Такеши в это время бросил короткий взгляд на экран коммуникатора.
— Минут через десять сюда придет человек, — Абэ подождал, пока помощник Сандерса удалится, и вывел на экран комма снимок угрюмого стриженного под бокс мужика с тяжелой квадратной челюстью, сломанными носом и ушами. — Встретишь лично, передашь ему сделанные записи из комнаты, когда заходил туда со шлюхой, добавишь видеонарезку с коридорной камеры, запись своего доклада, — он передал модуль памяти из диктофона, — обеспечишь доступ на место происшествия. Захочет поговорить со «свидетельницей» — пусть говорит.
— А ты? — Оуэн явно удивился.
— А мне ты один из номеров освобождаешь, — Абэ усмехнулся. — Некоторые разговоры надо вести на свежую голову. Я же, считай, и не спал.
Глава патрульных уважительно хмыкнул:
— Всегда тебе завидовал: отключился минут на пятнадцать-двадцать — и снова свеж и бодр.
Собеседник никак не отреагировал на это замечание, только добавил:
— Да, чуть не забыл. Обеспечь, чтобы нашего гостя видело как можно меньше людей. И сам его ни о чем не спрашивай.
— Понял, сделаю, — серьезно кивнул Оуэн, после чего на миг замер, прислушиваясь к тому, что ему сообщили в наушник. — На третьем этаже комнаты освободили.
— Я с тобой свяжусь, когда буду готов, — Абэ поднялся. — А до того пусть наш гость смотрит записи, обыскивает комнаты и занимается прочими увлекательными, но бесполезными делами.
— Кстати, я на твоей сегодняшней ночи полтинник поднял, — расплылся в довольной улыбке Оуэн. — Два дня назад спорить начали, с кем из наших эта наёмница сойдется. Я поставил на тебя.
— С чего вдруг? — без особого удивления спросил Абэ.
— Да один из патрульных с ней работал, когда она ещё младшей бонзой была. Рассказал, что она японцев очень не любит. Тут я припомнил, кто у нас не особо любит японцев, всё и сошлось, — Оуэн расплылся в довольной улыбке.
— Смотри, рискуешь, — покачал головой бонза. — Порекомендую в аналитики.
Оуэн изобразил на эту угрозу крайне фальшивый испуг, после чего оба рассмеялись.
— Скинь мне инфу по этому патрульному, что за человек и где ходит. Пересекусь — пообщаюсь, — сказал Абэ.
* * *
Бля-а-а-а… Карма, что ли, у него какая недоброкачественная?! Или, может, девка брошенная прокляла в сердцах? Или, и правда, зря он когда-то грохнул прилипчивую шлюху и её напарницу аккурат под граффити Трёх? Сколько лет прошло, а если в радиусе километра появляется хоть одна тупая шалава, её словно пинком швыряет ему поперек дороги: туда, куда не надо, и тогда, когда не надо. А тупорылых шалав за Периметром — лопатой греби, вот и притягиваются они, как гвозди к ёбаному магниту. Но откуда ж было знать тогдашнему сопляку, что Трое — это не дурацкие суеверия идиотов зоны отчуждения, а реальная сила, чье внимание не стоит привлекать.
Темноволосый молодой мужчина, неприметно одетый, свернул с широкой улицы, миновал несколько закрытых ещё магазинов и шагнул в тень каменной арки, чтобы через узкий переулок выйти в тупик между тремя домами.
Здесь он остановился, сделал глубокий вдох и злобно уставился на яркое граффити на стене. Не самое запоминающееся из виденных — довольно аляповатое, не особенно мастерски сделанное. Видывал он Трёх Сук поэффектнее. А здесь они были, как из журнала похабных комиксов. Слепая замерла, небрежно опираясь на винтовку, и можно было только гадать — разбит прицел или закрашен. Дурная стояла чуть не раком, с призывной улыбкой озираясь на зрителя через плечо. Юбка задрана почти до подмышек, белья, естественно, нет, а то, что юбка и белье должны скрывать, художник очень тщательно, даже любовно прорисовал. Знаток женской анатомии, ёпта.
