- Ещё... - Прошептала, зная, что он слышит. - Хочу ещё...
- Как скажешь.
Шлепок ладонью по ягодице выбил воздух из легких, и я вскинула голову, вскрикнув. Ещё одни, ещё один, теперь по другой. И кожа горит огнем, делая каждый удар его бедрами острым, ощутимым, горячим.
- Антооон...
- Да, девочка. Говори.
- Прошу. - Всхлипнула, понимая что внизу все горит, полыхает от желания, словно я сейчас взорвусь если не получу то что хочу. Просто тресну и развалюсь на запчасти.
Он будто бы понял, будто бы услышал и ускорился, вбивая меня в край дивана, опуская руку между моих ног и сильно, но не больно сжал пальцами тот самый бугорок, что болезненно пульсировал.
Я, кажется, закричала, застонала и задрожала. Меня трясло от переполняющего и выплёскивающегося за борта удовольствия.
Он не остановился, продолжая таранить, ритмично стуча бедрами, пока меня не перестало трясти и я мягкой, бессильной тряпочкой не обмякла, растекаясь по постели.
Антон захрипел и равно на три движения, замер, сдавливая мои бедра.
Может, останутся синяки, но сейчас это не имело значения и мужчина, медленно покинул мое лоно, собирав в кучу мои ватные ноги и руки, сгреб и забросил на постель. Упал рядом и тяжело вздохнув, прикрыл глаза.
А я смотрела. Казалось, только сейчас открыла глаза, реально смотря на вещи. Я идиотка. Просто форменная и самая образцово-показательная идиотка.
Со мной рядом такой мужчина, а что я? Идиотничаю. По-другому и не скажешь. Ломаюсь тут, играю в недотрогу, вместо того чтобы воспользоваться шансом.
Антон глубоко дышал, выравнивая дыхание, и капелька пота на его виске скатилась вниз.
Протянула руку и пальцем смахнула ее прочь, попутно погладив щетинистый подбородок, шею и плечо, рассматривая выступившие на руках вены.
Бабушка на меня сейчас бы тааак посмотрела, что легко можно было бы свернулся в крупицу и со сквозняком смыться сквозь оконные щели. Мол, и в правду дура.
Антон повернул голову и открыл глаза, изучающе рассматривая, казалось каждый участок лица.
Кивнул, спрашивая, и я молча подкатилась к нему под бок, укладывая голову на твердом предплечье. Обняла его, забросив руку на торс, с восторгом понимая, что едва хватает длины для этого и, прикусывая губу в сомнении, уселась на бедра, теперь находясь в главенствующем положении.
- Две минуты. - Сказал он, забрасывая руки за голову, позволяя мазнуть взглядом по взъерошенным волосам. - Дай мне две минуты и повторим.
Шкодливый, мальчишеский взгляд пробежался по моей груди, вызывая улыбку:
- Не повторим.
- Почему? - Не удивился, просто спросил.
- Мясо горит. - Ответила я, чувствуя нарастающий запах гари.
Глава 16
Антон быстро, я бы сказала мастерски, вытащил лист из духовки, брякая его о плиту.
- Капец. - Помахал полотенцем и открыл форточку. - На тумбу запрыгни! По полу дует!
Послушно села и подняла ноги, с тоской глядя на почерневшую картошку. Хотя, кого я обманываю. Плевать мне было на картошку, у меня до сих пор шампанское играло в крови, и опьянённая сексом и своими выводами я лишь лениво скользнула взглядом по покрытому копотью побеленному потолку.
- Ты голодная? Там есть ещё мясо, могу нам стейки пожарить.
- Правда?
- Ну да. Хочешь?
- Хочу!
Антон вышел, и вернулся уже в брюках на голое тело, протягивая мне мой несчастный халатик. Прикрыв наготу, я, продолжая сидеть на тумбе, с каким-то яростным восторгом смотрела за тем, как ловко у него все получается.
Выбросил огарки, замочил лист, достал мясо, приправив два ровных кусочка специями и попутно поставив на плиту чугунную сковородку, с расстояния закинул в нее кусочек сливочного масла.
- Расскажи о себе.
- Антон Скольников. Тридцать три года. Родился здесь, до восемнадцати лет жил в том доме. - Кивнул головой в старую хрущевку такую же, как и моя, что было видно из окна. - Учился в сто третьей школе, закончил с отличием.
- Медалист?
- Серебряный. Алгебру завалил. В восемнадцать уехал поступать в мед, отучившись год, ушел в армию, по собственному.
- Почему не взял отсрочку? Мог же.
- Мог, но не хотел. Тогда как раз наступил момент, когда многое хотелось переосмыслить, и армия помогла мне в этом кучей физических нагрузок и минимумом умственных. Вернулся в мед, закончил с красным дипломом. Звали на стажировку за бугор, но остался и вернулся в родной город.
- Почему?
- Должен был кое-кому сказать спасибо, но не знал как.
- А почему решил стать врачом?
Антон замер, забросив мясо в горячее масло с чесноком и задумался. Будто ему тяжело подобрать слова.
- Раз уж мы решили притереться, скажу правду, да и время пришло, Рыбка. Из-за тебя.
- А я тут при чем? - С улыбкой заболтала ногами, в страшных снах не представляя, что он скажет в ответ:
- Я принял решение на похоронах Наташи, когда увидел тебя. Ты тогда болела очень сильно, и хрипела жутко, бросаясь на ее гроб. - Он смотрел в одну точку, проматывая перед глазами картинки прошедших дней. - У меня печенка сворачивалась от жалости. Мне самому тогда только семнадцать исполнилось, и ты была совсем крошкой, а увидел и за минуту повзрослел. Как то так. Так что тебе я должен то «спасибо» сказать, что годами с собой носил.
Я сидела окаменев. Каждая мышца будто налилась свинцом, приковывая меня к месту.
В голове крутились те серые картины воспоминаний, вновь приковывая грудь к той щемящей боли, что мог испытывать ребенок. Для меня Наташа была всем, даже с Ба мы не были так близки, хотя казалось бы, разница в возрасте, разные интересы, мне головоломку и пятнашки, а ей погулять с подружками.
Но это было так. Незримая связь.
- Вы с ней очень похожи. Я сперва подумал, что увидел ее. Злые шутки разума. Но у тебя глаза другие.
- У нее были карие. - Антон кивнул. - Я ее почти не помню. Ты можешь мне о ней рассказать?
Он перевернул мясо и заговорил:
- Не сказал бы, что мы были друзьями. Разные компании, она больше с девчонками, я, ясное дело с пацанами. Но ее сложно было не заметить. Яркая, улыбчивая. Она всегда могла подать руку помощи и младшему и старшему. Даже однажды организовала массовую помощь пенсионерам соседних домов. Я тоже участвовал, разносил продукты, одежду, а она руководила. Смеялась она звонко, все оборачивались.
- А что она любила?
- Конфеты, наверное. Все девочки любят конфеты. Знаю, что любила фиалки. Они с девчонками часто в школу притаскивали всякие горшочки и менялись, а у Наташи самая большая коллекция была. - Сказал он и я вспомнила!
