Потом нас ждали горячий душ и не менее горячий обед, к которому хозяин заведения – тот самый невысокий мужичок – добавил от себя бутылочку на удивление неплохого вина. Разумеется, остальные посетители немедленно насели на нас с расспросами, и я даже начал волноваться, как мы будем выкручиваться, если они начнут интересоваться, откуда мы такие взялись и куда направляемся, но все обошлось, ограничившись несколькими общими фразами. Публику куда больше занимал наш рассказ о том, как мы пробивались сквозь бурю, и вот тут уж мы красок не жалели!
Счастливое избавление от вполне реальной угрозы смерти, вкупе с выпитым вином, наполнили меня легкой эйфорией, и я не стеснялся изображать, как брел, повернувшись задницей навстречу ветру, корчить страдальческие рожи и пытаться подвывать, имитируя издаваемые ветром звуки. Юлия активно мне подыгрывала, работяги дружно хохотали, и в целом вечер удался на славу.
Судя по прогнозу, буря обещала неистовствовать почти до самого утра, что обрекало нас на ночевку здесь, в этом придорожном мотеле. Более того, даже утром, когда все уляжется, нам все равно бы не удалось никуда выбраться, пока уборочные бригады не расчистят занесенную песком дорогу и не эвакуируют всех, кто застрял, живых или мертвых. А это еще одни сутки как минимум.
Мы хотели связаться с Оводом, дать ему знать, что у нас все более-менее в порядке, но в такую безумную погоду любая связь работать отказывалась, намертво заглушаемая бушующим вокруг статическим электричеством. Таким образом, мы оказались полностью отрезаны от внешнего мира, а мир в то же время понятия не имел, где мы находимся, и живы ли вообще.
Нам предоставили простенький однокомнатный номер на втором этаже, но в данных обстоятельствах мы были рады и такой каморке. И вот здесь, после шумного общения с добродушными мужиками внизу, на нас снова нахлынули отступившие на время сомнения и страхи.
Изложенные нам Оводом сведения указывали на то, что Кира прибрала к рукам всю власть в «Светлом Городе» и конвертирует свои способности в банальное порабощение всех тех, кто необдуманно залетел в ее сети. Своих подопечных она щедро подкармливает теми чувствами и страстями, что ей щедро предоставляет контролируемая Аланом Вирталия (теперь понятно, зачем в нее массово сгоняли новых игроков, вплоть до заключенных), а все их собственные мечты и воздыхания она замкнула на собственную персону. Кире всегда нравилось, когда подруги ей завидовали, ну а сейчас она могла черпать чужие восторги горстями, буквально купаясь в народном обожании, точно в ванне с дорогим шампанским.
Ну а любого, кто откажется подчиниться, кто рискнет встать на ее пути, она была готова уничтожить без малейших колебаний. Во всяком случае, я ни секунды не сомневался, что так называемый «сердечный приступ» приключился с Эдуардом не просто так.
Мысль о том, что близкий тебе человек, которого ты давно знаешь, и которого успел, казалось, изучить вдоль и поперек, вдруг ни с того ни с сего превратился в жестокого и безжалостного монстра, откровенно пугала и заставляла теряться в догадках. Да, я знал массу примеров того, как избалованные дети обеспеченных родителей вырастали в законченных социопатов, но такой исход хотя бы поддавался прогнозированию. Что путного может получиться из человека, которому с детства позволялось абсолютно все, и который мог получить желаемое, просто указав пальцем и сказав: «хочу!»?
Но вот каким образом подобное случилось с Кирой – взрослой женщиной, всегда и всего добивавшейся самостоятельно, своими силами одолевшей карьерную лестницу от начала и почти до самого конца – вот тут я откровенно терялся и даже не знал, что и думать.
