Боги! Как же я боялась, что он отвергнет меня после всего с нами произошедшего, после того, сколько мы с ним пережили, после того, как сердце начало замирать, когда наши взгляды встречались.
— Ты не дочь Карониуса? — Лазар задал бесконечно глупый вопрос.
— Нет, — горько усмехнулась я, — к его крови и плоти я не имею никакого отношения.
— Да, — с явным облегчением произнес он, приблизился и опустился на колени прямо передо мной. Я старательно отводила взгляд, но он обхватил мое лицо ладонями и заставил посмотреть в его глаза. — Иначе, о нашем браке даже не помыслили бы, — он улыбнулся мягко и нежно, а в его глазах все же угадывалось опасение, но были видны и искры восхищения. — Так вот, моя милая леди, в чем причина твоего бесстрашия, — его взгляд блуждал по моему лицу. Лазар говорил тихо. — Ты самая необыкновенная женщина в этом мире, — он склонился и нежно поцеловал. Но я осталась недвижима. Его поведение меня поразило, и я не могла пошевелиться, лишь широко раскрытыми глазами смотрела на своего самого сумасбродного жениха. — Что не так, Кира?
— Тебя это не пугает? — с трудом произнесла я и удивленно посмотрела на хитрую улыбку, которая искривила его губы.
— Это будоражит, — выдохнул он в мои губы, — мы станем самой необычной семьей. И я даже не могу представить, какими будут наши дети. С такими-то родителями, — усмехнулся он.
— Я так рада, — робко улыбнулась и положила свои ладони поверх его рук на моем лице, — я и не ждала такого понимания.
— Вряд ли кто-то в этом мире сможет понять тебя лучше, чем я. Что-то мне подсказывает, что наш брак предначертан судьбой. И какими бы путями мы не шли, вне зависимости от вмешательства Богов, все равно рано или поздно он бы случился, — он вновь поцеловал меня. Крепко и долго, выплескивая непонятную мне радость.
— Я свою тайну тебе открыла, — с намеком произнесла я, как только он отстранился.
— Вряд ли я смогу удивить тебя больше, чем ты меня, — он отнял руки от моего лица, раскрыл ладонь передо мной, и на ней возникла сфера. Очень необычная. Прозрачная, как кристально чистая капля. Но вдруг по ней поползли разводы: белые, оранжевые и коричневые. Они сплетались, смешивались и распадались на отдельные ниточки.
— Я не понимаю, — нахмурилась, разглядывая интересную сферу. Даже вперед подалась, носом почти уткнулась в ладонь Лазара.
— Я — стихийник. Мне подвластны все стихии. Но водная и воздушная доминируют. Моя мама, — он тряхнул ладонью и в следующее мгновение на ней заплясало небольшое пламя. Мои глаза на лоб полезли. — Не из оборотней. И она не умирала, как все думают. Как я тебе и сказал, она ушла.
— Если ты сейчас скажешь, что твоя мама — Богиня Ассирия, у меня голова лопнет.
— Ты не удивлена?
— О-у, — простонала я и уронила голову на свои колени. И как я раньше не догадалась?! Там, где есть один отпрыск Богини, вполне может быть и другой. — Но как?
— Я и сам не знаю всей правды. Только то, что слухи во многом правдивы. А мама до сих пор любит отца. А он до моей инициации верил в то, что она простая девушка, скромная и тихая, покорившая его сердце. И верил, что она умерла, ведь она не могла уйти по собственной воли, сбежать от семьи. Он столько сил потратил на ее поиски. А оказалось, что он ошибался — могла. Когда она забрала меня к себе для обучения, выдав свою истинную суть, отец бесновался бесконечно сильно. А на все мои вопросы мама просто отвечала: «Так было нужно для равновесия». Я несколько раз пытался добиться правды, но ни она, ни другие Боги не отвечали. А потом мне стало все равно, главное — я нашел маму и впервые почувствовал себя любимым. Отец любит меня, но никогда не баловал вниманием. А с ними, там, в их Божественном саду, где провел несколько лет, я был счастлив и купался в родительской любви. Снова начал задавать вопросы лишь тогда, когда речь зашла о браке с одной из инкубов. С тобой. Но и тут мне не сказали большего, чем знаешь ты. Не время. Таков был их ответ. А потом и вовсе мама сказала, чтобы я больше не звал. Сказала, что когда придет время, она сама придет. Вот и все.
— Никто не соблюдает правила, — выдохнула я, — даже сами Боги нарушают собственные.
Теперь многое встало на свои места. Как и то, почему несколько лет назад Боги не пресекли брак принцессы. Ведь, если бы она стала женой Лазара, то этот политический брак имел бы большее влияние. Но она была его дальней родственницей.
— Безобразие, — рассмеялся Лазар, — никакого удивления, никакого восхищения, ничего. Вообще. Хоть бы в обморок упала, как любая другая приличная леди.
— Знаешь, мне кажется, что я вообще разучилась удивляться, — не говорить же, что он не единственный в мире полу-Бог. Не моя тайна, ни мне ее и раскрывать.
— Хватит шептаться, — послышался тихий голос Виарины, — я устала молчать!
— А я уже и забыла о ней, — тяжело вздохнула, прикрыла глаза и улыбнулась, — вечно твои поклонницы не вовремя влезают.
— Когда-то ты даже не поверила в возможность их наличия, — гордо произнес Лазар и шутливо задрал нос.
— Кажется, это было целую вечность назад. Спустись с небес на землю, — щелкнула ему по носу, — полу-Бог, некогда зазнаваться, нужно выбираться отсюда.
*****
— Лазар, — вновь послышался требовательный голос из-за стены. — Как быстро тебя начнут искать?
— Здесь? — хмыкнул кронпринц, — не скоро. Подземелья огромны. А наш запах не учуять.
— Нам не выбраться! — я едва услышала эту реплику.
Лазар выразительно посмотрел на меня, перевел взгляд на мои руки, прищурился и хитро улыбнулся.
— Магия смерти, — задумчиво протянул он, — она ведь всеразрушительна…
— Я не буду использовать ее для того, чтобы выбраться, — разбила его надежды, еще и головой помотала для убедительности.
Улыбка на устах кронпринца померкла. Он вопросительно на меня смотрел и хмурился.
— Риск слишком велик, — сцепила руки в замок и уставилась в землю. Нам нужно выбраться, но другим путем. Да только путь этот мне не нравился. А Лазар все еще ждал объяснений. — Всегда, абсолютно всегда, когда магическая энергия встречается с препятствием, имеет место такое явление, как остаток.
— Так, — понимающе кивнул Лазар, — и что?
— Искры от огня, осколки камней от земли, брызги от воды, легкое движение воздуха, — перечислила я, — так и со смертью. Только если остаток стихий не наносит никакого вреда никому, то даже легкое, едва ощутимое касание смерти может привести к ужасным последствиям. Вспомни свой ожог. И прости, — поморщилась я. — А теперь представь, какую силу мне придется приложить для того, чтобы разрушить стену. Вряд ли кто-то кроме меня сможет выйти из камеры после того, как тут побушует смерть. И тогда зачем мне вообще выходить?
— А если медленно? Планомерно, по крупицам? — надежда все еще жила в душе моего жениха.
— Дни. Может, два, может, три. Есть другой вариант, — вздохнула я и полезла в карман пиджака, который при переходе свалился с меня и грязной тряпкой лежал в углу камеры. Выудила подарок Карониуса и внимательно посмотрела в непроглядно черный камень. — Но мне он не нравится.
