В конце концов я накрутила себя так, что едва не нахамила позвонившему Громову Ваньке. И когда осознала это, постаралась успокоиться.
Так и прошел мой рабочий день. В полном одиночестве и в полном моральном раздрае. Закрыв за собой дверь, вечером, я отправилась к нему в квартиру. Решила, что Гром вернется уже туда.
По дороге встретила Молота Он сбежал с дежурства и направлялся к Сабине. Парень хотел обрадовать ее новостью.
В квартире было пусто и темно. Без него здесь мне было не по себе. Чтобы не сходить с ума, я решила приготовить ужин. Как раз нарезала овощи, как услышала грохот входной двери.
Рванула в коридор, обезьянкой запрыгнув на Грома.
— Эй, и тебе привет, — усмехнулся он и, с готовностью ответил на мой поцелуй. Когда его губы коснулись моих, голова закружилась и все до одной грустные мысли улетучились.
— Ну как? — я попыталась спросить, но он еще крепче перехватил меня и понес в комнату.
— Потом. Все потом, Счастливцева, — комбат опустил меня на кровать, и я поняла, что действительно, сейчас ничего кроме нас двоих не имеет значения.
***
— А теперь я хочу есть, — он поцеловал мою грудь, а я перевернулась на бок, с наслаждением потянувшись в постели.
— Я не успела приготовить. Поэтому придется тебе помочь.
Гром зарычал недовольно, но, когда я повернулась и посмотрела на него, на губах мужчины была улыбка. Правда какая-то грустная.
— Что случилось, расскажи?
Взгляд Грома погрустнел. А мне стало не по себе.
— Завтра утром вылетаю в Москву. Вызывают к руководству.
— Уволят?
Гром улыбнулся.
— Почему уволят? Ты мне обещала генеральские погоны, — усмехнулся, притянув к себе для поцелуя. А у меня сердце было не на месте.
— Гром, я серьезно. Из-за меня теперь проблемы…
— Ты моя одна огромная проблема, — улыбнулся, поднимаясь с кровати. Подал мне руку. — Пошли ужин готовить. Я с самого утра ничего сегодня не ел.
***
Одно удовольствие смотреть на то, как мужчина уплетает приготовленную тобой еду. Даже если она немного пересолена, и пережарена. Сегодня у меня все из рук сыпется. Из головы не идет разговор с Сугробовой. И в конце трапезы я не выдерживаю.
— Гром, ты завтра уезжаешь, а я так и не поняла, что у нас с тобой.
Комбат посмотрел на меня, удивленно вскинув бровью.
— Отношения.
Он поднялся из-за стола и устроился на диване, похлопав по сидению. Я послушно последовала к нему. Гром притянул меня к себе.
— Нет. Я говорю про Юлю.
Он напрягся. Я понимала, что комбату неприятно заводить этот разговор, но я должна была выяснить для себя все раз и навсегда.
— Медсестра рассказала мне историю о выкидыше. Она говорила, что вы были вместе…
Гром отстранился и несколько секунд смотрел на меня возмущенно.
— Господи, да что тут вообще происходит?! — вспылил он. — Не часть, а черте что! Какой к черту выкидыш, Счастливцева!!! Выкидыш мозга разве что у нее.
Я посмотрела на него подозрительно.
— То есть ничего не было?
— Да не было ничего между нами. Я был ей другом, я помогал ей. Да, были чувства, но я не позволял себе ничего из-за друга. Она женой его была. А потом появилась ты, я и понял, что давно уже к Юльке ничего не чувствую.
На душе сразу так хорошо стало. Захотелось громко-громко завизжать от радости. Но я сдержалась. Я еще не все выяснила.
— А что с теми документами? Что с тем случаем, когда она подставила меня, а ты отказался признавать ее вину?
Он вздохнул устало.
— Ты же сама все прекрасно знаешь, Синеглазка. Давай забудем эту ситуацию. Мы все получили урок.
Я продолжила сидеть неподвижно, строго глядя на него.
— Надеюсь, товарищ комбат. Очень надеюсь, — он притянул меня к себе поцеловал.
— Так, а теперь моя очередь, — проговорил, упираясь носом мне в волосы. От удивления я едва ли не охнула.
— У меня нет косяков.
— Молот… — немного подумав, добавил. — Ладно, Молот отпадает. Литвинов. Теперь, чтобы на метр к тебе не подходил.
Я отстранилась, обиженно глядя на него.
— Комбат, ты вроде сильный такой. Но такой глупый, ей богу. Мы с Литвиновым друзья. Ничего кроме шуток между намин не было. А вот объявлять карантин… было крайне..
— Умно. — довольно заявил наглец.
— По-детски.
Он прищурился недобро.
— А ну иди сюда. Я тебе сейчас покажу, по-детски… — его руки схватили меня.
Резко дернув на себя, он взял меня в захват. И сколько бы я не отбивалась, никуда не выпустил. Хотя, по правде говоря, я практически не сопротивлялась. Перестала, после первого же поцелуя комбата. Нет у меня выдержки от его ласк. Совсем никакой силы воли. Надо будет потренировать.
Глава 24
Он уехал и словно солнце скрылось за тучами — настолько стало грустно и волнительно в части.
Вокруг происходило что-то страшное, но пока Гром был рядом, я этого не замечала. А сейчас в окна моего кабинета то и дело доносились строевые шаги солдат и грозные голоса офицеров, говорящие о том, что вводится режим повышенной готовности. Что с минуты на минуту начнется война и мы должны быть готовы двадцать четыре часа в сутки.
Абсолютно все ходили напряженными. Даже Эскулап, привыкший лениться и ловить халяву, по большей части отсиживаясь в каптёрке за работой над каким-нибудь сувениром, сейчас не выпускал из рук автомата и стоял на дежурстве. Да что там Эскулап, даже Мишка был какой-то поникший и встревоженный.
Грома не было уже два дня. Я не знаю, как он там. Ни новостей, ни весточки от него. Он уезжал на неделю, так вот я решила для себя, что нервничать начну к концу его командировки. А сейчас не было смысла изводить себя понапрасну.
В столовой Женька выглядела крайне подавленно. Сугробова как и я переживала за своего мужчину. Мы с ней вяло ковырялись в своих тарелках, воспользовавшись перерывом больше для отдыха, чем для еды.
Внезапно с правой стороны к нам подсело двое бойцов.
— Привет девчонки, чего грустим? — Литвинов улыбнулся до самых ушей.
— И кто это вас, интересно, пустил в офицерскую столовую? — нахмурилась Сугробова.
— Ты посмотри, какая она грозная, — хохотнув, Литвинов переглянулся с Эскулапом.
Я пожала плечами. Шутить мне совершенно не хотелось.
— Фиалка, и чего это ты такая смурная стала? Все, любовь наша забыта и выпита до дна? — он сделал грустное выражение лица.
