В сенях я подхватила с сундука объемный сверток, в который Добронега сложила подарки для семьи князя, вспомнила, что я так и не посмотрела, что там, и почувствовала укол совести. Сама я даже не подумала о подарке Миролюбу.
Во дворе нас уже ждала Милана. Они долго обнимались с Добронегой. Милана убеждала ее, что все будет под приглядом и Добронеге совершенно не о чем волноваться: уж за три-то недели ее отсутствия ничего не случится. Я сделала мысленную заметку о сроке нашей поездки. Три недели: неделя туда, неделя обратно, неделя в Каменице.
За воротами послышались конский топот, голоса и лязг, словно целая конная армия отправлялась в боевой поход. Вошедший в калитку Радим выглядел собранным и напряженным, точно это он отправлялся в путь. Он оглядел меня с ног до головы, велел:
— Душегрею надень, — сам же натянул ее на меня и принялся застегивать пуговицы, точно я была маленьким ребенком.
Я невольно улыбнулась. Застегнув пуговицы до середины, Радимир бросил это неблагодарное занятие, притянул меня к себе и пробормотал:
— Не бойся ничего, хорошо все будет. С тобой Златка, мать, Олег будет рядом.
— Олег вернулся? — я отклонилась, чтобы заглянуть Радиму в лицо.
— Вернулся, куда он денется, — с ноткой удивления ответил тот, и у меня против воли отлегло от сердца.
Я ожидала, что проводы будут долгими, слезными и нервными, однако Радим вскоре подтолкнул меня к воротам, и, выйдя из калитки, я остановилась, оглядывая нашу процессию. Я насчитала двадцать четыре воина, половина из которых была в одежде княжеских цветов. Среди людей князя я с удивлением увидела Горислава. «А этот-то откуда взялся?» Вероятно, мое удивление было очень красноречивым, потому что воин ухмыльнулся и подмигнул мне. И тут же напряжение всего этого нервного утра разом меня покинуло, как будто кто-то сдул воздушный шарик. Я улыбнулась в ответ. Радим ревниво проследил взглядом за тем, с кем я перемигиваюсь, и Горислав тут же стал серьезным. Впрочем, серьезным стало только его лицо, в глазах же по-прежнему плясали чертики.
— Горисла-а-ав, — протянул Радим. — Если Миролюб тебе голову не оторвет, я лично это сделаю, — спокойно сказал он и даже улыбнулся.
— Ну что ты, воевода, — вытянулся по струнке Горислав, — и в мыслях ничего дурного не было.
— Знаю я тебя, — буркнул Радим и подтолкнул меня к повозке — большой телеге, запряженной сразу двумя лошадьми.
Над телегой на стойках была натянута плотная ткань. Радим откинул полог и помог мне забраться внутрь. Там, на куче подушек, уже полулежала Злата.
— Доброе утро, Всемилка, — бледно улыбнулась она мне.
— Тебе плохо? — забеспокоилась я.
— Боюсь страшно, — пожаловалась она и тут же пробормотала: — Ох, и нужно нам в эту Каменицу.
Мне невольно захотелось ее одернуть. Что ж они все повторяют эту фразу с утра? Вроде бы суеверные, а тут в путь пытаются беду накликать. Однако Злата уже и сама что-то пробормотала себе под нос, и я расслышала слово «боги». «Ну, что с беременной возьмешь?» — махнула я мысленно рукой.
Высунувшись из повозки, я попыталась отыскать среди воинов Альгидраса, но верхом на лошадях, в одинаковых плащах и кожаных шлемах они все были похожи друг на друга. Спрашивать же у Златы я постеснялась, до того ли ей сейчас? Радим откинул полог еще раз, и к нам ловко забралась Добронега.
— Ну что? — вздохнула она. — Да будут добры к нам Боги.
Злата что-то пробормотала в ответ. Я согласно промычала нечто невнятное, поскольку не знала, как положено отвечать на эту фразу.
