Рыбка-Рыбка. Я тебя съем.
Даааа, съем.
Стоило оставить ее без одежды, больше держаться не осталось сил. Подхватил ее под коленками и придвинул к себе, на край, тем самым раздвигая красивые ноги.
Ксюша ахнула и отпустила грудь, хватая меня за плечи. Тут все, черта пересечена, и дороги назад нет! У меня перед глазами оказались маленькие груди с темными вершинками сосков, что сейчас стояли твердыми пиками, выступая навстречу.
Ладонями прошелся наверх, по бедрам, по пояснице, крепко сжимая девушку, осторожно позволяя себе обнять ее, максимально близко оказываясь к приоткрытым от сбившегося дыхания губам.
- Ксюш, последний раз спрашиваю – ты уверена?
На джентльмена я уже мало походил, но не спросить не мог. Может хоть сейчас ей хватит духу сознаться, что это совершенно не то, чего она хочет и вообще ее манит пирог стоящий в духовке, а не я, сидящий между ее разведенных ног.
Но вместо ответа, ощутил, как она сама придвинулась ближе, робко прижимаясь к моим губам.
Будто персиковым блеском намазанные, они своей сочностью опьянили, пропуская через тело заряды сильнее чем, если бы меня током от розетки шарахнуло.
Пальчиками тонкими пробралась в волосы, сильнее притягивая к себе, и подняла в груди животный рык, готовый сорваться прямо в ее красивый рот. Смял ее поцелуем, хотелось так, бешено, доказывая, что кровь кипит не на шутку, и рукой накрыл грудь, случайно но, радостно обнаруживая, как острая вершинка уткнулась в ладошку. Смял ее, может грубее, чем нужно было, и девочка в моих объятиях пискнула и зашипела, отрываясь от поцелуя и запрокидывая голову к потолку.
Тут же, не теряя времени, опустился к нему и втянул в рот, языком ударяя по маленькой горошине соска, закусывая, чередую боль с лаской. Не удержался, и так же жестоко поступил со вторым, поймав в плен губ и его.
Ксюша застонала и дернулась так, будто не может принять решение – уйти, оторвав меня от себя или притянуть ближе.
Поймал за лодыжки и широко развел ноги, ставя розовые пятки на край дивана, полностью открывая для себя. Она смущалось. Это чувствовалось по нагретой коже, затаенному дыханию и легким попыткам свести ноги. Но не позволил. Подтянул бедра ближе к себе, пальцами накрывая чуть влажные губки. Погладил их, но с моими пальцами уже будто трахал, и это, сука, заводило. Ее хотелось брать, хотелось войти в эту розовую щелку и толкаться в нее, пока мышцы не начнут рваться от изнурения.
Ласкать ее оказалось приятно. Она так чувственно прикусывала нижнюю губу, морщила носик, отзываясь на каждое движение, что я залип, рассматривая каждую ее эмоцию.
Когда пальцы намокли, на мой взгляд, достаточно, я торопливо, будто меня сейчас разорвет, наощупь нашел свои брюки, вытаскивая лежащий там с незапамятных времен презерватив.
Жаль что один. Даже сейчас мог сказать, что мне мало будет, я захочу еще и как настоящее животное замучаю девушку к утру. Страшно было так думать.
Никогда раньше так сильно не хотел. Она мне правда понравилась, милая смешная, из прошлой, не такой уж и плохой жизни. Сейчас конечно, да, другой круг, другие люди, но что это меняло, по сути? Да ничего. Передо мной, раскрытая, доверчивая, сидела девочка с пьяными глазами, которую я хотел.
Зубами рванул фольгу, раскатывая латекс по члену, и не теряя больше ни одной ценной крупицы времени приставил головку к двум розовым складочкам, резко толкнувшись внутрь.
Первая мысль была «как узко!», и я толкнулся еще, неотрывно глядя на то, как член растягивает тесное, но влажное лоно. И только подняв глаза, понял, что я ебанный кретин. Дебил. Идиот. Не было слова, которым я сейчас мог назвать себя, все звучали слишком ласково.
По розовой Ксюшиной щеке, сверкнув, скатилась слезинка, из-под опущенных ресниц.
Глава 5
- Бляяяя…. – Мужчина, смотрел вниз, и не решался двинуться, бросая на меня короткие нечитаемые взгляды. – Какого хера, Ксюша? Какого хера ты не сказала?
- Прости… - Зашипела от жжения, когда аккуратно, но все же болезненно мужчина попытался отодвинуться.
- Что прости? Ты зачем… да блять… - Он поднялся, и нервно заходил по комнате, скоростью затушив почти догоревшие свечи, погрузив комнату в окончательный мрак. – Ксю-ю-юшаа-а-а. – Протянул он и я прикрылась отброшенной ранее рубашкой, поджав под себя ноги.
Больно. Черт, больно.
Кто же знал? Я думала, что чем опытнее мужчина, тем легче пройдет, но как видно ошиблась. Все мы совершаем ошибки, и это моя не первая и не последняя.
- Ты могла хоть намекнуть? Ксюш. – Запрыгнул в брюки и опустился на пол, рядом со мной, но на расстоянии. – Надо было сказать, Рыбка. Я бы нежнее был, осторожнее.
- Ты бы отказался. – Усмехнулась я, вспоминая свой опыт.
Мне уже двадцать два, а я до сих пор, не смотря на все желание построить отношения, не могла перейти на другую стадию! Как бы не было прекрасно, какие бы слова не звучали, как бы хорошо не проходили свидания, стоило мужчине узнать, что он первый – только каблуки стучали. Сбегали, придумывали тысячу отговорок, но ничего не было. Ни раз, ни два, ни три.
В какой-то момент, я даже думала, что я проклята этой девственностью, которую никто, как нам напротив прививалось с детства, не собирался «срывать». Ее избегали как огня, и дальше поцелуев и ласк дело не заходило.
Ни одного гребанного раза!
- С чего ты взяла?
Хмыкнула и попыталась встать, но живот сдавило от боли.
- Не вставай! – Велел Антон, опуская руку на мое плечо. – Надо к врачу сходить. – Хмуро сказал он, темнея лицом, что даже в тусклом свете фонарей за окном оказалось заметным.
- Зачем?
- Я мог… - Замолчал, подбирая слова. – Порвать тебя. Я же не думал!
- Надо будет, схожу. Спасибо за заботу. – Сама не заметила, как каждое слово наполнилось ядом.
И откуда во мне столько злости? Вроде добилась, чего хотела, так почему сейчас брюзжу ядом в мужчину, который мной же и был обманут?
Какая-то обида, жалкая и мерзкая подкатила комом к горлу, стало жалко себя. Никому ты Ксюша не нужна, ни девственница, ни нет.
- Что? – Он, кажется, не поверил своим ушам, и поднялся, вновь нависая с высоты своего роста. – Потом поговорим.
Вышел и хлопнул дверью ванной, включая воду.
Устала. Откинулась на спину, надеясь, что сейчас он вымоет руки, оденется и покинет мою квартиру, оставляя меня в едком одиночестве. И этот новый год закончится, а завтра…. Завтра все встанет на круги своя. Вновь та же работа, те же люди, те же обязанности. И пахнущее тленом одиночество.
Антон вышел и выключил в ванной свет, приближаясь к постели. Я продолжала лежать на спине, прислушиваясь с затаенной ненависть к тому, как он сейчас оденется и уйдет, хлопнув уже входной дверью, но вместо этого он включил свет, заставляя меня зажмуриться.
