— Ты как посланница коварного божества, — прошептал Раэлис.
— Все может быть, — улыбнулась я уголком губ, отступая назад, в объятия возбужденного Ранчо. — Поспеши, иначе опоздаешь, и Деймон тебя опередит.
Стремительно сосчитав в уме, сколько у него времени (возможно даже, в секундах), Раэлис Таасер пулей вылетел из комнаты, а Ранчо забросил меня на кровать и интригующе промурлыкал, берясь за кольца с цепями:
— Ну что, занозка, начнем?
Глава 28
— Ранчо…
— Ммм? — сладко протянул он, хватая мою лодыжку и ловко, как циркач, обернул ее кожаным кольцом.
— Ты что задумал?
— Как что? Занозка, у них тут прямо храм БДСМ! Грех не воспользоваться условиями! Это же почти богохульство! — наигранно возмутился Ранчо, поймав в плен мою вторую ногу. — Только посмотри, какие тут условия? Чем не мрачный плен озабоченного насильника?
Мой похотливый любовник улыбнулся, аккуратно потянул переброшенные через арку кровати цепи, с улыбкой искусителя глядя мне в глаза.
— Рааанчооо…
— Тшш, любовь моя. Я покажу тебе рай.
— Убить меня решил, ирод?
— Нет, подарить крылья, — загадочно сверкнул глазами, наблюдая, как мои ноги плавно разъезжаются в стороны.
Беззащитность неприятно колола в груди, но горячий взгляд, соблазнительные губы и то доверие, которым он меня пропитал с головы до ног, успокоили.
— Руки, — требовательно бросил он, и я послушно вытянула ладони вверх, с чудовищным любопытством наблюдая, как бережно Ранчо обматывает запястья веревкой и одним ловким броском перебрасывает конец через противоположную перекладину. — А теперь просто слушай меня.
— Что?
— Слушай, малышка, иди за моим голосом, и не бойся.
— Ранчо…
— Шшшш!
Веревка на руках натянулась, вытягивая меня на постели и фиксируя ровно посередине, и на глаза опустилась черная, непроницаемая ткань, лишая возможности смотреть на свой объект желания.
Я слышала, как медленно он обходит постель, представляла, как блестит его кожа, как красиво играют мускулы на руках, и даже простое и доброе выражение лица, сейчас заставляло меня дышать тяжелее, став суровым и внимательным в собственной фантазии.
Тишина казалась томительно долгой, пока постель не промялась под тяжелым мужским телом и шершавые подушечки пальцев не погладили сосок, который тут же отозвался, каменея и требуя еще.
В темноте все казалось в тысячу раз сильнее, чувственнее, и когда ласка коснулась второй груди, я хрипло вздохнула, понимая, что бедра уже горят, требовательно сжимаясь и зная, что их ждет дальше.
Легкий хлопок по внутренней стороне бедра, заставил вздрогнуть и выгнуться, со стоном приоткрывая рот.
— Ах!
Его собрат расцвел на втором бедре, и кожа загорелась, растягивая приятное тепло.
— Хочешь, чтобы я тебя вылизал? — соблазнительный шепот раздался у самого лица, и я, повернув голову на звук, почувствовала его горячее дыхание. Кивнула и потянулась за поцелуем, который не заставил себя ждать.
Чуть насытившись моим ртом, Ранчо оторвался, заставляя меня едва ли не заскулить от беспомощности, и вес на кровати спустился вниз, замирая между моих разведенных ног.
— Мне нравится, что ты так открыта, занозка. Что бы я без тебя делал.
Я нервно хихикнула на его заявление, но тут же вскрикнула, ощущая, как что-то плоское и тяжеленькое накрыло клитор и неистово завибрировало.
— Сменим положение!
Раздался шум натянут цепей, и мои ноги подняло в потолку, тесно прижатые друг к другу, и очередная игрушка Ранчодаса дразнит, гудит, но не совсем там, где хотелось бы. Низ живота уже каменный, тянет, стонет, и бедра дрожат от бессилия.
— Какая ты мокрая, занозка. Тебя только пить и пить, — продолжал говорить он, поглаживая пальцами все, что вокруг игрушки, но все равно не там, специально дразня меня и вгоняя в горячку. — Я припас еще много игрушек.
— Кто бы сомневался, — выдохнула я, пытаясь покрутить бедрами, в надежде, что это хоть как-то снимет напряжение.
Заяц хмыкнул и погладил влажные лепестки, растирая по ним смазку, которой было в избытке, но игнорируя мою животную потребность в нем. В нем самом.
Мне хотелось только, чтобы он сейчас взял меня в своей привычной манере, и взлететь, куда там? А! На небеса!
Но Ранчо медлил.
Погладил бедра, кожу ягодиц, поднятых вверх, и даже пальцем прикоснулся к тугому колечку попки, погладив его более тщательно и увлажнив.
— Так мне тебя вылизать? Я не услышал.
— Да! Ранчо, да!
— Как прикажешь, сегодня я твой раб, — промурлыкал он, и я едва не зарычала от этой издевки. Но гнев просто стерло с лица земли, стояло языку Ранчо прижаться к входу моего лона и настойчиво толкнуться вперед.
Господи-боги!
Я просто не понимаю, как его не выкрали раньше и не женили на себе, приматывая к батарее, чтобы не сбежал! То, что он делал, то, что он говорил, и тем более он сам было сродни фантастике! Таких мужчин не бывает! Их в природе не существует и вполне возможно, я имею право наслаждаться единственным оставшимся экземпляром.
— Ранчо… Я люблю тебя.
На мгновение он замер, но оно быстро прошло. На меня осыпался град поцелуев, сладких, мучительных, звериных. Такие только от самого сердца, а в наличие оного у Ранчо я не сомневалась.
Исцелованная кожа горела огнем, промежность просто полыхала, требуя к себе всего внимания, и я выкручивалась, не пытаясь спастись, а просто изнывая от жажды и потребности в моем мужчине.
— Ранчо! Я больше не могу!
По мокрой коже ягодиц что-то скользнуло и толкнулось в попку, мягко проникая и начиная гудеть еще сильнее, чем та игрушка, что истязала клитор.
— Ранчо! О, боги!!!
— Теперь очередь твоего любимого вибро-зайца, — тяжело выдохнул он, и цепи, держащие ноги, расслабились, роняя мои бедра в кровать и позволяя развести их в стороны. — Скажи, что любишь меня, занозка?
— Люблю, Ранчо. Люблю. Как никого другого, — прошептала я, судорожно глотая слова, интуитивно ища любимые губы мужчины, накрывшего меня своим телом.
— Тогда полетели.
Одно мягкое и уверенное движение по мокрой от желания коже и толстый член Ранчо заполняет меня на всю длину. Одним верным толчком выбивая из головы все мысли и страхи, размышления и догадки.
— Аааах…
— Пиздец тебя люблю, — буркнул он и отвел бедра назад, чтобы вернуть их обратно с еще более жадным толчком.
С каждым движением меня накрывало все сильнее. Каждое прикосновение, каждый стон отдавался в голове в тысячи раз мощнее, разрывая на части от удовольствия. Меня будто ломало, крошило панцирь, под которым была мягкая ранимая плоть, и вручало Ранчо с каждым вдохом все сильнее.
