— Молодые люди, — миролюбиво сказал он, — рукопашный бой — вечером и в зале. А здесь вы для того, чтобы сразиться в деле поиска информации. Я не буду докладывать консильери Моретти о произошедшей только что стычке, но за это жду от вас особенного трудового рвения.
* * *
Велию от бессилия и невозможности прибить брата накрыл такой приступ ярости, что содрогнулись даже архивные звуконепроницаемые стены:
— Мелкий засранец! Ни хуя не можешь сделать по-человечески, рукожоп уёбищный! Какого-то жалкого алкаша поручили грохнуть, и то не сумел, а теперь весь корпус по уши в дерьме! Благодари Мадонну, что тебя сразу сюда отправили, мудилу! Попадись ты парням, они бы твоей мордой все стены отшлифовали! Позорище ты семейное! Всех уже заебал! Только проблем нормальным людям подкидываешь! Какой ты на хуй рейдер? Ёбарь ты сладкоголосый, только и умеешь, что баб драть! Тебя пиздить надо до кровавой рвоты, может, хоть после этого поумнеешь!
— Пасть захлопни, сука! — зарычал в ответ брат, пока сестра набирала воздуха для очередной тирады.
Увы, больше он ничего добавить не успел. Велия закончила вдох и перешла на такую скорость речи, что не в человеческих силах было вставить в её обличительный монолог даже слово. Она кричала, махала руками, выплёскивая без стеснения всё, что думала, а Раггиро бессильно открывал и закрывал рот. Он пытался что-то отвечать, только этого, увы, всё равно не было слышно не только сестре, но даже и ему самому. Не родился еще тот мужчина, который смог бы переорать разъяренную женщину.
* * *
Фабио Конте делал вид, что разбирает стопку накопителей и не слышит воплей. Велии надо дать выплеснуться, иначе и вправду убьёт брата. А так… покричит и успокоится. Да и Раггиро не помешает выслушать о себе всё, что думает сестра, пускай и в таком, сильно преувеличенном, варианте. Пока они друг друга не пытаются завалить, Фабио в их семейные разборки не полезет.
Однако Велия права в одном: провал брата действительно оказался серьёзным, и последствий для корпуса будет — только разгребай. Не просто так отправили в силовые службы запрос на дополнительных бойцов и не просто так отозвали всех рейдеров с отдыха. Корпус уже работает в режиме ЧП, пытаются урвать от ситуации всё, что еще можно успеть. Аналитики, вон, с раннего утра работают — поднимают все связи, наработанные по инфе, слитой за несколько лет предателем. Пытаются понять, что теперь известно «Амилайту» из того, что известно «Мариянетти».
Велия, наконец, выговорилась, махнула рукой, бросив в брата это многозначное женское: «А!» — смесь разочарования с пренебрежением, развернулась и ушла в другой конец огромного зала.
Раггиро, прошипев сквозь зубы нечто невнятно матерное про охуевших от недоёба сестер, поднял с пола коммуникатор и мрачно похромал за свободный стол.
На угрюмую физиономию рейдера было жалко смотреть. Не человек — ожившая скорбь. Хотя зря эти двое так убиваются: месяц тут сидеть им уж точно не светит. При нынешнем аврале помаринуют денька два-три и отправят за Периметр. Люди-то сейчас нужны как никогда, так что весьма скоро любящие брат и сестра уйдут исправлять последствия провала… главное только не дать им до этой поры друг друга поубивать. Впрочем, с этой задачей Фабио уж как-нибудь справится.
Три дня до Большого праздника. Зона отчуждения
Сектор 204 и другие сектора.
В общем, Джин проиграла спор. До места добрались в половине восьмого. Как только остановились, из пикапа главаря вышли водитель и двое с заднего сиденья. Сам же главарь, довольно улыбаясь, открыл дверь и сказал:
— Полвосьмого. Мы на месте. Время расплаты.
Джинджер в ответ рассмеялась, а затем демонстративно включила регистратор, чтобы знать, подходил ли кто к ее байку, пока хозяйка развлекалась. Только после этого рейдерша слезла с эндуро и, легонько покачивая бедрами, направилась к пикапу. Одного из наемников, вздумавшего было хохотнуть, главарь приморозил взглядом. Парень торопливо отвернулся и сделал вид, что занят своей машиной. Со второго эндуро спрыгнул наездник и молча ушел куда-то в сторону, не открывая шлем.
Когда Джин забралась внутрь пикапа и дверь за ней закрылась, мужчина, страшно довольный собой, сказал, раскладывая сиденья:
— Попала ты, детка. На полчаса попала. В жестокое сексуальное рабство. Начинай отрабатывать.
Джинджер только довольно усмехнулась. Самый хороший секс — это секс, ограниченный во времени. Без предварительных ласк и прочих глупостей. Голая физиология. Бешеный заряд бодрости.
Так оно всё и вышло: быстро, деловито, к взаимному удовольствию. Когда мужчина отстранился, партнерша довольно выдохнула и посмотрела на электронные часы, светящиеся на водительской панели.
— Ровно восемь! Ну, ты даешь, — хмыкнула Джин.
Сквозь щели в завешенные бронежилетами окна пикапа пробивались солнечные лучи.
— Точный расчёт — наше всё, — осклабился этот татуированный, имени которого она до сих пор не знала. Только прозвище — Коленвал. — Смотрю, ты не сильно стремилась выиграть спор.
Джинджер засмеялась:
— А какое мне удовольствие от того, что ты вылижешь мои ботинки?
— Кто сказал, что я? — искренне удивился командир наёмников. — Я не уточнял, кто будет отвечать за проигрыш… вылизывал бы тот, из-за кого я проиграл, ребята вот отлично всё поняли.
— Ну, ты подонок! — твердый палец рейдерши воткнулся ему в ребра.
— Эй, ничего не попутала? Это моё дело — в тебя тыкать, — заржал собеседник.
— О чём бы ещё поспорить? — протянула женщина, поудобней укладываясь. — Или не страдать ерундой? — задумчиво продолжила она.
— Да пострадай, так занятнее, — Коленвал приподнялся на локте и довольно на неё посмотрел. — Итак, этап ноль завершён, мы твое испытание прошли. Что дальше?
— Дальше я сплю до двух, — ответила Джин, прикрывая глаза. — Пока есть возможность, надо воспользоваться. Лагерь и охрана — на вас. А в два — с меня карты, спутниковые снимки и ваша цель. Затем планируем. Вечером выдвигаемся.
— Если хочешь, спи в машине. Кондиционер есть.
— Какой заботливый… — Джинджер приоткрыла один глаз, насмешливо глядя на собеседника.
— Мне нужен… нужна, — поправился он, — нормально соображающая, работоспособная заказчица. Так что моя машина — твоя машина. Спи.
С этими словами мужчина подтянул штаны, застегнул молнию, щелкнул пряжкой ремня. Затем взял с заднего сиденья пистолет, сунул за пояс, после чего вытащил из зажима штурмовую винтовку.
— Не обидно, что перед самым Праздником из сектора ушёл? — остановила его уже на выходе Джин.
— Не. Как-то мне там неспокойно было, — отозвался Коленвал. — Да я вообще обжитые сектора не люблю. Как и ты, Бедовая Джин.
Он усмехнулся и вышел, захлопнув дверь. А Джинджер приподнялась на локте, потыкала кнопки на приборной панели, настраивая климат-контроль, и плюхнулась обратно.
