, несмотря на дружественную обстановку, умоляло освободить его и уложить в горизонтальное положение.
Стук в дверь вернул меня из уставших, туманных мыслей и, развернувшись к входу, я встретилась с голубыми глазами.
- Доброго вечера, кины. Я пришел забрать Хель.
