За очередными словами Будимира последовал взрыв хохота. Улеб возмущенным жестом сбросил его руку со своего плеча, но было видно, что сделано это нарочно, дабы поддержать шутку. Радим снова расхохотался, откинув голову, и в этом смехе слышалось искреннее веселье. Как тогда, когда Миролюб сшиб занавеску и они все хохотали до слез. За все это время я видела Радима таким расслабленным лишь пару раз. Миролюб, тоже стоявший спиной к крыльцу, обернулся, и наши взгляды встретились. Я невольно нахмурилась. Миролюб улыбался, но мне отчего-то показалось, что он поддерживает общее веселье лишь потому, что того требуют приличия. Мне вспомнился вчерашний разговор и то, что есть информация о рождении Миролюба, которую может подтвердить Будимир. И вот чудо — он здесь. Интересно, они с Миролюбом успели поговорить?
Миролюб молча отделился от группы и направился в мою сторону. В небеленой рубахе и стеганой куртке он тоже ничем не отличался от прочих воинов.
— Готово? — спросил Миролюб, указывая на дом.
Я оглянулась и увидела в окне улыбающиеся лица Жалеи и Любуши. Они переговаривались друг с другом и не отрывали взглядов от мужчин. Видно было, что возвращение Будимира стало для них радостной неожиданностью. Повернувшись к Миролюбу, я кивнула.
— Устала, поди? — улыбнулся он.
Я пожала плечами и указала кивком на мужчин:
— Все хорошо прошло?
Миролюб повел плечом.
— Доплыли и добро, — ответил он.
А я ощутила укол беспокойства. С Миролюбом явно было не все в порядке.
Мужчины наконец направились к дому, и Миролюб развернулся к ним. Мое сердце заколотилось. Я волновалась не меньше, чем перед встречей с князем. Вдруг некстати подумалось, что Альгидраса и Алвара здесь нет. Куда они могли запропаститься, когда так нужны?
— Ну здравствуй, девонька, — обратился ко мне Будимир. — Ух, выросла-то! Давно ли на коленях сидела, а Радим?
Он ткнул Радима локтем в бок. Я улыбнулась, боясь взглянуть в его глаза. Смотрела то на руку, перевитую крупными венами, ниже закатанного рукава куртки, то на улыбку, отстраненно отмечая, что у Будимира на удивление светлые зубы. У мужчин его возраста они были темными, а то и вовсе большей частью отсутствовали.
— Ну иди уж, обниму тебя! Мне, старику, можно.
Я с трудом оторвала взгляд от протянутых рук и наконец посмотрела в глаза Будимира. И ничего страшного не произошло. Он смотрел с улыбкой, ожидая, когда я шагну в его объятия, и от глаз его разбегались морщинки. Его левую щеку пересекал шрам, терявшийся в густой бороде. Темные некогда волосы и борода были подернуты сединой.
Я бросила взгляд на Радима, и тот, ободряюще улыбнувшись, безмолвно указал мне, чтобы я подошла. Кажется, его немного удивил мой ступор. Стоило мне сделать шаг, как Будимир схватил меня в охапку и крепко прижал к груди. И снова ничего страшного не случилось. Зря я только накручивала себя все утро.
— Ох, краса-краса! Матушка ваша велела поклониться тебе да воеводе. Да подарки передала. Я только, дурень старый, на лодье позабыл. После принесу.
— Благодарствую, — пробормотала я и шагнула назад, стоило ему разжать руки.
Теперь я посмотрела в его лицо без опаски. В повадках Будимира чувствовалась та легкость, которая бывает лишь у очень уверенных в себе людей. Та же легкость была в Миролюбе, например. Вообще, я вдруг заметила, что Миролюб гораздо больше напоминает Будимира, чем собственного отца: жестами, интонациями, разворотом плеч, привычкой держаться со своими воинами запросто. Но было и отличие: на обветренном лице Будимира почти все время играла улыбка. Впрочем, она совсем не касалась глаз. Глаза у него оказались темными-темными, как у Алвара, и встречаться с ним взглядом было неуютно.
Наконец Радим позвал всех в дом. Я отступила в сторону, пропуская мужчин, а Будимир вдруг остановился и так резко протянул ко мне руку, что я даже отпрянула, уперевшись поясницей в поручень.
— Искусная работа! — пальцы Будимира замерли в паре сантиметров от деревянной бусины. — Похожа на оберег хванский, — закончил он.
Радим уже успел скрыться в сенях, Миролюб же, стоявший на верхней ступени, крутанулся на пятках и прищурился, разглядывая бусину. Смутившись, я прикрыла подарок ладонью.
— Это и есть оберег. Побратим братов дал, — в моем голосе помимо воли прозвучал вызов.
— Хванец, которого мы еще не видели? — обратился Будимир к Миролюбу.
Тот кивнул в ответ и, словно потеряв интерес к разговору, скрылся в сенях. Будимир чему-то улыбнулся и, хмыкнув в бороду, направился в дом. Воины потянулись следом. При этом Улеб покачал головой, точно я сделала что-то дурное. Ну и плевать!
Принарядившиеся женщины подавали мужчинам воду, рушники и приглашали всех к столу. Будимир снова шутил и смеялся, теперь уже обращаясь к Жалее и Любуше. Он словно принес с собой праздник в этот дом. Да и во всю Свирь, наверное.
Я замялась в сенях: мне-то принарядиться даже в голову не пришло. Впрочем, мужчины тоже были не при параде, да и Радим не выглядел недовольным. Так что я решила, что скорее всего не сильно его подвела. Меня к столу не приглашали. Любуша с Жалеей подали еду и тоже вышли, однако остались за дверью, явно пытаясь расслышать, о чем говорят мужчины. Мне тоже было любопытно, но пристроиться рядом я не решилась, поэтому побродила по дому, вспомнила, что еще не ела, стащила пару пирожков, не поместившихся на тарелку и оставленных на столе у печи, выпила киселя и направилась во двор.
День выдался безветренным, поэтому я не стала брать ни плащ, ни душегрейку, ограничившись теплой шалью. За домом с Серым я просидела добрых полчаса, каждую минуту ожидая, что он вскочит, почувствовав приход Альгидраса и Алвара, но тот вел себя спокойно, и мне оставалось лишь гадать, где носило этих двоих и почему они не встречали Будимира.
Вдруг Серый дернулся и зарычал, а я услышала, как хлопнула дверь и кто-то вышел на крыльцо. Я быстро потрепала Серого по ушам и бросилась на звук. Обойдя дом, я увидела на крыльце Миролюба. Во дворе никого не было, и княжич не ожидал зрителей. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять, что что-то произошло. Он стоял на верхней ступени, слегка раскачиваясь, точно в трансе. Я никогда не видела его таким бледным. Неожиданно Миролюб издал звук, похожий одновременно на стон и на рычание, и со всей силы шарахнул ладонью по перилам. Те хрустнули. Я осторожно вышла из-за угла и, стараясь говорить спокойно, спросила:
— Обед уже закончился?
Миролюб несколько секунд смотрел на занемевшую после удара кисть, разжимая и сжимая кулак, а потом поднял взгляд на меня:
— Нет. Я ушел. Душно там.
— Это да. Мы напарили.
Я почувствовала укол сострадания к Миролюбу. Не знаю, что там сказал ему Будимир, но вести явно были не из числа добрых.
— Что случилось?
Я ожидала, что гордый княжич отшутится, как делали здешние мужчины почти всегда, услышав мои глупые бабские вопросы, однако он провел ладонью по лицу, отбросил волосы со лба и вдруг произнес:
