Приближение Альгидраса я почувствовала всей собой, как в старые добрые времена. Он тоже упал на колени рядом с нами и обхватил нас обоих руками.
— Жива, — прошептал он мне в ухо.
Я прислушалась к тому, что происходило вокруг. Земля больше не дрожала, и грохота волн тоже не было слышно. Ветер был сильным, но он казался обычным ветром. Да, ураганным, но все-таки не способным смести все с лица земли.
— Все закончилось? — не веря себе, спросила я.
Альгидрас вместо ответа стащил с меня Димку и подал мне руку, помогая подняться. Я села и, оглядевшись по сторонам, заметила, что на гальке рядом со мной лежит стрела с большим металлическим наконечником. А рядом еще одна, и еще.
С замирающим сердцем я осмотрела берег.
Первым, кого я увидела, был Грит, не успевший даже отбежать от пещеры. Наверное, в прошлый раз, пробегая мимо, я была настолько не в себе, что не заметила его. Он лежал на боку спиной к нам. Мне малодушно захотелось, чтобы это оказался какой-то другой квар. в конце концов, все они носили одинаковые прически и большинство были светловолосы, однако Грит был, наверное, единственным человеком на этом берегу, на котором не оказалось доспеха.
Грита стояла над отцом, кутаясь в обрывок плаща.
— Грита! — воскликнула я, вскочив на ноги.
Девочка подняла на меня взгляд, очень взрослый и очень серьезный. Грит говорил, что она похожа на мать? Вероятно, он просто не видел себя со стороны.
— Грита, — подойдя к девочке, я опустилась перед ней на колени и крепко обняла, подбирая слова утешения и не находя их на чужом языке. Грита стойко вытерпела несколько секунд, прежде чем отстраниться. Ледяной ветер налетел с моря. Грита стащила с себя плащ и заботливо укрыла тело отца. Будто он просто спал.
Из моих глаз сами собой полились слезы.
— Почему же твоя святыня тебя не спасла? — прошептала я, — Она же слышала тебя.
Подошедший к нам Альгидрас осторожно обнял девочку за плечи.
— Святыня слышала, — сказал он, — потому и не спасла. Его волей было сохранить жизнь острову и его дочери. Святыня эту волю выполнила.
Димка обнял меня за шею и всхлипнул мне на ухо.
— Он воин, Дим, — прошептала я. — Он герой, который нас спас.
Димка всхлипнул и тоненько завыл. Грита зажмурилась и замотала головой.
— Дима, — Альгидрас схватил сына за плечи и развернул к себе, — не плачь. Ты мужчина. Ты должен помочь Алвару держать огонь, слышишь? Плакать мы будем потом.
Димка часто закивал, размазывая слезы ладошками, но плакать не перестал. Он все-таки был ребенком своего мира.
— Дима, — я схватила его за руку, — Грите тяжелее, чем тебе. Ей нужна твоя поддержка.
— Ты же мужчина, — вновь повторил Альгидрас фразу, за которую в моем мире его заклевали бы поборники правильного воспитания.
Однако именно этот призыв, кажется, наконец подействовал. Димка судорожно всхлипнул и сердито потер глаза кулаками, а потом подошел к Грите и встал рядом с ней, как будто вправду собрался защищать и утешать.
У горизонта в небо ударил столб огня, а потом еще один.
— Море горит, — озвучила я очевидное.
— И море, и, кажется, весь мир, — в никуда произнес Альгидрас, даже не взглянув в ту сторону.
Я вновь оглядела берег, видимый нечетко из-за сумрачной непогоды. На том месте, где стояла Дева, осталась наполненная мутной водой яма, от которой точно нити паутины расходились ручьи. Самой Девы не было.
— Ее больше нет, — проследив за моим взглядом, пояснил Альгидрас.
«А кого еще нет?» — хотела спросить я, но испугалась ответа. Взгляд сам собой отыскал то место, где я подобрала меч. Тела савойца не было. То ли оно упало в зиявший в том месте разлом, то ли лежало метрах в двадцати от нас, куда оставшиеся в живых воины сносили тела погибших. Выживших было всего девять.
— Где старейшина?
— Убит. Он убил Гаттара, и…
Я вспомнила воина, который бился с Гаттаром и которому Миролюб снес голову.
— Это Миролюб его?..
— Не знаю, я не видел, — пожал плечами Альгидрас. — Но скорее всего, да. Старейшина убил его побратима.
Я оглянулась на Грита.
Два незнакомых воина не из числа савойцев как раз подняли его тело. Грита двинулась вслед за ними, маленькая и неприкаянная. Альгидрас, увидев это, догнал ее и взял за плечи. Я не знаю, что он ей говорил, склонившись и заглядывая в лицо, видела лишь, как сильно он горбится и как заламываются его брови.
Димка подошел ко мне и молча меня обнял.
— Пойдем поищем дядю Алвара, — попросил он, и мое сердце екнуло. Я не знала, что будет, если мы его вдруг не найдем.
Альгидрас поднял Гриту на руки, и она доверчиво обхватила его за шею. Кажется, он сумел найти к ней подход. Наверное, потому что он был единственным мужчиной кроме Грита, который приходил в дом Граны и порой играл с детьми.
Альгидрас осторожно переступил через залитую водой трещину и пошатнулся. Я только теперь заметила, что штанина на его левой ноге потемнела от крови, а правое предплечье было наспех перетянуто куском рубахи. Доспеха уже не было.
Я подумала было, что надо бы спросить, почему прекратился бой и почему люди старейшины помогают оставшимся в живых савойцам складывать тела погибших рядом, но вдруг поняла, что это неважно. Важно то, что боя больше нет и мир, кажется, выдержал.
Мы с Димкой пошли за ними, и я, перешагивая через трещины, повторяла про себя: «Выживи. Только выживи…», обращая этот призыв разом ко всем, кто был сегодня на нашей стороне.
— Дядя Алвар! — вдруг воскликнул Димка и указал в противоположный конец пляжа, где под скалой в стороне от всех сидели Алвар с Миролюбом.
Димка высвободил руку и побежал туда, перепрыгивая через лужи. Грита осталась с Альгидрасом.
— Почему люди старейшины прекратили бой? — спросила я у Альгидраса.
— Они помнят, на что способен Алвар, а еще он объяснил им, что будет, если кто-то из нас пострадает. К тому же старейшины больше нет, а это означает новую власть, новые решения. Его поддерживали не все.
Альгидрас говорил монотонно, вглядываясь в Димку и Алвара.
— А они не будут мстить за старейшину? — взволнованно спросила я.
Альгидрас вздохнул и перехватил Гриту поудобнее:
— По закону Миролюба должны были бы судить, но он мстил за побратима. Да и это… — Альгидрас кивнул в сторону моря, которое по-прежнему горело.
Мне отчего-то вспомнилось Гориславово «Кто ж поспорит с отрядом, где каждый при мече?».
— А почему умер Гаттар?
— Обманул сам себя, — отозвался Альгидрас. — Святыня признала его добровольной жертвой. Он отдал свое тело на волю аэтер. А она решила не продлевать ему жизнь и просто не отпустила стихию земли ему на помощь. Ждала, пока он умрет, чтобы вырваться.
