Реальность вокруг меня преображалась. Искры магии, словно подхваченные невидимой кистью, обводили детали рисунка, впитывались… и переносили его в пространство.
На меня повеяло непривычно жарким воздухом, под ногами зашелестел песок. Я сжала ладонь, старательно не обращая внимания на слабость. В моих интересах добраться до оазиса как можно раньше, чтобы не погибнуть.
Шаг за шагом я шла по начерченной искрами дороге, позволяя горячим вихрям касаться платья и обжигать лицо, пока ноги не утонули в песке.
Медленно к горизонту клонилось солнце. Неспешно обозревало синие просторы неба, где не виднелось ни облачка, дарило жар песчаным волнам, которые были вокруг меня. Непривычно тихо и жарко настолько, что я мгновенно вспотела и облизнула пересохшие губы.
Я была одна в этой огромной пустыне. Маленькой песчинкой, не больше, но полной решимости найти оазис Архан-шат и добыть нужный ингредиент для краски. И помнила, насколько пустыня безжалостна к любому из нас. Для нее не существует разницы, будь ты хоть смельчаком, хоть трусом. Но пока не сдашься, путь всегда можно преодолеть.
Вгляделась в линию горизонта. Она была чуть размытой. Воздух оказался настолько горяч, что тронь его – и ощутишь, насколько он раскален на кончиках пальцев.
На рисунке, который подправляла Алекс, я стояла совсем недалеко от нужного места. Там, вдали, уже успела разглядеть такой желанный и манящий Архан-шат, когда из-за ближайшей дюны показался караван. Он подобрался бесшумно, незаметно, неся с собой вихри песка, которые тут же впитались в одежду и кожу, забились в нос и рот. Я закашлялась, начала тереть глаза, теряя драгоценные мгновения, вместо того чтобы обдумать ситуацию и начать действовать.
Мужчины на верблюдах и каких-то диких животных, напоминающих помесь гиены и лошади, окружили меня, тыча копьями. Лица разрисованы алой и желтой краской, отчего все они казались одинаковыми, похожими один на другого. Дюжина человек, не больше, но даже один из них был опасен для меня.
Племен в Великой пустыне кочевало немало. Как правило диких, с которыми сложно договориться. Чаще всего они либо убивали пленников, либо продавали или обменивали на что-нибудь. Мне безумно хотелось верить, что встреченные люди не окажутся варварами.
Стараясь оставаться спокойной и не поддаваться панике, вежливо поздоровалась, но меня не поняли.
На мужчинах были лишь легкие широкие штаны. Плечи прикрывали шкуры или ткань. Они что-то громко крикнули тем, кто находился дальше, за барханами, заставив меня вздрогнуть. Двое дикарей спрыгнули с верблюдов и подошли ко мне.
Бежать? Сопротивляться тому, что у меня отбирают вещи, связывают руки и ноги и перекидывают на одного из верблюдов? Я с трудом удержалась от подобной глупости. Заблудиться в пустыне и умереть не хотелось, оказаться растерзанной дикими зверями – тем более. А о том, чтобы справиться с дюжиной мужчин, не могло идти и речи.
Я попыталась пристроиться поудобнее и поберечь силы, а заодно придумать, как сбежать. Возможно, это единственное верное решение. Судьба должна подкинуть мне шанс! Обязательно!
За ближайшим барханом нас ждали остальные: примерно с десяток мужчин. У трех из них на седлах были перекинуты девушки. Платья у пленниц оказались разноцветными и грязными. Почему-то первое, что бросилось мне в глаза. Кожа загорелая, обветренная, глаза миндалевидные, пронзительно-черные. На этом схожесть заканчивалась.
Одна из женщин была старше нас всех. Черные волосы повязаны ярко-желтым платком, но видно пробивающуюся седину. Да и лицо – уставшее и изможденное – сплошь усеяно морщинами. Даже ей, привыкшей к жизни в пустыне, было непросто. Две другие – тоже темноволосые, примерно лет двадцати, безвольные и покорные, словно давно смирившиеся со своей долей. Глаза у них неестественно блестели, в них была пустота. Странно как-то.
Старшая что-то хрипло крикнула мужчинам на незнакомом языке, и один из них ответил. Спрыгнул со своего верблюда, потянулся к бурдюку с водой и пошел к пленницам.
Младшие покорно принимали из рук своих мучителей воду. Пили жадно и быстро, словно опасались, что у них ее вот-вот отберут. Но варвар и не думал этого делать. Старшая женщина сделала лишь несколько глотков, посмотрела на меня, чуть сощурившись, и едва заметно качнула головой, словно хотела о чем-то предупредить.
В воду что-то добавлено? Может, это она лишает воли и сил? Но и не пить, если долго будем в пути, не получится.
Пока в воде я не нуждалась, но, когда очередь дошла до меня, отказываться не стала, решив не вызывать подозрений, и сделала вид, что пью.
Верблюды потянулись дальше, покидая пределы того места, где виднелся Архан-шат. Я попыталась заговорить с девушками, но они не знали моего языка, да и мужчине, на верблюде которого я находилась, это ожидаемо не понравилось. Он отъехал подальше, разрушая любую возможность общения. Когда же я попыталась поговорить с ним, показал рукой, чтобы молчала, иначе завяжет рот.
Пришлось смотреть на песок и верблюдов, больше ничего не оставалось. Потом я заметила, что девушки, пившие воду, стали совсем безучастными. Сдается, напади на них дикие звери, они бы даже не испугались. Старшая женщина оставалась в разуме, но старательно делала вид, что и на нее вода подействовала так же, как на остальных. Я последовала ее примеру.
Вскоре солнце село и погасило все земные цвета, раскрасив мир в серое да черное. Разве что россыпи звезд, которых оказалось великое множество, остались по-прежнему белоснежными. Здесь, в огромной пустыне, они были ярче и совсем мне незнакомы.
Зачарованная звездным узором, я не сразу заметила, что мы остановились. Дикари решили заночевать среди песка. Мне они по-прежнему казались на одно лицо. Одинаковая одежда и боевой раскрас на лицах, который скрывал черты, искажал их, играл свою роль.
Нам принесли еду – вяленое мясо, сушеные фрукты и чашку с финиками. В такой жаре есть почти не хотелось, а вот пить… Вот она, самая настоящая драгоценность здесь, в пустыне. Живая вода.
Девушки ели все, не делая различий, а вот старшая старательно выбирала, будто чуяла подвох, и с чего-то решив мне помочь, подсовывала то, что есть было безопасно.
Безумно хотелось пить, но когда нам дали воду, я лишь смочила губы, радуясь, что вдоволь поела сочных фиников. Я вовсе не желала становиться безвольной и покорной!
После этого нас всех привязали к одной из повозок, кинув старые шкуры, на которые мы должны были лечь. Девушки, уставшие от тяжелого дня и жары, почти сразу уснули. Я же прикрыла глаза, прислушиваясь к голосам возле костра и дожидаясь удобного момента, чтобы сбежать.
Ночью пустыня преобразилась и зазвучала иначе, наполненная охотой хищников и завыванием ветров. Заметно похолодало, и в легкой одежде, в которой днем было жарко, я уже не могла согреться. Терпела, зажимала раненую ладонь, которую мне обмотали чистой тканью, и ждала.
Наконец кочевники улеглись спать и затихли, выставив нескольких человек охранять лагерь. Старуха, лежавшая неподалеку от меня, открыла глаза и жестом показала на веревки над головой. Мол, если хочешь спастись, самое время.
