Решив проблему праздничного наряда, она озаботилась причёской, корни морковной шевелюры давно отросли, а цвет потускнел. В этот раз она выбрала светло-медовый оттенок, почти белый, но разбавила однотонность розовыми прядями.
Купив чёрный лак для ногтей, она оседлала скамейку перед выходом к эскалатору. Вита села напротив и сразу же раскрыла очередной роман. Близкие друзья давно привыкли к необходимости отвоёвывать крохи её внимания у книг и не раздражались, когда она отвечала, не отрываясь от страниц.
Нелли оглядела свои пальцы, оценила фронт покрасочных работ и приступила к дружескому допросу.
— Почему не рассказала?
Виталина несколько минут сосредоточенно смотрела, как глянцевый лак ложится на короткие ногти Нелли, блестящий и густой, как смола.
— А то ты сама не догадываешься, почему.
Нелли докрасила ногти на левой руке, провела кистью по воздуху, принюхалась. С тех пор, как она поселилась в Комсомольском, пришлось отказаться от такого маникюра, пчёлы дурели от резких запахов ещё больше, чем от нервозности пасечников. В плохом и взвинченном состоянии к ним нельзя было соваться, они считывали настроение лучше любого детектора лжи.
Переложив кисточку в другую руку, не глядя на Виталину, ответила:
— Из-за меня? Типа, что я скажу на это? Виталик, я Лёшку люблю, Нодар с ним рядом не валялся.
Нелли застыла, лак капнул на палец жирной густой кляксой. Она и сама не поняла, как из неё вырвалось признание, хотела бы утрамбовать слова обратно, но в метре сидела свидетельница её оплошности. Можно было бы шантажировать, запугивать и угрожать, а ещё лучше — сделать вид, что этих слов не случилось. Нелли выбрала именно этот вариант.
Закрутив крышку флакончика, она стёрла незапланированное помазание и растопырила пальцы. Бросила на Виталину короткий внимательный взгляд.
— Он тебе давно нравится, да?
Виталина захлопнула книгу, Нелли даже испугалась серьёзности этого жеста.
— Давно. Но ты первая рассказала о своей симпатии, постоянно делилась со мной переживаниями и таскала на охоту за Нодаром, как я могла тебе рассказать? Я не имела права претендовать на его внимание. Ты была первой. А дружба для меня не пустой звук.
Нелли невольно поморщилась. Это длилось не один год. Странно, что Виталина её не возненавидела.
— Бедняга ты, Виталик. Мне жутко неловко теперь. Как представлю, как у тебя от ревности зубы крошились, аж стыдно перед тобой. Ну ты и молчунья. Тебе можно доверить коды от ядерных ракет.
Виталина пожала плечами и снова раскрыла книгу.
— Он первый ко мне подошёл, и как-то разговорились, обсудили «Грозовой перевал».
Нелли громко рассмеялась.
— Ты, естественно, не могла не влюбится в человека, обладающего жизненно важной информацией о том, кто такой Хитклифф.
— Я немного в шоке, что ты это знаешь.
Нелли лизнула ноготь, убедилась, что лак высох, и спрыгнула со скамейки.
— Пора к Наде.
Алексей забрал их у входа в торговый центр. Оценил новою причёску взметнувшимися вверх бровями и широкой улыбкой. Это было ожидаемо. Никакие венки они с ЖанЭд, естественно, не перевозили, пили чай и делали ставки на новый цвет кузиной шевелюры, и он проиграл, ожидал что-то экстравагантное, а вышло даже мило, почти естественно.
Виталину завезли в институт, и повернули к нелькиному дому. На квартире надолго не задержались. Нелли печально и задумчиво обошла непривычно чистые комнаты, пахло в них как-то по-новому, чем-то свежим, цитрусовым. В спальне с новыми обоями обнаружилась спящая мама.
Надя пристыжено опустила голову и нехотя призналась.
— Она пьяная. Только привела её от собутыльников. Сказала ей, что ты заедешь в гости, так она обрадовалась, сказала, что сбегает в магазин, купит чего-нибудь к чаю, — Надя горько усмехнулась, — купила. К чаю.
Нелли отвернулась, быстро вышла из квартиры, по пути цапнув Алексея за руку.
Надя догнала их уже на лестничной клетке.
— Кузь, не могу я пока с ней справиться. Прости.
Нелли обняла сестру.
— Ты не виновата, — она отстранилась и натянуто улыбнулась. — Я видела в спальне гитару. Ты снова играешь?
Надя неуверенно покачала головой.
— Понемногу. Это подарок ЖанЭд.
Нелли и не удивилась, что ЖанЭд взяла по опеку сестру. Теперь Надя приговорена к вниманию и всеобъемлющей заботе, пусть иногда навязчивой и громкой.
37. Марина
Выехали из Краснодара в хорошем настроении, переговаривались, слушали музыку, но по мере приближения к Анапе атмосфера в салоне менялась, радио словно нащупало висящее в воздухе напряжение и выдало порцию какого-то пессимистичного транса.
Нелли переключала станции, поглядывая на Алексея с возрастающим беспокойством. Он менялся на глазах. Улыбка повяла, а потом и вовсе пропала в твёрдой линии сжатых губ, из жестов исчезла расслабленная леность, движения стали резкими, нервными. А глаза… глаза снова превратились в два холодных изумруда. Он волновался и не мог этого скрыть. Нелли так и хотелось положить руки на руль и крутануть его в обратную сторону, пока не поздно избежать этой встречи с прошлым.
Когда мелькнул указатель «Анапа», Алексей созвонился с Даниилом и признался, что они почти приехали. Даниил шумно выругался и почти сразу разъединился. Перезвонила уже Алсу.
Алексей переключился громкую связь.
— Алсу, мы уже проехали Анапу, едем в Штормовое.
Нелли чуть склонилась к телефону и поздоровалась.
— Привет, Алсу.
— Мы с Даней в Анапе, постараемся приехать побыстрее. Илья и Маринка дома, они вас встретят, — она взволнованно выдохнула, — я им уже позвонила. И ещё, Лёх, помните про маму, хорошо? Счастливчик в море, скоро вернётся.
Как только послышались гудки, Нелли обернулась к Алексею с вопросом на лице.
— Что значит «помните про маму»?
— Отец Алсу и Марины утонул, кажется, семь лет назад. Их мама, Татьяна, не смогла с этим смириться, и до сих пор верит, что Счастливчик просто ушёл в море и вот-вот вернётся. Ей нельзя напоминать, что он умер, это её убьёт. Кстати, ещё есть третья сестра — Инна. В её ресторане и будет завтра банкет.
Нелли нахмурилась.
— Вот блин, хоть бы не забыть и не ляпнуть что-нибудь невпопад, можешь меня затыкать, если что.
В Штормовое въехали за час до сумерек, сохраняя напряжённое молчание. Оба волновались и не пытались это завуалировать бессмысленной лёгкой беседой.
Воздух неуловимо изменился, пахло солью и свежестью, непередаваемым, но сразу узнаваемым ароматом моря, ветер раскачивал деревья, гонял по дороге песочную позёмку. Алексей заглушил мотор у последнего на улице дома. Нелли застыла, вцепившись в край сиденья пальцами. Боковым зрением уловила движение во дворе, но не хотела поворачиваться и видеть Марину, а ещё больше — лицо Алексея, смотрящего на свою безумную любовь.
