Но тут появилась еще одна серьезная проблема. К кофе нужно было подать молоко. Оно находилось на самой нижней полке в дверце небольшого холодильника, под лабораторным столом сбоку от меня. Снова ударившись в панику, я попыталась просчитать свои движения. Если сесть на корточки, то резинка опять натянется и платье подскочит еще выше. Когда это случится, у меня вообще не останется юбки. В то же время, если я развернусь к профессорам хоть немного боком, они увидят мое лицо и пылающие щеки. А это по непонятной причине казалось мне страшнейшим унижением из возможных. Может быть, я смогу быстро наклониться вниз, хотя на шатких каблуках по 12 см я рискую потерять равновесие и растянуться в нелепой позе на полу. Но у меня просто не было другого выбора. Не дав себе времени передумать, я вцепилась в ручку холодильника, распахнула его так, что содержимое яростно загремело, коршуном кинулась вниз, схватила молоко и резко захлопнула дверцу. Казалось, я провернула это дело одним грациозным танцевальным движением, но на самом деле я согнулась пополам и открыла взорам кое-что похуже стыдливых щек.
Когда я завершила свою миссию по приготовлению напитков, мне показалось, что прошло уже несколько часов. Я повернулась и, стараясь не подходить близко, вручила кружки профессорам. Думаете, я рискнула поднять глаза и узнать, какие выражения застыли на их ошеломленных лицах? Шок? Стыд? Недоумение? Или… что-то похуже?
Конечно, нет!
Мужчины неразборчиво пробормотали слова благодарности и, несколько ошарашенные, направились к двери.
На трясущихся ногах я шла к своему столу и думала, какое впечатление я умудрилась произвести на моих начальников — старого и нового. Я тяжело опустилась на стул, но сначала резко одернула сбежавший подол на место.
Глава 8. Смерть при подозрительных обстоятельствах
Слава богу, «инцидент с юбкой» не повлиял на мою профессиональную репутацию. Когда к нам пришел доктор Иэн Уэст, я начала проводить половину офисного времени на выездах. Такой формат меня очень вдохновлял, к тому же ради него я и пришла на эту должность.
Все решилось буквально в течение недели. Я думаю, что многие знали о моей готовности работать в морге. Скорее всего, новый начальник узнал об этом от Кевина, потому что они дружили. Так или иначе, вскоре я стала проводить большую часть рабочего дня на выездах с Иэном. Каждое утро я брала такси прямо от больницы Гая и ехала к нему в Вестминстерский морг. Если после обеда к нему поступал вызов в юго-восточный район, я сопровождала его и туда.
Целый день на выезде с патологом — это была работа мечты, ровно такая, как я себе представляла: захватывающая, волнующая и продуктивная. Нет ничего интереснее, чем находиться в эпицентре событий, когда они разворачиваются прямо у тебя на глазах.
Фигура патолога в полицейском расследовании была ключевой, поэтому полицейские окружали его почетом и вниманием, и часть этого расположения распространялась и на меня. Я стояла рядом с ведущим специалистом в области судебно-медицинской экспертизы, пока он выяснял детали предшествующих смерти событий и определял причину гибели жертвы. И, более того, я могла привносить в этот процесс что-то ценное от себя. Стенографируя под диктовку, я ускорила их коллективную работу. Иэн не так давно купил для меня электронную печатную машинку, которую я брала с собой на выезды в морги. Теперь я могла перепечатывать надиктованные им записи в обстоятельства дела, не возвращаясь в офис. Эти новшества пришлись по нраву главному детективу и следователю, которые получали «свеженапечатанный» протокол вскрытия сразу, а не через несколько дней или недель. Этот документ был чрезвычайно важен, так как давал полиции нужное направление расследования и позволял сконцентрироваться на других, более важных аспектах дела.
Я убеждена, что Иэн заметил мой неподдельный интерес к работе на выездах, к тому же я экономила ему массу времени. Но на самом деле мы оба помогали друг другу. Думаю, мне очень повезло, что доктор не любил делать записи на диктофон. То есть мы все время работали бок о бок, и я вела за ним записи стенографией. Это был огромный плюс, потому что мне никогда не нравилось расшифровывать скучные, безликие аудиозаписи. Кроме того, фоновый шум морга иногда заглушал слова. Стенография позволяла мне получать информацию из первых рук и затем быстро делать очень точные расшифровки.
Я по-прежнему вела дела бригады патологов и каждый день в обеденное время принимала звонки от Иэна из Вестминстерского морга. Он диктовал мне все отчеты о вскрытиях, которые провел за утро. Затем он мчался на спортивном автомобиле из Вестминстера до Лондонского моста. За эти двадцать минут я, бросив все другие дела, печатала для него больше десятка отчетов. Обычно он не задерживался в офисе надолго и уезжал домой в Суррей, а следователи из Вестминстера получали все отчеты уже на следующее утро. Мы справлялись с рабочей нагрузкой чрезвычайно эффективно.
Теперь, когда я стала регулярно посещать Вестминстерский морг по будням, меня допустили до подробного изучения объектов вскрытия. Патологи показывали мне затвердевшие артерии, сгустки крови в сердце и мозге, опухоли, переломы и глубокие гематомы в мышечной ткани. Мне открылись загадки патологических процессов, обычных и сложных причин смерти, что позволило посмотреть на имеющиеся у меня анатомические знания с новой точки зрения. У меня в голове за двадцать лет скопился огромный «банк» изображений, к которому я обращалась, если нужно было зарисовать травму, — такие рисунки я выполняла для отделения судебной медицины.
Когда я впервые попала на место преступления с доктором Иэном Уэстом, я поразилась тому, насколько сложнее оказалась процедура расследования гибели при неясных обстоятельствах, чем я предполагала.
За несколько часов работы мне едва удалось присесть. Рано утром Иэн залетел ко мне в кабинет и сообщил, что мы выезжаем через пять минут на вызов в юго-восточную часть города. Проведя два часа в дороге, мы оказались в респектабельном районе, где у ворот одного из домов нас дожидался старший следователь. Было одиннадцать утра, и, хотя я не видела движения занавесок в окнах, остро ощущалось, что за нами наблюдают. В доме уже работали несколько криминалистов, постоянно возвращаясь к фургону на улице. Их белые халаты сильно резали глаз на фоне идиллических солнечных лужаек. Зайдя внутрь, мы попали в мрачный антураж, где в каждом углу усердно трудились криминалисты. Впервые в жизни я наблюдала за их работой вживую: прежде мне, как и большинству людей, удавалось видеть их только в кино и новостях. Сосредоточенные, целеустремленные действия специалистов быстро напомнили мне о цели нашего визита.
Иэна немедленно повели в другое помещение, чтобы он осмотрел тело. Он всегда внимательно ко мне относился, и, так как это было мое первое в жизни место преступления, он тепло улыбнулся и предложил подождать его в открытой кухне, совмещенной с гостиной и проходом в задние комнаты. Я нашла уголок, где, как мне показалось, я никому не буду мешать, и стала оглядываться по сторонам.
Прежде всего меня поразил откровенный беспорядок. Раковина и разделочный стол были заставлены грязной посудой. На полу в гостиной валялись раскиданные игрушки. Меня осенило, что всего несколько часов назад в этих стенах шла простая семейная жизнь и, судя по игрушкам, тут возились маленькие дети. И затем неожиданно произошло нечто, что положило ей конец.
