— Да что вам надо? — возмутилась женщина, а я
сначала выбросила вперед ладонь, а уж потом поняла, что делаю.
Женщина слабо охнула, привалившись к стене, и закатила
глаза, я подхватила её на руки, не дав упасть на пол. Приземление вышло
плавным. Женщину надо положить на диван, но это подождет. Я торопливо прошлась
по квартире. Никого. Скорее всего жила она одна. На старом телевизоре
фотокарточка: молодой мужчина с ребенком на руках, ползунки, чепчик, сразу не
определишь, мальчик или девочка. Скорее всего это сын женщины со своим
ребенком, и живет он отдельно. Квартира однокомнатная, её осмотр занял у меня
несколько секунд. Я осторожно прошла к окну и выглянула, не касаясь занавески:
черная «Волга» замерла посередине двора, левая дверца была распахнута настежь,
рядом с ней стоял один из типов в костюме и, точно робот, рывками поворачивая
голову, разглядывал окна. Второго парня не было видно.
— Кто это, черт возьми? — пробормотала я, и голос
внутри меня ответил: «Они». Совсем неплохо для начинающего шизофреника.
Через десять минут в дверь позвонили. Я стояла не
шелохнувшись, ожидая, что будет дальше. Тот, кто стоял за дверью, позвонил ещё
в две квартиры, выходящие на лестничную клетку, но никто ему не открыл. Через
некоторое время я увидела, как он покинул подъезд, а потом исчез из поля моего
зрения, наверное, шел близко к дому по асфальтированной тропинке, соединяющей
подъезды. «Волга» тронулась с места и направилась в сторону проспекта, а я
вернулась к женщине.
Лицо её слегка порозовело, нащупав пульс, я успокоилась:
скоро она придет в себя. С большим трудом я перетащила женщину на диван.
Телефона в квартире не было, на всякий случай я закрыла дверь на щеколду и
вновь отправилась в комнату. Распахнула шифоньер. Женщина явно жила одна, на
вешалках только её вещи, правда, в целлофановом мешке висел мужской костюм, лет
двадцать назад вышедший из моды. Глядя на него, я почему-то подумала об Андрее
и опустилась на пол, тихонько поскуливая. Где он? Кто эти люди, преследующие
меня? «Если ты будешь ныть, сидя на полу, — сообщил кто-то весьма
язвительно, — то вряд ли сможешь понять. Кончай скулить, давай делай
что-нибудь».
Из одежды женщины мне могли подойти только спортивные штаны
и футболка. Я ещё немного порылась в чужих вещах и обнаружила парик на
трехлитровой банке. Парик был старый, свалявшийся, челка стояла дыбом. Я
нахлобучила его на голову и кое-как пригладила расческой. Затем внимательно
посмотрела на себя в зеркало. Чужая одежда и этот нелепый парик явились
отличной маскировкой, штаны на резинке, футболка в горошек, фигура приобрела
некую бесформенность, и в целом я сейчас здорово напоминала приемщицу посуды
или теток, которые обычно взимают дань в платных туалетах. В прихожей на
тумбочке я заметила помаду, накрасила губы ядовито-красным, и сходство с
подобными существами сделалось абсолютным. Я сложила в пакет свои вещи и
покинула квартиру.
Во дворе было довольно многолюдно, жара уже спала, жильцы
отдыхали на скамейках или не спеша прохаживались, но на меня никто не обратил
внимания. Я вышла на проспект, поглядывая по сторонам, замерла возле витрины,
делая вид, что жду очереди к телефону-автомату. Ничего такого, что могло бы
меня насторожить, я не заметила.
Куда я иду, мне стало ясно минут через пятнадцать. До этого
момента я не отдавала себе отчета, что собираюсь предпринять, а свернув на
Чапаевскую, поняла, что хочу попасть домой. Конечно, это очень опасно, конечно,
и милиция, и неведомые враги будут скорее всего ждать меня там, но вернуться —
единственный способ что-нибудь узнать. Вдруг Андрей оставил мне записку
(глупость!) или каким-то другим способом… Неважно, что я придумаю, оправдывая
желание вернуться в свой дом, главное — я не могу не вернуться. Вот так толково
рассуждая, я приближалась к родному дому.
* * *
Дом возник из-за поворота, а я немного притормозила.
Затем, сменив траекторию движения, завернула в соседнюю
подворотню и, быстро оглядевшись, приблизилась к мусорным бакам. Пистолет лежал
там, где я его оставила. Не придумав ничего лучше, я завернула его в свое
платье и сунула в пакет. Затем быстро поднялась по пожарной лестнице на крышу
соседнего дома и где-то с час наблюдала за своим подъездом. Через этот самый
час я решила, что проникнуть в дом дело несложное, вопрос в том, что или кто
ждет меня в квартире. Но прежде чем что-то предпринимать, следует дождаться
темноты.
Я спустилась с крыши, на этот раз воспользовавшись чердачной
дверью, которая была не заперта, и немного прогулялась по так называемому
техэтажу. Среди мусора, старых коробок, двух чемоданов со сломанными замками я
смогла обнаружить несколько очень полезных вещей, сунула их в пакет и лишь
после этого покинула техэтаж.
У меня было что-то около часа в запасе, и я завернула в
пивбар, который находился по соседству. У хозяйки квартиры я позаимствовала
двадцатку и теперь с кружкой пива устроилась в уголке. Никто из присутствующих
моим появлением не заинтересовался. Женщина неопределенного возраста с
ярко-рыжими волосами стояла за стойкой, разгадывая кроссворд, потом потянулась,
поскучала, глядя на холодильник, и включила старенький телевизор, находившийся
тут же на стойке. На экране возникла какая-то жуткая физиономия, затем исчезла
и бодрый голос сообщил: «А вот и мы». Женщина поморщилась и переключила канал.
Шли местные новости. Склонившись над кружкой, я исподлобья смотрела на экран,
чувствуя, как начинают дрожать руки. И было от чего: сегодня в городе совершено
три убийства. Об одном из них говорили особо. Удар, который получил Виктор
Егорович, оказался смертельным, а убила его, конечно, я, после чего, выпрыгнув
в окно, скрылась с места преступления. Диктор стала зачитывать мои приметы, но
фотография на экране не появилась, хотя мой паспорт остался в квартире, да и раздобыть
её в паспортном столе для милиции дело двух минут. Еще одна загадка… Если меня
активно ищут по обвинению в убийстве капитана милиции, соваться в квартиру —
дело весьма рискованное; но, как только за окном стемнело, я вышла на улицу и
направилась к своему дому.