Через незадернутый проем в передней части повозки я видела, как на скамью, приколоченную к телеге — у кареты бы это называлось козлы, но здесь я не была уверена — запрыгнул один из воинов и взял в руки вожжи, а потом Радим хлопнул ближайшую к нему лошадь по крупу и сказал:
— Ну, пошел.
Телега задрожала, скрипнула, и мы отправились в путь.
Уже когда мы тронулись, я удивленно подумала о том, что нас почему-то никто не провожает. Тут же вспомнился отъезд дружины Миролюба, когда улица была полна не только воинами в синих плащах, но и понабежавшими туда же свирскими девушками. Сейчас же, когда повозка медленно покатила в сторону Западных Ворот и Злата, вдруг всхлипнув, отдернула полог, я увидела на опустевшей дороге только одинокую фигуру Радима. Заметив, что Злата выглядывает, он поднял руку в том же жесте, каким несколько недель назад на берегу приветствовал прибытие «князя». Я отогнула полог со своей стороны, решив, что я сестра и мне тоже можно, и помахала ему в ответ. Радим неловко опустил руку и остался стоять. Наверное, если бы у него были карманы, в этот момент он бы засунул в них руки, потому что явно не знал, куда их деть. Он повел плечами, спрятал руки за спину, и меня вдруг пронзило каким-то щемящим чувством опустошения. Отчего-то вид одиноко стоявшего Радима на пустынной улице, едва освещенной утренним светом, навевал ощущение безысходности. Снова некстати в голову пришла мысль, что Радим может погибнуть, — ненужная, нелепая. А еще я подумала о том, что все, кто ему по-настоящему дорог, сейчас отправляются в Каменицу: жена, мать, сестра, побратим… пусть и бывший. А что, если Радим специально убирает нас из города, потому что здесь становится опасно? Вдруг квары снова нападут?
Дорога повернула, и Радим скрылся из виду. Злата снова всхлипнула и задернула полог. Добронега тут же на нее прикрикнула:
— Ну, будет уже! Негоже в дорогу плакать.
Злата что-то пробормотала, а я продолжила смотреть на сено, торчавшее из большого тюка, привязанного к заднему борту повозки, и думать о кварах. Должен же быть какой-то смысл в том, что они упорно пытаются пройти по Стремне. Чего они хотят? Они хотят захватить Свирь или просто пройти мимо? Интересно, Стремна — это единственный водный путь вглубь княжеских земель?
— Всемилка, задерни полог, — услышала я голос Добронеги. — Дурно станет, спиной вперед сидишь.
Я послушно сползла на подушку, обхватила колени и уставилась в одну точку. Вот бы спросить… Только Всемила должна знать такие вещи, так что единственным человеком, к которому я могла бы с этим обратиться, был Альгидрас. Я взглянула на Добронегу и открыла было рот, чтобы спросить, где Олег, но тут же покосилась на Злату и почему-то не решилась.
У городских ворот повозка остановилась, отряд о чем-то переговорил с охраной, и мы вновь двинулись в путь. Я не удержалась, развернулась и, отодвинув полог, посмотрела назад. Двое стражников у распахнутых ворот зябко кутались в плащи, явно продрогнув от утреннего тумана. Интересно, ворота всегда отпирают так рано, или это в честь нашего отъезда? Впрочем, вопреки моим ожиданиям стражники не стали запирать ворота, а так и остались стоять на месте, глядя нам вслед. Не удержавшись, я помахала им рукой. Они переглянулись и, после легкой заминки, помахали мне в ответ. Я, смутившись, задернула полог и покосилась на Добронегу. Та смотрела на меня с легкой улыбкой. «А что? — подумала я, — Всемила впервые выезжает из города и имеет право вести себя странно». Впрочем, в будущем я решила сначала думать, а потом действовать. Если в Свири большую часть времени я была предоставлена самой себе, то в предстоящие три недели мне придется круглосуточно находиться среди других людей, и у меня не будет права на ошибку.