Фортуна-Мать-Их застыла вполоборота и смотрела куда-то в сторону, словно ей было тошно глядеть на зрителя. Даже глаза слегка прикрыла.
— Ненавижу шлюх! — мрачно сообщил ей Раггиро.
Дурная ехидно скалилась. Как показалось рейдеру, уж очень злорадно. Тварь! Будто нарочно подсунула ту шалаву под пулю, чтобы дать Одди сдриснуть!
И ведь всё, ну просто всё шло гладко: не оставил следов, сработал чисто. И лежать бы сейчас Родди с дыркой во лбу да остывать, но задастая шлюха с необъятными буферами сохранила этому мудаку его никчемную жизнь, словив первую пулю. А Одди этой секундной заминки хватило, чтобы удрать. Он хоть и опустившийся, но рейдер. Гнаться же за ним под пулями было редкой глупостью, как и попытаться завалить охранника. Ли Янь Цинь после такого из сектора не выпустит. Очень уж не любит, когда убивают ее людей.
Потому Раггиро свалил следом за Одди (только в противоположную сторону), дико жалея, что не может застрелить ту толстожопую еще раза три с особой жестокостью.
Дурная с прежним ехидством щерилась на зрителя, отклячив зад. Раггиро зло усмехнулся и выщелкнул из запасного магазина патрон. Положил под ноги Слепой. Фортуне-Матери-Их досталась мелкая монетка. Дурной же рейдер показал фак — практически в морду сунул.
— Ты от меня даже плевка не получишь, — прошипел Раггиро, после чего круто развернулся и ушел.
Нарисованная шлюха проводила гостя насмешливым взглядом.
* * *
Потасканная девка с одутловатым мятым лицом сидела на краю кровати в аккуратно убранной комнате и, глубоко затягиваясь, курила тонкие дешевые сигареты. Одну за другой, без остановки.
Макияж у шлюхи размазался — под глазами залегли серые пятна осыпавшейся и потекшей туши, спутанные волосы были кое-как стянуты резинкой. Девка жалко сутулилась, то и дело поправляя сползающие лямки заметно великоватого топа. Топ был почти новый, но вырез у него казался слишком глубоким даже для шлюхи — едва не ниже пупка. Похоже, шмотка принадлежала бывшей напарнице. Как и лежащая рядом вульгарно-красная, с аляповатой золотистой пряжкой сумочка. Во всяком случае, когда Гай высыпал содержимое и проверял, нет ли в сумке тайников, девка тоже с любопытством смотрела на то, что вывалилось.
— Свободна, — сказал, наконец, Гай, с трудом подавляя брезгливое раздражение.
Шлюха была — просто полное днище: пропитая, опухшая, с трясущимися руками и взглядом, лишенным какой бы то ни было мысли. Конечно, она не заставила себя упрашивать, мигом подхватила свое потасканное добро и свалила, вежливо прикрыв дверь.
Рейдер откинулся на спинку кресла и устремил задумчивый мрачный взгляд в потолок. Он-то думал, задаст пару вопросов, услышит невнятные ответы и всё. Ага, щас! Беседа неожиданно затянулась, поскольку бывшего резидента «Амилайта», оказывается, неплохо знали такие вот дешевые работницы секс-индустрии. А еще, судя по рассказу мисс А Какое Имя Тебе Больше Нравится, он был любимым клиентом поставщиков дури и всех окрестных барменов. Тварь!
И как служба внутреннего контроля умудрилась прозевать настолько стремительное падение?
М-да. Съездил, однако, усилить резидентуру «без особой конкретики», выручил родную контору за два билета на Принца Дриса!!! Чтоб он им под окнами пел. Каждую ночь.
