Вцепилась в мощные плечи Дениса, и целую яростно. Целую убийцу, целую мужчину, совершившего преступление, и отсидевшего за это в тюрьме. Целую того, кого боюсь до жути.
И впервые за долгое время чувствую себя привлекательной женщиной. Сейчас мне это нужно. Только это и нужно!
— За этим пришла? — бездумно прошептал, на миг оторвавшись от меня.
Посмотрел прямо в мои затуманенные глаза своими темными, блестящими глазами с расширенными зрачками. Я не могу сейчас соображать, но желание Дениса слишком очевидно. Оно и во взгляде — голодном, диком, и во всем нем сквозит неприкрытая похоть. А мне сейчас это и нужно — забыться, чтобы перечеркнуть прошлое, и начать заново.
— За этим. Хочу еще, — нагло ответила ему прямо в губы, и Дэн набросился на них.
Поцеловал сам: напористо, неумело, но безумно горячо. Влажно раздвинул языком мои губы, и скользнул в рот.
Меня пробирает до мурашек, а он сминает мой рот в поцелуе, пьет дыхание, и резко толкает к стене. Через секунду прижимается всем телом, вжимает в меня крепкий стояк. И мы оба дрожим, я знаю, что сейчас будет, и я безумно этого хочу.
Мне впервые хочется трогать мужчину. Скользить руками, изучать, медленно раздевать. Наслаждаться каждым вздохом и стоном, каждым всхлипом. Отпустить себя саму, наконец. Я, оказывается, извращенка, раз меня заводит тот, кто меня целует — преступник.
«Он исправился» — отмахнулась от тяжелых мыслей, и поддела футболку Дэна, лаская его твердый, горячий живот. Он дрожит подо мной, сердца у обоих грохочут, и последние мысли покидают голову.
Всхлипнула от новой волны жажды — тело хочет большего, чем просто поцелуи. И Денис услышал. Откликнулся, опустив голову к шее, и провел по тонкой коже языком. Влажный след, моя дрожь, голова кружится.
Я сейчас упаду. Но мне хочется раствориться в этом вечере, я почти этого добилась.
— Давай же. Давай, Денис, я хочу тебя, — провела ладонями выше, скользнув на его спину, и… протрезвела.
Там живого места нет от шрамов. Рубцы, рытвины, а я ведь не вижу их, но чувствую. Ладонями прикасаюсь к свидетельству чужой боли.
— Что, Сашенька, передумала? — спросил Денис, выдыхая мне в шею. — Или мне раздеться для большей эффектности? Увидишь, какой я красавчик. Уверяю, это зрелище ты забыть не сможешь.
Шрамы… да плевать мне на них, хоть и отрезвили.
Но вот на то, что накинулась на него, сама себя предлагая — не плевать. Это от страха, от обиды на Илью, от усталости и бокала вина, добившего мой самоконтроль.
— Прости, — отодвинулась от парня, не зная, куда деть глаза. — Не знаю, что на меня нашло.
— Ты была сражена моей неотразимостью, — усмехнулся Денис, тяжело дыша. — Так зачем ты пришла?
— Я ведь затопила тебя. Подсчитал сумму ущерба? Я могу перевести на карту, или отдать наличкой. Но если нужен нал, то только завтра, — затараторила, скрывая неловкость, и пытаясь утихомирить бешеное сердцебиение. — Что скажешь?
— Забей. Потолок высохнет, и я его побелю. Ремонт я, итак, планировал начать, видишь, что с квартирой? — Денис кинул взгляд вглубь квартиры. — Дядя мне ее оставил в нормальном состоянии, но все эти годы здесь квартиранты жили. И убили хату. Постепенно буду приводить ее в порядок, так что свои копейки оставь себе.
— Если нужны будут деньги — скажи. Я ведь виновата, и…
— Когда я открыл дверь, — перебил парень, — ты выглядела странно. Что случилось?
Я замотала головой, испытывая приступ тошноты о воспоминании о том, что случилось. Увидела самое мерзкое порно в своей жизни — вот что!
И проклятый телефон, как на зло, снова подал сигнал. Один, второй, третий… куча сообщений. Надеюсь, от подруг — они любят чатиться. Под взглядом Дениса неловко, я вытащила смартфон из кармана, чтобы отвлечься от него, и застонала.
Короткие видео. Без звука, слава Богу, и я хотела было заблокировать телефон, но Денис не позволил.
— Твой Илья, — выхватил он айфон из моей ладони. — Хм, а говоришь, что муж. На видео он явно не с тобой.
— Он и есть мой муж. Видео шлет его любовница, с которой они отжигают в Пекине, — устало пояснила. — Просит отпустить Илью, не держать, и пожелать им счастья. Видишь, как горячо друг друга любят.
Сначала Денис улыбался. Как-то победно даже, а затем улыбка сошла с его тонких, четко очерченных губ, и от протянул мне мой смартфон.
— Отомстить мужу захотела? Ну да, что может быть хуже: изменить с таким, как я. Кравченко бы сдох от унижения, узнав об этом, — выплюнул парень, и теплота окончательно исчезла из его глаз.
В два шага преодолел расстояние до двери, пинком открыл ее, и кивнул:
— На выход. Пошла вон, Саша, и поживее.
Чувствую себя грязной. И не от его прикосновений, а от собственных поступков.
Повела себя ничуть не лучше, чем та же Надя. Она вешается на чужого мужа, а я… я — на мальчишку, младше меня на шесть лет. Почти на семь даже! А если вспомнить, кто он, так вообще кричать хочется.
Он — отпечаток на всей моей жизни.
Мать Дениса — Марина — приезжала ко мне тогда, семь лет назад. И ее слова вспомнились мне так отчетливо, словно я их услышала только что. Эхом отдались в гудящей голове.
— Будь ты проклята, дрянь. Оболгала моего сына, — Марина Николаевна стояла на пороге, а я не в силах была ни впустить ее, ни прогнать. — Он любил тебя, мерзавку, а ты… будь проклята! Меня лишила сына, надеюсь, со своими детьми ты будешь мучиться. Надеюсь, ты родишь больного ребенка, а лучше… лучше пусть у тебя вообще их не будет. Недостойна!
Она плюнула себе под ноги, и ушла. А я стояла, заледенев, и нескоро смогла закрыть за ней дверь.
Эти проклятья, облеченные в слова, стали решающими в моей жизни. Я помнила о них, выходя замуж. Помнила, когда Илья заговорил о ребенке. Помнила, когда он уговорил меня согласиться, и отказаться от предохранения. И помнила, когда в тайне от мужа пила противозачаточные.
Крепко они засели в моей голове — слова эти. И даже этим утром, когда нервная ночь осталась позади, я снова прокручиваю их в голове.
