Снизу уже бежали бригады парамедиков, усиленные специалистами медицины катастроф. Теперь следовало подобрать для них носильщиков из числа спасенного мирняка.
— Может быть еще один противник, — ожила рация сообщением из штаба. — Одного не хватает — Матери Терезы. Внимание: это мужчина!
На визоры пришло фото длинноволосого парня в облачении служителя церкви КорпДуха, но почему-то с большим крестом на груди.
— Блядь! — выразил свое отношение к этой новости кто-то в эфире.
— Вероятность, что он находится в здании, по словам рейдеров, низкая, — сделав вид, что не расслышал, продолжил штаб.
Ротные в свою очередь проигнорировали слова штаба и подключились к уцелевшему голокубу в одном из кабинетов.
Надо было сводить силы, средства и задачи, учитывая, что еще один террорист под "вратами" может по-прежнему находиться в здании.
* * *
Стационарный голограммер транслировал в поле проекции трехмерное изображение взволнованного топ-менеджера логистической фирмы, который торопливо вытирал вспотевший лоб сложенным платком:
— Ричард, ты должен войти в положение! СБ словно спятила — на всех КПП строгий досмотр, очереди стоят…
— Ник, — молодой мужчина, сидящий в дорогом кресле перед голограммером, постучал стилом по столу и холодно сказал: — К твоему сожалению, я отлично помню текст договора. Так вот, в списке форс-мажоров там отсутствует пункт «режим усиления». Ты кто? Логист? Значит, твоя непосредственная задача — обеспечить мне доставку груза. Для этого ты нанят и за это получаешь деньги. Если ты расписываешься в своей беспомощности, значит, тебе в этом кабинете и на этой должности делать нечего. Я вхожу в твое положение, всячески тебе соболезную, но ты должен понять одну вещь. Если запчасти не придут и третья линия сегодня не заработает, весь ущерб я повешу на тебя. Поэтому мне совершенно без разницы, как ты там протащишь груз. Ты, главное, доставь вовремя. Не доставишь же — зови юристов-финансистов и читайте друг другу вслух договор, попутно выясняя, кто конкретно вычеркнул из форс-мажоров пункт «чрезвычайное положение», а кто этого не заметил. Сверх того, что прописано в договоре, я не возьму.
С этими словами Ричард Синклер коротким жестом оборвал соединение. Ага, не возьмёт, как же. Он-то тоже потери понесет, а значит, сдерет с виноватого по максимуму, чтоб компенсировать издержки и моральный ущерб. Или чтобы выгоду получить, раз подрядчик так подставился.
Ричард вывел в рабочее поле контакты резервных поставщиков и перевозчиков. За срочность, конечно, потребуется доплатить, но если через три часа запчасти не придут, придется задействовать.
Взгляд привычно упал на фото жены и сына. Джоан с Ричардом-младшим. Лучший их снимок. Джо обнимала Рича, уткнувшись подбородком в русую макушку, а сын смеялся, глядя на мать снизу вверх. Снимок этот был сделан совершенно случайно (наверное, такова судьба всех удачных фотографий). Жена и сын подарили Ричарду на очередной юбилей старинный фотоаппарат «Полароид» с набором кассет. Джоан забавляло его хобби — фотографирование на допотопные устройства. Она считала это глупостью, но глупостью милой. Поэтому, когда обрадованный муж решил сделать пробный кадр «на это чудовище», и Джо, и Рич потешались над ним, наблюдая, как именинник в восторге вертит в руках примитивный механизм.
«Смотри, папа впадает в детство», — сказала Джоан. В этот момент Ричард-старший и нажал на кнопку. Фотография получилась… такая же допотопная, как и фотоаппарат — со слишком темным и нечетким фоном, с какими-то слишком яркими и неестественными лицами, с резкими тенями… Но старый фотоаппарат запечатлел счастье. Настоящее счастье. И было что-то волшебное — наблюдать за тем, как медленно проявлялось изображение.
Ричард хранил этот снимок долгие годы. Восемь лет, как нет сына, и шесть лет, как погибла Джоан… Но здесь, на этой старой карточке они были живы, они еще не знали, что ждет впереди. Они улыбались. Они были счастливы. И он, Ричард, оставшийся за пределами этого кадра, тоже был счастлив, потому что все было хорошо.
Время идет. И жизнь меняется. Четыре года, как снова женился. Дочке уже одиннадцать месяцев. Маленькой принцессе. Но Ричард никак не мог запомнить дату ее рождения. И с днем рождения жены тоже попадал бы впросак, если бы не секретарша. Да, супруга очень старалась радовать его и радовала. Но… как забыть ту, с которой прожил сорок с лишним лет? Ту, которая затянула в круговерть Первой корпоративной и в итоге сделала высшим? Ту, для которой он был Дикки — романтиком, мечтателем, недотепой. Да, она не воспринимала его всерьез, но она была женщиной его мечты, недостижимым идеалом, до которого нынешняя молодая жена, как ни пыталась, не могла дотянуть.
Элис была хорошая, она восхищалась Ричардом, старалась делать все так, как он любил, окружала заботой. Первое время это было непривычно, и, наверное, он вел себя резче, чем следовало.
Ну и еще культ Джоан в их семье был неприкосновенен. Вторая жена это знала и никогда не посягала на память. На фотографии Джоан и Ричарда-младшего по всему дому, на то, что надо отмечать их дни рождения и дни гибели, на то, что их комнаты в доме закрыты для входа, на то, что всё там должно содержаться в первозданном виде. Элис понимала — это были самые важные люди в судьбе ее мужа. Понимала и принимала. Покупала цветы в день рождения Джо, заказывала на ужин любимые блюда из ее любимого ресторана, не пеняла супругу, если тот на всю ночь уходил и запирался в комнате первой жены.
Авторитет покойной миссис Синклер был в семье куда выше, чем авторитет миссис Синклер живущей. Впрочем, разве кто-то осмелится оспаривать вклад Джоан не только в их семью, но и в развитие корпорации? Разумеется, Элис понимала, насколько это будет святотатственно.
Ричард осторожно поправил рамку со снимком. Когда же они с Джоан отдалились? Во время Второй Корпоративной? Джоан тогда работала… кто бы сказал, над чем, все ее проекты были строго засекречены. А вот Ричарда вместо науки занесло в управление, пусть и связанное с медициной. Сперва он пробивал проект полевых медсинтезаторов, затем руководил разработкой новых серий полевой мед-аппаратуры. А потом, после очередного омоложения, уговорил Джо завести ребенка. Она согласилась. Маленький Ричи был таким забавным. Джо он занимал чрезвычайно в те редкие моменты, когда она вырывалась домой. А потом он вырос и… ровесник — химик-недоучка — в колледже, передоз, а затем все полетело…
Дверь открылась, впуская в кабинет подтянутого незнакомого мужчину, одетого в недорогой костюм.
Ричард вынырнул из своих размышлений, с непониманием глядя на странного посетителя:
— Прошу прощения?
— Мистер Синклер, позвольте представиться, лейтенант СБ Грегори Томсон.
— А в СБ, мистер Томсон, уже не учат предупреждать о визитах заблаговременно или хотя бы стучаться? — ледяным тоном поинтересовался хозяин кабинета.
— Учат, мистер Синклер, в тех случаях, когда это уместно, — спокойно ответил вошедший. — Я направлен к вам для скорейшего уточнения ряда вопросов, касающихся корпоративной безопасности, и прошу отнестись к этому с пониманием. Итак, — лейтенант придвинул кресло и уселся напротив собеседника.
