Алвар повернулся в нашу сторону, однако посмотрел не на Альгидраса, а на меня. Его губы искривились в ломаной улыбке.
— Я говорил, краса, что эта история не для тебя. Ты опечалилась.
Я не смогла перевести это в шутку. Алвар же бросил на Альгидрса неуверенный взгляд, словно спрашивая «веришь?». Я тоже повернулась к Альгидрасу. Тот смотрел на свой кулак, сжимавший поводья.
— Ненавижу тебя! — вполголоса произнес Альгидрас и вновь, тронув коня пятками, поравнялся с Миролюбом.
Я растерянно повернулась к Алвару и наткнулась на беспечную улыбку. Правда, теперь я уже знала ей цену.
— Годы не меняют брата Альгара. Уж столько весен минуло, а слова все те же.
Альгидрас что-то сказал по-кварски, и Алвар замолчал, впрочем, улыбку с лица так и не убрал. Только выглядела она теперь натянутой и неестественной.
Некоторое время мы ехали молча. Не знаю, о чем думали мужчины, я же прокручивала в голове историю Алвара, понимая, что это только вершина айсберга, и гадая, почему же Альгидрас не может простить. Неужели старая обида стоит того, чтобы причинять Алвару боль? Я помнила слова Альгидраса о том, что Алвар умеет втираться в доверие, но его боль казалась мне искренней. Все это заставляло вновь сердиться на упрямство Альгидраса и вздыхать от невозможности что-либо исправить. Повезло нам с Алваром, нечего сказать.
Наконец дорога вывела нас на небольшую полянку, на краю которой чернел след от старого костровища. Миролюб свернул к нему, Альгидрас последовал за ним. Не оборачиваясь, Миролюб полюбопытствовал:
— А как этот ваш брат Сумиран обо всем узнал тогда?
— Ему поведали стены, — тут же откликнулся Алвар, словно ждал этого вопроса.
— Я не понимаю тебя, — обернулся Миролюб. — С тем, что ты можешь спалить полкняжества, я немного примирился, но как стены могут поведать?
— Он обладает силой Огня. И в его власти находится сила Земли сейчас.
— Я думал, ты старейшина монастыря и это все в твоей власти? — удивился Миролюб.
— Я — хранитель Огня. Земля мне не подвластна. Да и нельзя сравнивать меня с братом Сумираном.
— А этот ваш Ансгар, — встряла я, — тоже умеет забирать Огонь? Сколько тех, кто намного сильнее тебя?
— Нет, краса, Ансгар не сильнее. Он лишь обучен вырывать стихию. Он смог бы вчера вырвать стихию у моих воинов, если бы не Альгар, но не у меня.
— Но тебе тоже было плохо.
— Было, краса, потому что он забрал много сил, а без них мне плохо. Но он бы не смог ни забрать все без остатка, ни убить меня. Как я и сказал, для того ему нужны брат Сумиран и Святыня.
Миролюб спешился и перекинул поводья через голову коня. Альгидрас молча последовал его примеру, потом подошел ко мне и, не спрашивая разрешения, взял меня за талию и сдернул на землю, да так, что я едва не упала. Я хотела сказать, что понимаю его чувства после рассказа Алвара, но это не повод меня ронять, но, взглянув на его лицо, передумала. Алвар легко спрыгнул на землю и начал отвязывать седельные сумки.
— А как Олег смог дать ему отпор? — спросил Миролюб, обращаясь отчего-то к Алвару.
Тот закинул сумки на плечи и бросил взгляд на Альгидраса. Поняв, что хванец отвечать не собирается, Алвар пояснил:
— Альгар забрал воздух у Ансгара. И тому пришлось выбирать между своей жизнью и жизнями моих людей. Ансгар давно живет на свете. Он умеет понять, где нужно остановиться.
В тоне, которым Алвар говорил об Ансгаре, слышались уважение и симпатия. И я вновь подумала о том, чего стоило Алвару пойти против всех, с кем он провел столько лет бок о бок. И, главное, ради чего?
Миролюб потрепал коня по шее и, покосившись на Альгидраса, вновь обратился к Алвару:
— Но как он собирался забрать вас с Олегом?
— Взять клятву, что мы добровольно последуем.
Я лишь головой покачала от такой наивности. Кто же даст такую клятву и поедет на смерть?
— В обмен на что? — поинтересовался Миролюб.
— Он хотел обменять нас на жизнь твоих людей.
— Мои люди вчера полегли все до единого, — жестко сказал Миролюб.
— Нет, княжич, — встрял в разговор Альгидрас, — на жизнь твоих людей в Каменице, на жизнь твоей семьи.
Миролюб изменился в лице:
— Почему ты молчал? Что мешает ему сейчас спалить там все дотла?
— Я, — пожал плечами Алвар.
Миролюб, успевший вскочить в седло, спрыгнул наземь, а Алвар буднично продолжил:
— Сам Ансгар не способен поджечь и соломины. Лишь защищаясь. И то не сам, а дремлющая в нем Сила. А его люди теперь тоже не смогут.
— Почему?
— Я затворил в них Силу. Они теперь беспомощней котенка. Чтобы вновь овладеть Силой, им нужно пройти обряд у Святыни. А до того пять морей.
— И здесь ты — самый сильный носитель Огня? Так? — уточнил Миролюб.
— Да, — кивнул Алвар.
— А сильней тебя только этот ваш брат Сумиран, что за пятью морями?
Алвар вновь кивнул.
— Ты говоришь об этом Сумиране почти как о всесильном. Почему он так силен? — спросила я.
— Верно, потому, что он — тот Истинный, кто принес Огонь в этот мир.
Наступила гробовая тишина. Миролюб, склонивший было голову к плечу в попытке размять шею, замер в этой нелепой позе. Альгидрас наклонился, чтобы положить на землю седельную сумку, и тоже застыл на середине движения, медленно подняв взгляд на Алвара. Я же просто стояла с открытым ртом и ждала, когда Алвар громко объявит: «Шутка!». Алвар нас радовать не спешил.
Первым отмер Миролюб. Он выпрямился во весь рост и очень ласково произнес:
— Дорогой гость земель моих, скажи, коли я понял тебя не так. Мы вчера объявили войну одному из Четверых, что сотворили наш мир?
Это прозвучало до того абсурдно, что я нервно прыснула. Алвар же посмотрел на нас совершенно невозмутимо и кивнул. По лицу Миролюба было понятно, что сейчас произойдет убийство. Альгидрас даже успел открыть рот, чтобы заступиться за Алвара, когда тот вдруг жестко произнес:
— А война началась не вчера, княжич. Намного раньше. Еще когда тебя ребенком забрали. Разве не так?
Глаза Миролюба сузились, а я поймала себя на том, что смотрю на его левую руку, укрытую плащом. Неожиданно обстановку разрядил Альгидрас. Он с силой хлопнул Алвара по плечу.
— Дорогой гость земель этих, — копируя обычную интонацию Алвара, произнес он и указал на черное пятно костровища.
Алвар безропотно отправился разводить огонь. При этом, как и следовало ожидать, его не смутили ни совершенно сырые ветки, собранные поблизости, ни не менее сырые дрова, принесенные Альгидрасом десять минут спустя. Наш костер горел высоко и жарко.
