В один прекрасный день, когда миссис Тернер не пришла из-за болезни, – кстати, она стала слишком часто болеть, – Дрю, заглянув в приемную, увидел следующую картинку: Китти печатала формуляры карточек, а на коленях у нее сидел маленький пациент. У малыша была сломана ручонка, и бабушка не могла его успокоить. А вот Китти это удалось.
Мысли Дрю потекли по руслу, которое ему не очень-то нравилось. Он невольно вспомнил свою безвременно ушедшую жену Еву. Она тоже, как и Китти, любила детей. Ей удалось забеременеть всего один раз, но ребенка Ева не доносила. Эта трагедия не повлияла на их счастливый брак.
Как ему не хватало Евы! На все праздники, чтобы отвлечься, Дрю уезжал к ее родителям. Он не искал связей с женщинами, несмотря на то, что все жители города были бы рады найти ему новую подругу жизни. Двенадцать лет, прожитых с Евой, казались Дрю вполне достаточным счастьем, чтобы не искать нового.
В Китти Дрю не видел опасности для себя лично. Но если она распугает своей неловкостью пациентов, это может отрицательно сказаться на его практике. Если бы Китти по-настоящему увлеклась Фентоном и он ответил бы ей взаимностью, она наверняка стала бы более приспособленной к жизни.
Все знали, что Гай пьет, но причин этого не понимали. Дрю, когда накладывал гипс на сломанную руку Фентона, попытался его разговорить, но из этого ничего не вышло. Ковбой просто проигнорировал все вопросы. Дрю почему-то казалось, что высокий, жилистый парень не во вкусе Китти. Она-то могла ему нравиться, однако Гай вряд ли был способен на глубокие чувства, потому что имел стойкую репутацию соблазнителя. Он легко сходился с женщинами и так же легко оставлял их.
Китти была молодой и наивной девушкой, и то, что для Фентона было очередным приключением, могло нанести ей серьезную душевную травму. Ему было наплевать на астму Китти, – он же не собирался прожить с ней целую жизнь.
Сам Дрю, делал вид, что с Китти все в полном порядке, но ни на минуту не забывал, что она страдает от серьезной хронической болезни и нуждается в особом режиме. Дрю говорил с ее лечащим врачом и узнал, что у нее уже бывали серьезные приступы, особенно весной, когда начиналось цветение различных аллергенов.
Впереди уже были видны очертания больницы, совершенно серой в этот дождливый сентябрьский день. Дрю сразу же переключился на мысли о предстоящем приеме и забыл о Китти и связанных с ней проблемах.
Гаю Фентону было двадцать девять лет. Жгучий брюнет с устойчивой психикой и немного удивленным взглядом серых глаз. Считать его красивым было бы преувеличением, но Китти находила его привлекательным. Точнее ей нравилось то, что он проявил внимание к ее особе. Не так-то много ей уделяли внимания, – вот она и старалась наверстать упущенное.
Китти купила новый макияж и, готовясь к предстоящему свиданию, пыталась освоить его. Она сняла строгую кофточку с высоким воротничком и надела нечто более просторное и легкомысленное, распустила волосы и постаралась уложить их вокруг головы в красивый венец. Теперь, казалось ей, Гай не забудет о назначенном свидании, и они обязательно пойдут на этот грандиозный фильм.
Зайдя в зал, где они договорились встретиться, Китти увидела Фентона, который, стоя в проходе перед следующим рядом кресел, беседовал с рыжей Милли Брэди. Миниатюрная Милли работала в банке, с которым у Гая были деловые отношения. Китти почувствовала себя забытой и никому не нужной, хотя знала, что выглядит вовсе не плохо. На ней была короткая облегающая юбка в серую и розовую полоски. Розовый свитер пикантно облегал ее высокую грудь.
Прическа и даже очки очень шли ей сегодня. Правда, Китти казалось, что не хватает ей той изюминки, которая, несомненно, была у Милли.
Кто же виноват в том, что Китти выросла в гарнизонной обстановке, где все было построено на приказах и их выполнении? Даже сейчас девушке нелегко давалось общение с людьми. Она окончила специальные курсы, где учили жить в обществе и устанавливать контакты с окружающими. Но это не давало гарантии того, что в мире найдется человек, для которого она будет любимой и желанной.
Полковник Карсон был, конечно, уважаемым героем войны, но это не делало его умелым воспитателем. Он по-своему любил дочку, но сам жил в ушедшем мире былых подвигов, мире иллюзорном, и ничего не мог передать девочке, становящейся девушкой. Особенно остро это ощущалось после смерти матери.
Китти тяжело вздохнула. Может быть, ей было лучше остаться дома и посмотреть свой любимый криминальный телесериал, вместо того, чтобы конкурировать с Милли на этом странном двойном рандеву.
Китти дотронулась до плеча Гая.
– Пойду куплю попкорна… – тихо сказала она.
Парень не удостоил ее даже взглядом.
– Конечно, конечно, Китти… Так вот, Милли, этот узел делается так… – Гай объяснял рыжей девушке, как во время родео правильно свалить и связать теленка, а также удержаться на необъезженной лошади.
Несмотря на всю симпатию к Гаю, Китти было бы очень скучно слушать о лошадях, телятах, родео. Она была сугубо городской девушкой.
Поначалу она направилась к бару, но потом изменила намерение и пошла к выходу. Китти жила неподалеку от кинотеатра. На улице светлой летней ночью было свежо и приятно. Когда девушка поворачивала за угол, к бордюру прижалась открытая машина, полная подростков. Они мяукали и кривлялись. Китти сделала вид, что не замечает юнцов. Но машина, не отставая, шла за ней, и мальчишки орали все громче. Она не испугалась разнузданных юнцов, но у нее появился легкий соблазн вернуться в кинотеатр на место этого растреклятого свидания, чтобы отвязаться от них. Разозлившись на себя за малодушные колебания, Китти подошла к машине и, поглядев прямо в глаза пацану, сидевшему справа от водителя, резким голосом сказала:
– Если вы, придурки, хотите иметь неприятности, вы их получите.
Она вынула карандаш и блокнот, чтобы записать номер автомобиля. Поняв ее намерение, юнцы поспешили ретироваться. В маленьких городах полиции легко найти владельца машины и наказать его как следует.
Такое явное проявление трусости ее даже озадачило, и Китти пробормотала про себя:
– Вот мерзавцы!… Да вы к тому же и трусливы, как зайцы.
Китти все же решила возвратиться домой. Она пошла через аллею, которая вела прямо к ее дому, войдя в подъезд, стала подниматься к своей маленькой квартирке, вполголоса ругая себя за унижение, пережитое на неудачном свидании и в стычке с юнцами.
– Неудивительно, что амазонки использовали мужчин только для продолжения рода, – вслух произнесла девушка, отпирая ключом дверь.
Войдя в пустую квартиру, она заперлась на все замки и вынула из розетки вилку телефона. Выпив стакан молока, Китти отправилась в кровать. Было всего половина десятого, но ей казалось, что весь день она таскала на себе камни. Примерно в одиннадцать Китти услышала осторожный стук в дверь, но только повернулась и накрыла голову подушкой. Гай Фентон мог стоять под дверью до второго пришествия – это теперь его проблемы.
