— Я не мальчик, если ты не заметил, — нервно усмехнулась я.
— Ты — нет. Определенно, — улыбнулся Алвар уголком губ. — Девочки хванов принадлежат роду уже в момент рождения. Муки матери передают им силу, чтобы они после передали ее своим дочерям. У хванов всегда много детей. Дочери обязательно. Если женщина до возраста зрелости не приносит дитя, она входит в обряд. Для того он… другой.
— Алвар, мне не интересны обряды хванов. То есть они мне были бы интересны, но твой ненаглядный Альгар меня с недавних пор так бесит, что я даже слушать не хочу о его подвигах в пятнадцать лет.
— Обида без причины — первый признак того, что он тебе дорог.
— Без причины? — возмутилась я.
— Краса, Альгар сложный. Но знаешь, что в нем есть такого, чего нет ни в ком другом?
— Мерзкий характер?
Алвар расхохотался:
— Это правда. Но такое на любом торгу пятачок за пучок, так здесь говорят?
Я не ответила, а Алвар продолжил:
— В нем есть вина перед родом. Она была всегда. Его отец навлек гнев Богов тем, что возлег с Той, что не с людьми. По людским законам, Альгар не должен был родиться, понимаешь? Но свитки не обманули — звездный мальчик пришел в этот мир.
— Звездный? — эхом откликнулась я, невольно заинтересовавшись.
— В ночь, когда он родился, звезды на небе соткали узор, который повторяется лишь раз в тысячу лет.
— Пф, — сказала я. — Уверяю тебя, твой ненаглядный Альгар был не единственным, кто появился на свет в ту ночь.
— Я не буду спорить с тобой, краса. Может, он появился и не один, но выжил — один.
— Что? — воскликнула я.
— Так бывает. Когда рождаются избранные, на них уходит слишком много силы. Он не знает, кто его мать, но я знаю. Если свитки не врут, а пока они ни разу не ошиблись, он просто не мог не родиться на свет. У старосты хванов не было выбора. Но сам староста и Альгар считали по-иному. Альгар винит себя в смерти матери, потому что та умерла родами. Винит себя в гибели хванов, потому что Великий Жрец предсказал, что именно рождение Альгара навлечет беду на весь род. Душе не прикажешь. Альгар живет с мыслью, что, если бы он не родился, сотни других людей были бы живы.
— Зачем ты мне все это рассказываешь? — негромко спросила я.
Я не желала слушать дальше, потому что если Алвар был прав, то картина вырисовывалась настолько паршивая, что мое сердце невольно сжалось от сочувствия. А это была совсем не та реакция, которую я хотела. Впрочем, Алвар-то наверняка добивался именно этого, поэтому я твердо произнесла:
— Я не хочу этого знать. Расскажи, что за обряд провел Альгидрас и когда?
— Краса, я хочу, чтобы ты услышала. Альгар живет в чувстве вины. Это — одно из самых невыносимых чувств на свете. Я знаю, о чем говорю.
— Дальше что?
— Он пытается спасти всех, кто нуждается в помощи, может он то или нет. Понимаешь?
— Допустим.
— Ты оказалась в этом мире ради него.
Я вздрогнула от этих слов и демонстративно расхохоталась, потому что не могла слышать подтверждение своих мыслей из уст другого человека.
— Ты можешь смеяться, можешь злиться, это ничего не изменит. Дева привела тебя в этот мир и она же черпала из тебя силы, будто ты была чужой. Единственное, чем можно было остановить это, — заставить ее признать тебя своей.
Алвар замолчал, глядя на наш лагерь. Я отыскала взглядом Альгидраса. Тот имел явно неприятную беседу с Радимом. Я могла дать руку на отсечение, что виной тому были вольности Алвара. Именно в этот момент Альгидрас обернулся к нам, и я поспешно отвернулась. Мне не хотелось, чтобы он видел смятение на моем лице.
— Обряд был единственным способом тебя спасти. В Каменице Альгар понял, что Дева его признала…
— Как проходит обряд? — спросила я, уже подозревая ответ. Мой голос прозвучал на удивление спокойно.
— Обряд — это… соитие, — осторожно проговорил Алвар.
Я помотала головой и, закусив губу, посмотрела на Алвара. Он не шутил. Увы.
— То есть любая женщина, с которой Альгидрас… будет признана этой вашей Девой? И вступит в род хванов?
Звучало как бред. Особенно меня волновал момент с вступлением в род.
— Нет, что ты! — искренне удивился такому предположению Алвар. — Только после обряда.
— Я уже полчаса пытаюсь выяснить, в чем суть обряда?
— Ты должна была вручить ему ритуальный кинжал и всю себя.
— Тогда ты ошибаешься! Не было у нас никакого обряда! — воскликнула я, и тут же память услужливо подсунула мне сцену, случившуюся в домике Помощницы Смерти.
Перед тем как меня поцеловать, Альгидрас попросил передать ему лежавший на столе нож. Я была настолько поглощена тогда своими мыслями, что выполнила просьбу не задумываясь. Я и запомнила этот момент лишь потому, что, когда передавала кинжал, обратила внимание на отблески пламени на перстнях, одолженных Альгидрасу Алваром.
Я неверяще помотала головой. Вот же подлец!
— Прости, Алвар, — я прокашлялась и продолжила: — Я правильно тебя поняла? Все, что случилось между мной и Альгидрасом, случилось потому, что он хотел провести обряд, чтобы Дева перестала отнимать мои силы?
Алвар кивнул.
— Потому что он чувствует вину и стремится спасти всех и вся? — мой голос взлетел на октаву выше, и мне вновь пришлось прокашляться.
Алвар же снова кивнул.
— Понятно, — тихо ответила я и пошла прочь.
— Краса, — Алвар догнал меня, схватив за запястье. — Тебе больно. Отчего? Он спас тебя! Он дорожит тобой!
Я усмехнулась, чувствуя, как на глаза наворачиваются злые слезы.
— Он спас меня потому, что обещал. И все.
— Краса, нет!
— Спасибо, что рассказал. И… отпусти мою руку. Радим за такое тебе голову отвернет.
Алвар послушно выпустил мое запястье и даже не напомнил, что сам он может оставить от Радима лишь горстку пепла.
Я направилась к нашей временной стоянке. Пахло костром и подогретыми лепешками. Наверное, не будь меня в отряде, мужчины скакали бы без остановки. Впрочем подумала я об этом отстраненно, просто для того, чтобы не сосредотачиваться на мысли о том, что Альгидрас меня вновь обманул.
Не дойдя до стоянки совсем немного, я резко обернулась к шедшему позади Алвару:
— Научи меня не показывать, что я чувствую.
Алвар с сомнением покачал головой:
— Но как же он узнает, когда он тебе нужен?
— А он мне не будет нужен, — просто ответила я.
— Ох, краса. Ты еще сложней, чем он, — вздохнул Алвар.
