— Дыра, которая похоронила экономику СССР — это кооперативы, как ни банально и скучно это звучит!
Дело в том, что в СССР со времен Сталина существовали две независимые денежные системы, которые почти не пересекались друг с другом. Наличные деньги и безналичные на счетах предприятий. Если с обычными рублями все понятно, они свободно обращались в торговле, ими платили зарплату и даже иногда меняли на доллары при выезде за границу, то с безналом все было не так.
По сути, деньги на счетах предприятиях были абстрактными единицами расчета. На них нельзя было купить, что захочешь, или выдать в качестве премиальных сверх того, что установлено нормативными инструкциями и штатным расписанием. Ими можно было расплатиться только за определенный материал или оборудование, которое выделено этому предприятию, за так называемые «фонды». Фонды эти были прописаны в пятилетних планах, но утверждались ежегодно или ежеквартально. Для этого по всей стране ездила армия «толкачей», которая за коньяк и конфеты выбивали в министерствах эти самые квоты или фонды. Хотя они и так обычно положены были по плану. Но без толкача ждать положенное надо было долго, иногда годами.
Безналичные деньги в СССР почти не имели практической ценности, и особо никого не заботило убыточное предприятие или миллионер. Много раз пытались вернуть этим деньгам их истинный смысл, вводили хозрасчет, иные способы пробовали — ничего путного не вышло. Виртуальные деньги существовали отдельно от обычных, и никого это не смущало — проблему каждый раз успешно откладывали в будущее, начиная с послевоенных лет.
И вот товарищ Горбачев решил выпустить джинна из бутылки. Справедливости ради, идея была не нова, с ней носился академик Агранбегян еще с шестидесятых годов, пока ее не одобрил Андропов, но реализовать не успел. Великий экономист Агранбегян по поручению Горбачева и при научной поддержке другого великого экономиста Алиева Г.А… по совместительству члена ЦК, слепили закон о государственном предприятии и закон о кооперативах.
В 1987-88 годах законы были приняты, после чего обрушение советской экономики стало делом времени, причем скорого. Миллиарды безналичных рублей, лежавшие мертвым грузом без особого вреда на счетах предприятий в мгновение ока превратились в обычные деньги. На них стало можно покупать все, что угодно и платить кому захочется. Сразу же появились кооперативы, которые делали все то же самое, что работники предприятия, часто в тех же самых цехах, но по другим расценкам. Зарплаты в кооперативах превышали обычные в десятки раз, а следом появились другие схемы по обналичиванию денег. Десятки миллиардов, ничем не обеспеченных рублей, вывались на больную и несчастную советскую торговлю, которая просто не имела таких товарных запасов. При жестких фиксированных ценах это автоматически привело к исчезновению товаров с прилавков и появлению карточек на все подряд.
Просто сравнить две цифры и станет понятно, где собака порылась и свинья зарыта: в 1987 году, а это уже кризисный и непростой год, Горбачеву пришлось напечатать 5 миллиардов рублей, чтобы покрыть дефицит бюджета страны, а в 1990-м только через кооперативы было вброшено в экономику 70 миллиардов ничем не обеспеченных рублей. В четырнадцать раз больше! В результате на руках у населения скопилось в три раза денег больше, чем годовой запас всей советской торговли.
Вот эта «соломинка» и переломила хребет советскому верблюду. Хотя, это скорее бревно, а не соломинка.
Конец интерлюдии
Глава 33
В начале марта Громов срочно умчался в Баку, и моя вольготная счастливая жизнь сразу закончилась. Как злостному уклонисту, рядовому Морозову сразу же влепили наряд по роте, а драить полы — это не самое любимое занятие для настоящего путешественника во времени. Причем появились намеки, что это удовольствие будет чередоваться через сутки. Чаще ставить в наряд просто нельзя по Уставу.
Следующим разочарованием стало известие, что меня отстранили от преподавания в секции рукопашного боя. На первом занятии случился чисто технический инцидент: одному из провокаторов из местных я случайно свернул нос.
Кто же знал, что этот, не в меру наглый и борзый чувак вообще не умеет падать. В моем детстве это было первое, чему учили в любой секции борьбы. Разбить нос об пол при падении — это надо суметь. Понятно, что танцевальный зал в Доме офицеров — это не спортзал с татами, но так неуклюже падать просто неприлично. Намного интереснее получился спарринг со вторым противником. Шестнадцатилетний пацан чуть меня не завалил в первые секунды боя — настоящий самородок-самоучка с неплохими задатками. Крепкий бугай, но быстрый и ловкий, как змея — удивительное сочетание. С ним бы поработать хорошему тренеру и гарантировано звезда получится. Но преимущество в опыте перевесило. Попрыгав немного, уходя от первого натиска, я схитрил и перешел на «систему Кадочникова», хотя автор системы придушил бы меня за такое исполнение, поскольку это была дикая смесь из разных стилей и техник, бесполезная в нормальном бою, но весьма необычная и оригинальная чисто внешне. Это как в шахматах: если играешь стандартный дебют, то противник обычно заранее знает, как надо защищаться и атаковать в ответ. Поэтому, когда играешь в шахматы блиц, и время сильно ограничено, то лучше выбирать редкий дебют, тогда противник будет терять время, пытаясь сообразить, как реагировать на неожиданность.
Так и случилось. По идее, «славянские стили боя», да и технику Кадочникова в реальном бою используют только профессионалы, для начинающих бойцов ими лучше не пользоваться — толку не будет. Но противник об этом не знал и поэтому слегка растерялся. Пока соображал, да думал — пропустил нырок в партер и переход на болевой. Кстати, терпел долго, упрямый, блин, и если бы капитан Иванов не оттащил меня, мог бы и растяжение получить.
Но зато после боя побежденный подошел с извинениями, а в глазах прямо-таки читалось глубокое уважение. Хотя может мне это показалось. Об истории наверняка забыл бы на следующий день, нет особой доблести в победе над шестнадцатилетним пацаном, явно ни дня не занимавшегося в нормальной спортивной секции, если бы он не назвался.
— Ровшан Джаниев, — представился он, немного смущенно, но не отводя взгляд.
— Охр… — меня словно током ударило. Надо же, какие шутки судьба подкидывает. Алик Лениноранский — собственной персоной! Недавно вспоминал о нем. Молодой еще пацан, жизнью не битый, у Хозяина не гостивший.
Еще раз окинул взглядом. М-да, такой и вправду, может под движущийся поезд прыгнуть и уцелеть при этом, проскочив между колесных пар. По слухам, он так от ментов при аресте на Бакинском вокзале ушел. Правда, подозреваю, что поезд не на полном ходу двигался — вокзал все-таки, сильно не разгонишься, но, все равно, не знаю, кто еще рискнул бы пойти на такое.
Пообщаться толком не успели, но зато выяснилось, что ему всего пятнадцать лет, учится он в той же школе, где Марго и Карина, восьмой класс заканчивает, а девчонки уже в десятом. Правда, армянская красавица в Краснодар уехала, зато появилась замечательная идея: поручить будущему авторитету Алику, пока еще школьнику Ровшану последить за безопасностью наших детей в школе. Взамен пообещать индивидуальные тренировки по специальному плану. Но отъезд Громова все планы поломал. Без его ведома меня с территории части выпускать отказались. Занятия поручили вести счастливому капитану Иванову, который получил сорок пациентов для своих педагогических опытов. Вроде бы я уже говорил, что он — физкультурный маньяк, в хорошем смысле этого слова. Если такой смысл существует, конечно же.
