— Гарантий никаких, — отрезал Абэ. — Я очень нервный, когда будят в такую рань. За себя не отвечаю. А выкуп… у этого твоего контакта точно нет того, что мне нужно.
— А что тебе нужно? — села на него сверху и вкрадчиво спросила Су Мин. — Может, я сумею выкупиться сама?
Абэ задумчиво погладил её бёдра:
— Вопрос в том, что ты можешь предложить…
Женщина склонилась ещё ниже:
— Себя.
Собеседник покачал головой:
— Такого, чего у меня ещё нет.
Су Мин изобразила испуг:
— То есть мне не спастись?
— А ты, правда, так жаждешь спасения? — уточнил японец.
— Ну… я люблю свободу, — ответила гостья.
— То есть ты действительно хочешь уйти в такую рань решать какие-то дела? — улыбнулся он.
Кореянка рассмеялась.
— Меня предупреждали, что ты мастер переговоров. Назови свои условия.
— Женщина, ты потрясающе дипломатична…
— И только? — удивилась она.
— Ещё красива.
— А ещё?
— Умна.
— И всё? — Су Мин сделала плавное движение бёдрами, на которое Такеши отозвался коротким тихим выдохом.
— И неуместно болтлива для заложницы, — сказал Абэ, одним плавным движением подминая собеседницу под себя. — С тебя — обещание вернуться.
— Обещаю, — тихо рассмеялась она, выгибаясь навстречу и закрывая глаза.
Минут сорок спустя Су Мин сидела на кровати, по-прежнему обнажённая, но уже с небрежно завязанными в узел волосами, и с интересом наблюдала за Абэ, который устроился на полу возле низкого столика.
На столике, распространяя во все стороны жар, возвышался горшок с раскаленными углями. Широкую глиняную горловину накрывала решётка. На эту решетку Абэ выкладывал кусочки мяса, которое шипело, роняя на угли горячий сок и распространяя по комнате сводящий с ума аромат.
Палочками японец ловко переворачивал жаркое, время от времени посыпая его пряностями. Казалось, хозяин комнаты совсем забыл про свою гостью. Впрочем, та не думала обижаться, плюхнулась на живот и, прикрыв глаза, наслаждалась запахами.
— Готово, — Абэ кивнул Су Мин, приглашая за стол, и когда та, полная предвкушения, уселась на свободную подушку, положил ей на рис несколько кусочков мяса, выбирая их по какому-то ведомому только ему принципу. Затем подвинул мисочку для соуса и сам же её наполнил. Только после этого положил мяса и налил соуса себе.
Кореянка на секунду замешкалась: впервые в её жизни мужчина готовил ей завтрак, выбирал лучшие кусочки, ухаживал за столом. До сегодняшнего дня лишь один человек на свете проявлял по отношению к Су Мин такую заботу. И этим человеком была Мэрилин.
— Не беспокойся, — Абэ неправильно истолковал заминку своей гостьи, — продукты готовил лично старший повар, — он кивнул на маленький цветок из ломтиков имбиря, выложенных на крошечном блюдце. — Вот его подпись: цвет и число лепестков соответствуют дню недели и дате. Крышку подноса не снимали с того момента, как накрыли на кухне, это тоже отслеживается… Ну, а уж если нас предал сам старший повар, то… — он улыбнулся и чуть развёл руками, подчеркивая фатальность такого варианта.
— Я не беспокоюсь, — покачала головой кореянка, — я просто поражена: натуральный рис, натуральное мясо… вы ограбили корпов?
— Можно сказать и так, — совершенно серьёзно ответил японец. — Несколько лет назад в качестве оплаты за ничего не стоящую нам услугу мы получили постоянные поставки. Кое-кто из младших бонз тогда впервые попробовал натуральную еду.
Су Мин, пока он говорил, отправила в рот первый кусочек мяса и тут же с наслаждением закатила глаза.
— О-о-о, — протянула она. — Тебе даже не стоило брать меня в заложницы. Достаточно было приготовить это, чтобы я осталась добровольно.
— Семейный рецепт, — довольно улыбнулся Абэ, — немного доработанный под местные ингредиенты. Пришлось повозиться, конечно.
Оставшееся время до конца завтрака они провели в молчании. Следовало отдать Абэ должное: он вообще чаще молчал, чем говорил.
Когда миски опустели, японец сказал, поднимаясь на ноги:
— Пора собираться, если ты не хочешь опоздать.
— То есть я выкупилась? — снизу вверх посмотрела на него гостья.
— Ты ведь пообещала вернуться.
— Благодарю тебя, мой господин, — с подчеркнутой кротостью низко поклонилась женщина.
Абэ улыбнулся:
— Жаль, что твои дела такие неотложные и не терпят даже до полудня.
— Мне тоже жаль… — вздохнула Су Мин и, чтобы перевести разговор, кивнула на окно. — А там знаменитый сад Ли Янь Цинь? Можно посмотреть?
— Почему нет? — удивился хозяин. — Это того стоит.
Он хлопнул в ладоши, произнеся что-то по-японски. Жалюзи поползли вверх.
— Извини, — сказал Абэ, — не завел кодовые фразы на английском.
Гостья пожала плечами и, накинув простыню, прошла к окну.
От увиденного захватило дух: сад утопал в зелени и цветах. Прежде Су Мин встречала подобное только на видео или на картинках.
— Потрясающе, — прошептала кореянка, застыв перед окном. — Не зря про него столько рассказывают.
Абэ, уже застёгивавший рукава рубашки, тоже замер.
— Женщина, — чуть хрипловато спросил он, — ты нарочно это делаешь?
— Что? — оглянулась гостья.
— Это.
Он кивнул на неё, стоящую возле окна — такую тонкую, в ниспадающей до пола красной мантии, чуть сползшей с плеч, приоткрывшей спину и шею.
— Что — «это»? — искренне не поняла Су Мин.
Японец покачал головой и шагнул к ней. Гостья снова устремила взгляд в окно — на утренний сад, на струящийся ручей, на камни меж деревьев, на горбатый мостик и беседку в гуще зелени.
Однако взгляд Абэ притягивало иное. Он смотрел на обнаженный участок женской спины с трогательно выступающими позвонками, на изящную линию шеи, с которой сейчас были убраны волосы, на открывшийся взгляду затылок и багряный край простыни, так похожий на воротник кимоно…
Такеши поднял руку, коснулся кончиком пальца женской скулы, неспешно провел по виску, по краю уха — к мочке, затем медленно-медленно к шее — вдоль линии роста волос.
— Что ты делаешь? — тихо спросила Су Мин, по коже которой поднялась волна колких мурашек.
— Прикасаюсь к совершенству.
Гостья потрясённо оглянулась, и Абэ поймал её губы.
* * *
Винс скучал за столиком «Последнего шанса» уже четверть часа. За это время он успел заказать кофе с сэндвичем, получить их, перемигнуться с официанткой и теперь сидел, откинувшись на спинку дивана, исподволь оглядываясь по сторонам.
