— Послушайте, — сказал Дэнни, — Я играю в бейсбол.
— Какая неожиданность, — отозвался мужчина, — А кто не играет?
— Да, — не сдавался Дэнни, — но я играю хорошо.
— Это тебе кто сказал? Учитель физкультуры?
Дэнни сглотнул и обтер ладони о штаны.
— Дипломированный бухгалтер, — усмехнулся мужчина, — Это что-то новенькое в моей практике.
Он кивнул, и Дэнни в изумлении понял, что это приглашение следовать за ним. У скамьи рядом с тренировочной клеткой, прислонившись к деревянной стене, стояли трое игроков, пришедших пораньше, чтобы попрактиковаться. Мужчина выкрикнул имя, и высокий парень с длинными нервными руками, на вид не старше девятнадцати, немедленно поднялся им навстречу.
— Не против покидать мячики моему бухгалтеру? — сказал мужчина.
— Конечно, мистер Рирдон, — отозвался спортсмен.
Он разве что не поклонился этому мистеру Рирдону, и Дэнни сообразил, что перед ним, очевидно, один из тренеров. По нему самому парень мазнул равнодушным взглядом и отвернулся.
Дэнни снял очки и сунул их в карман, потом взял биту и пошел к базе. Небо почему-то стало белым и поразительно низким. Парень на поле взмахнул своими нелепыми длинными руками. Дэнни закрыл глаза и представил на месте подающего Эйса. Он услышал совсем летний стрекот сверчков и стон, точно такой же, какой всегда издавал Эйс, начиная подавать. Первые два мяча Дэнни позорно проморгал. Тогда он представил себе мусорные бачки, выстроившиеся вдоль Кедровой улицы, и лужайки, только начинавшие зеленеть в это время года, и по следующему мячу ударил изо всех сил, так сильно, что его сердце, казалось, устремилось вслед. Он отбивал один мяч за другим, а последним ударом на лету сбил воробья, так что тот рухнул на вторую базу. Когда Дэнни ушел с поля и вернул биту мистеру Рирдону, его так колотило, что если бы он сейчас попытался обежать базы, то потерпел бы сокрушительное фиаско.
Мистер Рирдон закурил сигарету и оглядел поле.
— Неплохо, — похвалил он Дэнни. — Но таких, как ты, я вижу в неделю по десятку.
— Вы видели меня всего один раз.
— Послушай, скажи спасибо, что я дал тебе шанс, и проваливай с поля.
Дэнни поспешил покинуть базу, но, едва оказавшись за воротами, согнулся пополам, хватая ртом воздух. Отдышавшись, он укрылся в теньке и принялся сквозь изгородь наблюдать за спортсменами. Тот долговязый, что подавал ему мячи, теперь кидал второму из троицы, настоящему клоуну, который показывал ему язык. Как только долговязый подал крученый мяч, Дэнни понял, что его самого гоняли вполсилы. Снаряд полетел с невообразимой скоростью, а отбивающий закинул его так далеко, как ему, Дэнни Шапиро, и не снилось, даже если бы он тренировался всю жизнь. Этот отбивающий был никто, ноль без палочки, вполне возможно, даже в конечном итоге не прошел бы отбор, но едва он ударил по мячу, как Дэнни понял, что у него нет никаких шансов. Ни на этот раз, ни вообще.
