— Теперь-то я это знаю, но не тогда. Кое-как все
уладилось, и тут как снег на голову: тебе стали сниться сны, а может, они
снились и раньше, только меня-то по ночам рядом не было, и я не слышал, как ты
разговариваешь во сне. В общем, кое-что я смог понять: с тобой произошло что-то
в высшей степени страшное, что-то такое, о чем следовало поскорее забыть.
— И ты придумал историю с аварией.
— Да, придумал. Я хотел, чтобы тебя ничто не связывало
с этими чертовыми горами… Я хотел… Господи, я хотел, чтобы мы жили счастливо,
просто жили, как все… Я смог уговорить твою мать. Но чувствовал себя как на
бочке с порохом… Я связался кое с кем из бывших друзей и попытался разузнать о
тебе…
— И узнал.
— Да. Стало ясно, твои родители и даже этот врач… в
общем, мы в капкане. Единственный шанс, делая вид, что я ни о чем не
догадываюсь, раздобыть документы и бежать. Этим я и занимался, как вдруг…
Времени у меня оказалось недостаточно, все произошло совершенно неожиданно.
— Как ты меня отыскал?
— Я постоянно шел за тобой, только всегда опаздывал… к
несчастью. — Я смотрела в его глаза, а он в мои. У него был взгляд
человека, который не умеет лгать.
— Тебе ведь кто-то помогал? — спросила я.
— Конечно. Слава богу, далеко не все продажны, честных
людей хватает, и они пытаются бороться.
Чувствовала я себя скверно, голова кружилась, мысли
путались, я пыталась встряхнуться, посмотрела в иллюминатор: самолет заходил на
посадку.
— Где твой брат, ты знаешь? — спросила я.
— Погиб. Был убит во время перестрелки в том доме, где
тебя держали. И сгорел. Надеюсь, он не возродится из пепла, точно Феникс.
— Я тоже надеюсь, — ответила я, внимательно глядя
на Андрея, вспомнив, что однажды я уже слышала нечто похожее.
Продолжать разговор дальше не было возможности. Самолет
приземлился, нас встретили двое молодых людей и запихнули в какой-то фургон.
Андрей приложил палец к моим губам, призывая к молчанию. Через полчаса мы вышли
из фургона возле поселка, название которого осталось мне неизвестным. Белые
домики, увитые плющом, дорога, пирамидальные тополя под ослепительным солнцем.
Андрей о чем-то говорил с водителем фургона, а я сидела в траве на обочине, и
мне очень хотелось плакать.
В городок, находящийся в двухстах пятидесяти километрах от
Ставрополя, мы прибыли на следующие сутки, ближе к вечеру. Остановились в доме
на окраине, по виду совершенно нежилом, правда, где-то через час пришла
хозяйка, молодая женщина, быстро навела порядок, не задавая вопросов о том, что
молодой семейной паре могло понадобиться в их селении. Андрей между делом
сообщил, что у него двухнедельный отпуск, который он решил провести здесь, тем
более что жена приехала, лишними деньгами не располагаем, сами из Твери, а он
тут черт знает сколько времени в рядах спецназа… Я слушала и улыбалась, женщину
объяснение вполне удовлетворило, и вскоре она ушла. А мы остались одни.
— Зачем мы здесь? — спросила я, устраиваясь у
окна.
— Мы ждем одного человека. Он поможет нам перейти
границу. Оставаться в России нельзя. Ты сама понимаешь…
— Я понимаю, — перебила я. — Когда появится
твой человек?
— Дней через пять, не раньше.
— Понятно.
Андрей подошел, опустился на колени и взял мою руку.
— Прости меня, — сказал он тихо.
— За что? — невесело улыбнулась я.
— Не знаю, за все… Я должен был что-то сделать, я
должен был помочь… а ты осталась одна. Прости…
— Никто не виноват, — покачала я головой, а потом
обняла его и заплакала. Он целовал меня, и слезы катились по его лицу, а я
думала о том, как люблю его…
— Мы уедем, — сказал он. — Далеко-далеко, и
будем счастливы. Вот увидишь…
* * *
Мы почти не покидали домика. С утра Андрей наведывался в
магазин за продуктами, мы готовили на старенькой газовой плите прямо в саду под
шиферным навесом. Рядом стоял длинный стол с лавками по обеим сторонам, а я
мечтала: как хорошо было бы иметь большую семью. Детей, родителей, просто
родственников, близких и не очень, чтобы все собирались здесь, вели неспешные
разговоры, и дети шумели, устроив возню в саду… Андрей подошел сзади и погладил
мое плечо.
— О чем ты думаешь?
— Не знаю. Ни о чем, наверное. Просто смотрю и радуюсь…
— Радуешься? — удивился он.
— Да. Здесь очень красиво. Правда?
— Правда. — Он торопливо поцеловал меня в
висок. — Я боюсь тебя потерять, — сказал он тихо. — Мне сегодня
сон приснился, жуткий… Скорее бы выбраться отсюда… Я очень тебя люблю. Я даже
не думал, что смогу так любить… — Я слушала, улыбалась и кивала. Он провел
ладонью по моей щеке. — Хочешь, отправимся на прогулку? Ты всегда молчишь,
я даже не знаю, о чем ты думаешь. Раньше ты столько вопросов задавала, а
теперь… — Я прижалась к нему, положила голову на плечо.
— Мне плевать на все вопросы, — сказала я
тихо. — У меня никого нет, только ты. У меня ведь нет даже воспоминаний,
так что иногда кажется, во всем мире нас двое…
— Ты устала, ты измучена, тебе надо отдохнуть, прийти в
себя…
— И вспомнить?
— Вспомнить? — Он отстранился, посмотрел,
нахмурившись.
— Конечно. Я ведь так этого хотела…
— А я нет. Я хотел все забыть. Начать жизнь с новой
страницы. Ты и я.
На следующий день он ушел в магазин и задержался дольше
обычного, а когда вернулся, сказал с улыбкой:
— У меня сюрприз. Брат нашей хозяйки купил «Жигули»,
ужасная развалюха, если честно. Она ржавеет в его гараже. Я договорился, что он
даст нам машину напрокат. Хочешь немного прокатиться?
Я пожала плечами:
— Пожалуй.
Часа в три мы отправились на пикник, я упаковала продукты в
большую корзинку, нахлобучила соломенную шляпу и сказала с улыбкой:
— Я готова.
Древняя «копейка» выглядела так, что я усомнилась, стоит ли
рисковать, отправляясь на ней в путешествие, но бегала она вполне прилично.
Мы открыли окна, я держала рукой шляпу и беспричинно
улыбалась, шоссе петляло в горах, мы достигли развилки, Андрей свернул налево,
мы уже проехали с километр, и тут я вдруг сказала:
— Нам надо вернуться.
