— А мне не нужна жена, которая будет с мужиками обжиматься на каждом углу! — заорал оборотень.
А вот это было обидно. Это слышали как минимум половина из тех, кто был в зале. Так прилюдно меня ещё никто не унижал. На глазах выступили слёзы, которые я не смогла сдержать. Я же ни в чём не виновата, и ни с кем не обжималась, это же просто танец.
Крис видимо и сам понял, что перегнул палку и попытался сгладить оплошность:
— Лиля, прости, я не это хотел сказать, — протянул он ко мне руки.
Отшатнулась от него:
— Вот как ты думаешь обо мне, — глотая слёзы проговорила я, — что ж, не смею тебя задерживать. Найди себе ту, что не будет, как ты сказал? Ах да, обжиматься с мужиками на каждом углу.
— Лиля — крикнул он мне, когда я уже убегала из зала.
Не хочу никого видеть и слышать. Хочу в свою комнату и на свою кроватку.
Всю ночь прорыдала в подушку, не понимая, за что меня так унизили. Правду говорят, что если хочешь узнать человека, то дай ему выпить и выведи на эмоции. Вот тогда-то и вылезут наружу все тщательно скрываемые черти. Ну почему, почему, мне катастрофически не везет с мужчинами? Не переставала задаваться этим вопросом. Не знаю, смогу ли после такого публичного унижения простить Криса, да и нужно ли ему моё прощение? Может, отправится искать себе тихую, домашнюю оборотницу.
Практически следом за мной в комнату вошла Милка, которая лишь накрыла меня пледом и ничего не говорила. Я ей за это была благодарна. Мне не хотелось сейчас разговаривать.
Вспомнилась поговорка: как Новый год встретишь, так его и проведешь. Надеялась, чтоэто не про меня. Не хотелось весь год с кем-то скандалить и ходить в слезах.
Глава 10. Новогодние каникулы
Проснулась. Глаза открывались с трудом. Ночь судорожных рыданий не прошла бесследно. Зрелище я сейчас собой представляла, наверняка, ужасное. Глаза покраснели и заплыли, нос распух. Жуть.
Вспомнила вчерашний вечер, и на глаза снова навернулись слёзы.
— Так, Лиля, держи себя в руках. Ничего смертельного не произошло! — успокаивала себя.
Всё же, лучше было узнать неприятные черты характера парня сейчас, когда была возможность прекратить отношения, чем потом, когда было бы поздно. Кто его знает, может, у них тут разводов нет, а я бы в будущем вышла за него замуж, и только после этого узнала об этом недостатке.
— Как ты? — в комнату вошла Милослава.
Криво улыбнулась и развела руками, мол, как видишь.
— Говори уже, — разрешила Милке, видя, как та мнётся, и не знает, стоит ли начинать.
— Крис очень переживает за тебя, — настороженно произнесла соседка.
— Бедняжечка, — мой голос источал яд, — сам обидел, сам попереживал. Самостоятельный.
— Лиль, что у вас случилось? Мы с Хакком так ничего не поняли, я в зал захожу, а ты оттуда летишь в слезах. Крис злой, мрачнее тучи, в зале тишина. Он нам ничего не сказал, к себе ушёл сразу. Сегодня пришибленный ходит, о тебе спрашивает, но ничего не рассказывает.
Как орать на меня и гадости при всех говорить — это он мастер, а Милке признаться, что помоями меня облил, не может. Трус.
— Девчонки к тебе отправили, тоже ничего не объяснили, хотя были рядом с тобой. Они такие шокированные, и говорят, что это не их ссора, и чтобы я за подробностями к тебе шла. Так что рассказывай, и будем думать, что делать, — продолжала Милослава.
Меня перекосило:
— Мил, он унизил меня, при всех. Гадостей наговорил, накричал ни за что, я ведь, честное слово, не хотела этого танца, — я снова всхлипнула, чувствуя, как в горле образовался ком.
— Тише, девочка, — присела рядом со мной Милка и обняла, я от этого зарыдала ещё горше, — ну чего ты? Ну дурак, ну и хрен с ним, ты у меня девочка красивая, на тебя же пол академии облизывается, поклонник твой тайный букеты таскает, ну чего ты расстроилась? — успокаивала меня подруга, — вот пожалуемся Яге, будет знать, как нашего Огонька обижать.
Я как представила, что с ним Яга сделает, у меня все слёзы разом высохли.
— Н-не надо Яге, — помотала головой.
В двери постучали и вошли. Вспомнишь… Хотя нет, это не про неё. Это была наша главная ведьма.
— С Новым годом, красавицы! — поздравила нас ведьма, — держите подарочки, — протянула нам свёртки.
В свёртках были деревянные шкатулочки с двойным дном, поделённые на отсеки, в которых лежали редкие травы. Поистине ведьмовской подарок. Милка от восторга завизжала и чмокнула довольную Ягу в щёчку. Я восторгаться не могла, подарок мне очень понравился, но настроение не то.
— Я, наверно, пойду, — пробормотала Милка и потопала на выход.
— Ну и что ты рыдаешь из-за этого бездаря? — спросила ведьма, занимая место, где только что сидела подруга. — Мы ему настоечки из горечавки жёлтой подсунули уже, чтобы ему жизнь мёдом не казалась. И чтобы не обижал моих девочек. А ты ещё вчера этого героя защищала: «не такой, он хороший», — писклявым голосом изобразила она меня.
Вздрогнула, горечавка эта имела отвратительный вкус, и ощущение горечи не пропадалов течение нескольких дней, чем бы его не заедали. Наоборот, всё, что попадало в рот, казалось невыносимо горьким. Да уж, с такими ощущениями жизнь мёдом точно не покажется. Как жеим удалось напоить настойкой оборотня, не силой же вливали, в самом деле. Хотя, ведьмы существа хитрые, иной раз так извернутся, что диву даёшься.
— Вот, кстати, Горыныч передал, береги его, сейчас зима, а ему в тепле надо быть, с собой пока не таскай. Вот как вылупиться, тогда везде с ним ходи, — и ведьма передала мне большое серебряное яйцо, размером со страусиное.
— Это что? — уставилась я на яйцо.
— Оберег это! Дракошка. Вылупится, помогать тебе будет и оберегать. Лучший охранник и друг будет, когда подрастет.
— А где же я его держать буду? — оглядела комнату, дракон тут точно не поместится.
— Как где? Здесь, — обвела комнату рукой, — это же дракошка, он размером с ладонь вырастает. И сохраняет такой размер в обычном состоянии. Лучшего оберега и не придумать для дракайны. Жизнь за тебя отдаст.
— Спасибо, — ошарашенно выдавила я.
Вспомнила, о чём мы говорили до этого, положила яйцо на подушку и повернулась к ведьме.
— Вы только ничего Крису больше не делайте, — умоляюще посмотрела на неё. Он, конечно, поступил как гад, но желания мстить у меня не возникало. А зная пакостную ведьмовскую натуру, понимала, что горечавка — это только разогрев.
— Ох, Лилька, добрая же ты, вот тебя и обижают, вроде в таких условиях росла, а доброты не растеряла. Нельзя же так, — погладила меня по голове.
— Так ведьмы вообще существа добрые, — улыбаясь сквозь слёзы, ответила я. И это былая истинная правда.