Волей-неволей я снова и снова возвращался к регулярно озвучивавшемуся Аланом тезису, что любые человеческие эмоции – суть физиологическая реакция на вырабатываемые организмом гормоны, и нет совершенно никакой разницы, каким именно образом мы заставляем его это делать. Чтение книг, просмотр фильмов, экстремальные развлечения, виртуальные игры, алкоголь, наркотики… Если задуматься, то игры с Медиацией, которыми забавлялась Кира, представляли собой в некотором смысле идеальный наркотик, вбрасывавший требуемые ощущения и переживания непосредственно в мозг, минуя промежуточные стадии вроде пищеварения и прочей биохимии.
В то же время общеизвестно, что любой наркотик неизбежно вызывает привыкание и раз за разом требует увеличения дозы для поддержания должного уровня кайфа. А идеальный наркотик, должно быть, провоцирует зависимость с одного единственного приема. Кира, накачивая им окружающих, не могла сама не подсесть на собственное зелье, поскольку проходящие через нее эмоциональные потоки не могли не оставить следа на ней самой. Когда желаемое – всего лишь на расстоянии вытянутой руки, и тебе не стоит никаких усилий протянуть ее и взять – сопротивляться соблазну практически невозможно. Да и желания-то особого нет. Все остальное – лишь вопрос времени, и очень скоро человек, сам того не понимая, становится рабом своих желаний, непрестанное удовлетворение которых начинает занимать все его мысли и превращается в неодолимую, всепоглощающую страсть. Страсть, способную изменить его до неузнаваемости, начисто стерев в его представлении все границы дозволенного, и превратить в обезумевшее чудовище…
Погруженный в свои невеселые мысли, я стоял у окна, уткнувшись в него лбом и чувствуя, как вздрагивает здание под шквалами неослабевающей песчаной бури. Фонари на углах гостиницы, неспособные пробить пыльную завесу, только создавали вокруг себя мерцающие желтые ореолы, тусклые отсветы которых плясали на потолке нашей комнаты. Юлия, покончив со стиркой и развесив наши мокрые шмотки по спинкам стульев, подошла ко мне и встала рядом.
-Только не говори мне, что тебя увлекает зрелище пролетающих мимо тонн песка, - хмыкнула она.
-Нисколько, - вздохнул я, - но это все же лучше, чем тупо таращиться на облезлые стены.
-Да ладно тебе! Вполне уютное гнездышко.
-Ты так считаешь? – я с некоторым недоумением посмотрел на дочь главы Клана Саттар, одну из самых влиятельных женщин в мире, привыкшую совсем к иному уровню комфорта и роскоши.
-Ну, на улице всяко хуже, - она кивнула на мутное окно, и я не мог не признать ее правоту. Как ни крути, а одно из главных свойств настоящего лидера – умение отделять привычное и желаемое от реально возможного. Здесь и сейчас нам действительно следовало молиться на то, что у нас есть чистая постель, крыша над головой, и нам в глаза и рот не набивается несомый ураганным ветром песок.
-Эта мгла напоминает мне о том, как слеп был я сам. Сейчас, оглядываясь назад, я вспоминаю множество ситуаций и моментов, которые должны были вызвать во мне тревогу, заставить заподозрить неладное, но я оставался глух к намекам и предупреждениям. И вот – поплатился.
-Пусть это прозвучит наивно и глупо, но мы еще можем все исправить!
-Мне бы твою уверенность, - проворчал я недовольно, - знаешь, раньше, когда я размышлял над вопросом, какой бы ужас, какой кошмар показался бы мне самым жутким, то пришел к выводу, что больше всего я бы испугался в том случае, если бы хорошо знакомый мне человек начал бы вдруг вести себя неожиданным, непредсказуемым образом. Когда что-то, что ты хорошо изучил и хорошо знаешь, вдруг выходит из-под контроля и демонстрирует совершенно нехарактерные свойства и качества, то это, как мне кажется, должно здорово пугать. Так что сейчас я удивительным образом переместился в самую гущу своего собственного главного страха. Я тупо не понимаю, что происходит, и от этого меня реально всего трясет.
