— Не руби с плеча. Альгару очень больно сейчас и… страшно.
— Я… я подумаю, — ответила я, обещая себе вправду подумать.
* * *
Вечером, перед сном, слушая, как за стеной двигает скамьи Маруша, прибираясь в трапезной, я подумала, что, пожалуй, не хочу знать больше никаких тайн. Потому что каждое новое знание не приносило ничего, кроме страха и боли. Вот только миру, а точнее Деве, было плевать на мои желания, и страха с болью у нее было предостаточно.
Глава 15
Я верю тебе…
Вороны черными крыльями солнце застят.
Я верю тебе…
За топями с рыком оскалены волчьи пасти.
Я верю тебе…
Тонкая стежка за полог во мглу уводит.
Я верю тебе…
Кто-то незримый у дальних деревьев бродит.
Я верю тебе…
С веток холодных стекает слезами морось.
Я верю тебе.
Знаю, что в самом финале мы будем… вместе.
Следующим утром я долго лежала, кутаясь в пуховое одеяло, и уговаривала себя выбраться из постели. Я не могла пожаловаться на то, что плохо спала, или же на дурное самочувствие. Объективно, все было в порядке, но отчего-то я оттягивала момент выхода из комнаты. Душу наполняло непонятное томление. Похожее со мной уже было, но я не могла вспомнить, когда.
Мои мысли обратились к Альгидрасу. «Альгару очень больно сейчас и… страшно». Неужели правда? Я вспомнила о том, что Радим оставил вчера всех на ночлег в своем доме. Закрыв глаза, я мысленно потянулась к чувствам Альгидраса и с легким удивлением осознала, что до этого, оказывается, укрывала себя защитным пузырем. Кажется, Дева так напугала меня вчера, что я неосознанно пользовалась знаниями, полученными от Алвара. На пробу я мысленно позволила себе открыться, но тут же запаниковала. Сев на кровати, я не только изо всех сил принялась возводить мысленные стены, я еще и в одеяло закуталась по самые уши. В голове зазвучали слова Альгидраса о том, что Дева может любого заставить сделать что угодно. А еще я вспомнила фразу, брошенную им, казалось, сто лет назад: «Ты сможешь его ножом вместо поцелуя встретить?». Дева давила вчера на Миролюба, и то, что он не поддался, было поистине чудом. Я не была уверена, что обладаю хотя бы половиной силы воли княжича.
Выбравшись из постели, я долго умывалась, несмотря на то, что оставшаяся с вечера в тазу вода была ледяной. Потом я не менее долго выбирала платье: Радим притащил сюда один из сундуков Всемилы. Повседневные платья почти не отличались друг от друга, и я понимала, что выбираю между двумя в сущности одинаковыми вещами просто, чтобы подольше оставаться в комнате. Перед тем, как покинуть отведенные мне покои, я, повинуясь внезапному порыву, достала из сумки флакон с благовониями. Легкий запах подействовал на меня успокаивающе.
Однако, стоило мне выйти из комнаты, как я невольно замерла, потому что сердце подскочило к горлу и заколотилось, как сумасшедшее.
В обеденной комнате на Златином месте устроился Альгидрас. Улегшись грудью на столешницу, он задумчиво глядел на деревянную фигурку, которую вертел в руке. При моем появлении Альгидрас выпрямился и неуверенно улыбнулся.
Я в сотый раз попыталась посмотреть на него отстраненно, как посмотрела бы на мужчину из своего мира. И у меня даже почти получилось, но он спросил:
— Хорошо спалось? — и я поняла, что все это бесполезно.
Я кивнула и, подойдя к столу, присела напротив, потом протянула руку и забрала у него деревянную фигурку. Это оказалась маленькая копия Серого.
— Снова вырезаешь? — спросила я, чтобы отвлечься от того, что дерево еще хранит тепло его руки.
— Руки занять, — в голосе Альгидраса послышалась улыбка. На меня он не смотрел.
— Как Алвар? — поинтересовалась я, разглядывая маленького Серого.
— Сегодня спал. И сейчас еще спит.
— Ты что-то ему дал?
— Нет, лишь укрыл от Девы. Но она и сама его не трогала.
— Почему?
Я по-прежнему не поднимала глаз от деревянной фигурки, поэтому скорее догадалась о том, что он пожал плечами.
— А где остальные? — решила я сменить тему.
— Радим ушел в дружинную избу. Там вести какие-то пришли. Княжич с ним.
Я против воли почувствовала, как пересыхает во рту от мысли, что мы с ним тут одни, и склонила голову, с преувеличенным интересом разглядывая фигурку. Некоторое время в комнате царила тишина. Я изо всех сил игнорировала взгляд Альгидраса, но вскоре это стало невозможным. Казалось, он прожигает дырку в моей макушке.
— Что? — не выдержала я, поднимая голову.
— Я… — начал Альгидрас, прокашлялся и продолжил: — вот это дать тебе хочу.
Он разжал кулак, и на его ладони я увидела резную деревянную бусину с продетым сквозь резьбу кожаным шнурком. Точно такую же носил сам Альгидрас.
— Красиво, — не удержалась я, принимая бусину.
— Это… она… хранить будет. Она… — Альгидрас потер переносицу, шею, — она…
— Это подарок? — пришла я ему на помощь.
Он шумно выдохнул и улыбнулся:
— Ну да. Но и оберег. Это — часть хванского шара.
— Я думала, шар каменный.
Альгидрас досадливо взмахнул рукой, и я вспомнила первое впечатление о нем. Тогда казалось, что он молчит, потому что язык для него неродной. Вот и сейчас он запинался, вздыхал и не мог связать двух слов. Неужели настолько волновался?
— Шар каменный. А это — рисунок с него. В дереве. Но в нем тоже сила.
— Потому что его делал ты?
Он кивнул.
— Спасибо, — поблагодарила я, сжалившись над ним.
Я поднесла подарок к шее и только тут поняла, что застежки у шнурка нет и, вероятно, его нужно завязать, но сама я это сделать не смогу.
— Поможешь? — спросила, затаив дыхание.
Альгидрас вскочил так резво, что едва не перевернул лавку, подхватил ее на лету, поставил на место и, обойдя стол, приблизился ко мне. Я вернула ему бусину, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. Сердце сладко замирало, а я сама чувствовала себя глупой, влюбленной и счастливой.
Священная бусина выскользнула из его пальцев и, весело подпрыгивая, покатилась по полу. Альгидрас перехватил ее почти у самого подпечья, сдул пыль и, заново продев сквозь нее шнурок, приблизился ко мне. Я не стала никак комментировать его внезапную неловкость, хотя очень хотелось. Вместо этого я встала с лавки, повернулась к нему спиной и подобрала волосы с шеи. Альгидрас глубоко вдохнул и шумно выдохнул, отчего по коже у меня побежали мурашки и я невольно втянула голову в плечи.
