И неотвратимую, несущуюся навстречу смерть-любовь, растоптавшую веру-надежду и забиравшую в покой-бесконечность.
Сволочное подсознание нарисовало тот же вид, как станет выглядеть через миг: с глухим чавком соударение живого и неживого, ошметки мозгов на лакированном капоте, разбросанные по земле свастики тел, у которых опорожнились оставшиеся без контроля кишечники…
Не зря сказано: во многой мудрости — много печали. Кое-каких подробностей лучше было не знать.
В последний момент водительница вырулила вбок, и управляемые нежными ручками три тонны железа ухнули в воду. Часть вещей на берегу накрыло волной, шашлычнику с подругой тоже досталось. Обрызгало и палатку, где с визгом скрылась Рита. Метрах в двадцати от берега буксующие задние колеса зарылись в ил, на глубине примерно по колено машина завязла, презрительно фыркнула на прощание и заглохла. Ниже уровня воды оказались не только подножки, но и часть дверей, если открыть — затопит по самые сиденья. Не будь вседорожный монстр создан для преодоления водных преград, внутри уже плескалось бы море.
С легким жужжанием стекла опустились, Толик оценил ситуацию и принялся разуваться. Водительница еще не отошла от поездки — от эмоций не могла пошевелиться, только бурно дышала.
Толик закатал штанины, как недавние гости, затем наполовину вылез в боковое окно, руками ухватился за рейлинг на крыше и вытянул тело целиком. Рубашка от соприкосновения с внешней стороной дверцы перестала быть белой, хозяина это не волновало. Ступив в воду, он обошел машину. Из открытой им пятой двери, до которой вода не доставала, посыпался вал пластиковых бутылок объемом от полутора литров и больше. Два последних ряда кресел на этот раз оказались сложены, спинки создавали ровную поверхность, а весь объем салона, кроме передних сидений, заполнял странный груз, с которым поступили тем же не менее странным образом — просто вывалили в озеро. Водительницу и инструктора привезеный груз, казалось, больше не интересовал. Пустые емкости расплылись по поверхности, остатки скинула наружу пробиравшаяся с переднего сиденья Луиза.
— Это что? Это зачем? — сгорала от любопытства Оленька.
— Всему свое время. — Толик встал посреди воды в позу взывающего к небесам жреца и провозгласил, указав лицом на застрявший внедорожник: — Объявляю эту территорию суверенной! Отныне здесь не действуют государственные и прочие попирающие права личности законы. Здесь будет водружен флаг содружества независимых личностей и поставлен монумент свободе. Отныне это остров свободы!
Из проема на него изумленно глядела Луиза. Он повернулся к ней:
— Прыгай, отнесу.
Ее руки оплели его шею. Перехватив Луизу за талию и под колени, Толик двинулся с приятной ношей к берегу.
Фаня поняла, что момент упущен, и не она теперь главный ньюсмейкер — профессионала возомнившей о себе самоучке не перещеголять. Платок у глядевшего в другую сторону Ника был отобран, и несостоявшийся объект помощи нырнул в свободную палатку.
А Ник следил за безмолвным обменом репликами: Юрец поднятием бровей изобразил что-то вроде «ну как?», Толик в ответ поджал губы: «никак».
Не успело в груди заныть от счастья, как в ответ на ухмылку приятеля последовало уверенное прищуривание — мол, подожди, это только начало.
Стало неприятно. Отведя взгляд, Ник замер, и, возможно, у него открылся рот, потому что от такого должен был открыться: у окруженного водой внедорожника осторожно продавился капот, будто кто-то наступил или сел на него — мягко, аккуратно, чтобы прогнувшееся железо не издало ухающего звука.
Галлюцинация? Иного объяснения не существует. Двигатель не мог притянуть стальной лист изнутри.
Толик нес Луизу к мангалу. Если над водой она чувствовала себя замечательно, то, миновав песок и оказавшись над травой, застеснялась, начала изворачиваться, и ее опустили на землю.
Луиза принялась оправлять задравшуюся одежду, над серой футболкой розовела тонкая шея, биением прожилок на которой так любил любоваться Ник в минуты, когда сидели бок о бок за каким-нибудь занятием. Счастливые были времена.
Он вновь обернулся на внедорожник. В воде, посреди мелко волнующейся глади озера около капота появилась выемка. Похоже на водоворот, но без завихрений и с отвесными стенками. Рядом медленно образовалась вторая, тоже ровная и глубокая. Словно две неровных трубы вертикально воткнули в воду. И — как недавно через траву в районе трассы, но теперь среди плавающих емкостей — обязанные принадлежать чьим-то ногам пустоты по дуге двинулись вокруг шумящего лагеря.
— Ми… — Ник хотел позвать Мирона, стоявшего рядом, но Толик вдруг рявкнул:
— К шашлыкам! Кто последний — с того поцелуй!
Все сорвались с места — как маленькие, не раздумывая. Толик придерживал за руку спотыкавшуюся Луизу, за ними помчались Аскер и Мирон. Побежал и Ник. Последними из палаток выскочили переодевшиеся Рита и Фаня. Фаня еще не обулась и, бросившись с кроссовками в руках, наступила на камешек или корень. Она охнула, присела на миг и, в результате, последней доковыляла до сгрудившейся вокруг мангала компании. Толик усмехнулся:
— Разыграем кандидатуру или сама выберешь?
Он не мог не знать о ее чувствах. Видимо, Фаня посмотрела на него как-то особенно, или еще что-то, но, уловив в выражении ее лица нечто для себя опасное или сейчас неприемлемое, Толик взял решение на себя:
— Даю сто зеленых рублей, если поцелуешь Коляна!
Так иногда звали Ника. Каждый называл на свой манер и в разное время по-разному. Нику было все равно, а сердце замирало, и душа млела, только когда Луиза нежно говорила «Иваник». От совмещения имени и фамилии. Такое бывало редко, но когда бывало…
— Сто пятьдесят, если Аскера! — перебил ставку Бизончик.
— Столько же на Мирона! — присовокупила Рита.
Ухмыльнувшаяся Фаня направилась к Нику:
— Деньги не главное.
— Но не помешают? — хохотнул Бизончик.
— А то!
Противно чувствовать себя объектом сделки, но обнявшие руки, прильнувшая плоть и жадные губы погасили сопротивление.
Это оказалось больше чем приятно.
«Хватит, Луиза смотрит», — вспыхнуло в мозгу.
«Луиза теперь с Толиком, — ответило что-то дремуче-пещерное, выглядывая из недр подсознания. — Ты ревнуешь ее? Пусть и она ревнует».
Все же влажная спайка губ разорвалась — нехотя, исключительно силой воли, которая изо всех сил боролась с толкавшей друг к другу неправильной гравитацией.
— В свое время ты не отважился, — шепнула Фаня так, чтобы никто не слышал, — а теперь другие платят за то, что я тебя целую.
Ника обдало жаром: она все помнит.
— Мы с тобой в одной ситуации, — снова раздалось в ухе. — Мне нужен он, тебе нужна она. Нужно держаться вместе.
— Хватит шептаться, за это не доплачивают! — Риту возмутило, что член их элитной команды так привечает случайно прибившегося нищеброда.