Почти все оставшиеся деньги он потратил на билет до Нью-Йорка и ящик апельсинов для матери. На ковбойские сапоги он даже не смотрел, а черные очки оставил в мотеле на полке над раковиной. Вернувшись, он сел на такси и направился домой, а матери сказал, что ничего не произошло, просто ему нужно было уехать. И то же самое повторил мистеру Хеннесси, который пришел побеседовать с ним, поскольку Глория Шапиро заявила в полицию о пропаже сына. Никуда он не пропадал, заявил Дэнни полицейскому, сидящему напротив него в гостиной. А Хеннесси заверил Глорию, что на всех мальчишек периодически находит и лучше уж выпустить пар и расслабиться, чем кончить как Рэймонд Найлз. Весь апрель у них на столе были апельсины, они резали их на четвертинки и выдавливали густой, с волокнистой мякотью, сок. Перед каждым приездом мусорщиков Дэнни без напоминают вытаскивал серебристые бачки на улицу и составлял их в ряд вдоль обочины, слушая, как шумит вдалеке Южное шоссе. А когда ему прислали приглашения сразу из Колумбийского и Корнелльского университетов, без колебаний отослал документы в Корнелл.
9 КОГДА ЗЕЛЕНЕЕТ СИРЕНЬ
Джеки Маккарти теперь почти не встречался со своими дружками. Он от звонка до звонка работал на заправке, не ходил ни в боулинг, ни в кино и перестал кататься на машине. По субботам он помогал матери мыть пол на кухне, а вечерами смотрел телевизор, иногда засыпая под его бормотание, и когда Люси и Дизи разошлись окончательно и бесповоротно, был безутешен.
— Ма! — крикнул он, когда услышал об этом в шестичасовых новостях, и Мэри примчалась из кухни с деревянной ложкой наперевес, испугавшись, что он свалился с дивана и ушибся.
Он даже послал на телестудию подарок Малышу Рикки
[4]
— модель гоночной машины, которую собственноручно собрал и раскрасил на досуге. Мэри уговаривала его выбираться куда-нибудь по вечерам. «Сходи в кино, — предлагала она, — Познакомься с девушкой». Джеки улыбался и твердил, что ему и так есть чем заняться. Но правда заключалась в том, что он боялся темноты. Он боялся стольких вещей сразу, что никогда не подумал бы, что так бывает. В том числе он боялся и пса родного брата: щенок успел вымахать и превратился в шестидесятикилограммового зверя ростом с теленка. Когда Джеки оставался в доме с псом наедине, тот скалил зубы и издавал жуткий звук, словно проглотил бензопилу. Если же в доме кроме них был кто-то еще, Руди лежал, опустив голову на лапы, но шерсть у него на загривке стояла дыбом и он ни на миг не сводил с Джеки глаз.
Порой посреди ночи Джеки просыпался от стука в окно.
— Там никого нет, дружище, — шепотом убеждал он себя, но, взглянув за стекло, видел в темноте пса, который стоял и прислушивался к чему-то, склонив голову набок.
Джеки поклялся себе, что станет еще лучше. Когда кто-то сдавал в мастерскую машину, он отвозил клиента на работу, а вечером приезжал за ним. Возвращая машину из починки, он заботился о том, чтобы все пепельницы были вытряхнуты, а лобовое и заднее стекла вымыты. В самую первую неделю мая, когда почки на ветвях кленов казались то желтыми, то зелеными, смотря под каким углом падал свет, Джеки отнес свою черную кожанку в подвал и отправился в магазин за синим костюмом, в точности таким же, в какой на Пасху облачался Святой. Из магазина он зашел к парикмахеру, и отец, увидев его коротко подстриженным, одобрительно и удивленно кивнул. Они почти не разговаривали, работая бок о бок на заправке, но им и не нужны были разговоры. Каждое утро Джеки заваривал в алюминиевом кофейнике кофе, а каждый вечер, перед закрытием, подметал гараж и офис. Дни текли размеренным, не требующим обсуждения порядком, который нарушался лишь по субботам, когда на бензоколонке появлялся Эйс. Большую часть времени младший качал бензин и периодически заглядывал в офис, чтобы разменять крупную купюру, однако всякий раз, когда он показывался в гараже, Джеки не мог работать. Он чувствовал на себе взгляд брата, в голову ему начинали лезть мысли о призраках и дурной крови, у него все валилось из рук, он портил работу и принимался вполголоса чертыхаться, что в последнее время было совершенно ему не свойственно.
