Отработанное до автоматизма движение получилось и на этот раз. Лес вздрогнул от воя. Жуткий агонизирующий вой перетек в скулеж и унесся в сторону деревьев, где и сгинул. И по-прежнему никто ничего не видел, только трава от ветерка пошевелилась.
Сделав несколько шагов, Филимон пошарил в том месте, куда метал нож. Ни ямки, ни норы в траве не было. Происходящее напоминало галлюцинацию, обманывали либо глаза, либо уши.
Рядом склонился Игрек:
— Попал?
— Похоже, — задумчиво сообщил Филимон. — Ножа нет.
— Крови тоже нет, — сказал осмотревший поляну Монгол.
От деревьев то же самое подтвердил Серый.
Все пятеро проверили каждый квадратный сантиметр поляны. Не было ни крови, ни ножа. Танк пробасил:
— В шкуре застряло?
— Ты видишь другое объяснение? — Филимон заметил, что нервно стучит пальцами по пустым ножнам, и сжал руку в кулак.
Не верилось, что в траве можно прошмыгнуть настолько незаметно. Глаза говорили обратное. А интуиция не соглашалась.
Танк пожал плечами.
— В том и дело, что не вижу. Ни объяснений, ни собаки.
— Ненавижу собак, — объявил Серый. — Ладно бы, если овчарка или, скажем, тибетский мастиф… А видели когда-нибудь мопса? Мелкий уродец, от которого никакой пользы, только гадит везде и всегда некстати на дороге оказывается.
— Тогда это был мопс, — подытожил Игрек. — Пошли.
Глава 8
Служебный роман, кофе и гуманоид
По единственной дороге на объект ходил автобус для сотрудников. Он курсировал в город и обратно каждый час, даже когда возить, казалось бы, некого. Правила есть правила, а если за их соблюдением следят военные, то любое повторяемое действие со временем возводится в ранг священного ритуала. За нарушение можно остаться если не без головы, то без должности. Вот автобус и ходил. А дежурный проверял пропуска на воротах, в обход которых, как знал весь город, не иссякал поток любителей отдохнуть. Каждый делал свое дело, одни не мешали другим, все были довольны. Наверное, в этом и счастье — не мешать другим чувствовать себя счастливыми.
Солдат осмотрел автобус, лица въезжающих на охраняемую территорию проверили на соответствие фотографиям в документах, и шлагбаум первого периметра открылся.
Кроме водителя в салоне сидели двое: Кастусь и его напарник Глеб — крупный и неразговорчивый, тоже в форме охранника.
— Марат, не могу больше, — окликнул Кастусь водителя. — Съел что-то не то. Останови на минутку, до места не дотерплю.
Марат, широколицый веселый татарин, месяц за месяцем возивший одних и тех же пассажиров, давно знал всех настолько, что мог поговорить с каждым о любом из их родственников, поэтому просьбу уважил. Автобус замер у ближайших кустов.
— Давай быстро, а то проблемы будут.
Кастусь бросился к открывшейся дверце:
— Я бы с удовольствием, но не от меня зависит.
— А от кого же? — хохотнул Марат.
Вскоре Кастусь вернулся, и автобус рванул с места, будто участвовал в гонках.
— Сколько кило сбросил? — задорно осведомился Марат. — И так-то на доходягу похож. Следи за здоровьем, Костя, а то на кого мы нашу науку оставим? На Глеба? Посмотри на него, он же охранять может только съестное!
— Я бы сказал, что, наоборот, съестное Глебу лучше не доверять.
Глеб привычно пробурчал в ответ что-то невразумительное. Шутки насчет его неохватного телосложения давно приелись.
Вскоре впереди показался второй периметр — оборудованный датчиками и камерами мощный забор с колючей проволокой и контрольно-следовой полосой за ним. Второй пропускной пункт напоминал первый не больше, чем сверхзвуковой истребитель походил на биплан девятнадцатого века. Складывалось ощущение, что времени между их проектированием прошло столько же.
— Что-то случилось? — поинтересовался солдат в бронежилете и с Калашниковым наизготовку. — Почему останавливались?
Кастусь вылез вперед и ответил за Марата:
— Простите, у меня живот прихватило, водитель смилостивился, остановил между периметрами.
Солдаты тоже люди, объяснение устроило. К тому же, дорога просматривалась на мониторе, и уже понятную ситуацию лишь выслушали из первых уст. Не в первый раз такое, не в последний.
Решетчатые ворота, покрытые сверху «колючкой», отворились, один часовой следил за происходящим с проходной за бетонными блоками, другой проверял технику, для чего пришлось покинуть автобус. На проходной последовала еще одна проверка документов, каждого записали и разрешили ехать дальше.
У главного здания института автобус остановился.
— Вы там это, — Марат кивнул на здание и покрутил пальцем в воздухе, — не дайте им планету взорвать, ага? А то у меня еще ипотека не выплачена.
— Сделаем все, чтобы тебя не подставить.
Кастусь и Глеб подошли к запертой двери, сразу три камеры повернулись к ним с разных сторон, и после удостоверения дежурным, что прибыли именно сменщики, замки щелкнули.
В операторской, пока Глеб расписывался в журналах и сверял данные, Кастусь проверил пульт и махнул рукой сменяемому: «Дела приняты, идите».
Все камеры и датчики на территории исследовательского института сходились сюда, в операторскую. Кастусь нажал кнопку, отпиравшую входную дверь, и через минуту автобус с прежней сменой упылил вдаль.
— Где запасная рация? — Глеб поискал на полке, где сваливали все, что могло однажды понадобиться, хотя никогда никому не требовалось.
— В прошлый раз я внизу оставил, — Кастусь развел руками, — понимаешь…
— Понимаю, — с ухмылкой перебил Глеб. — И все же рация должна быть в операторской, а не у твоей зазнобы.
— Пойду на обход, принесу.
— Может, я схожу? — попытался пошутить напарник на тему, которая возникала каждый раз, когда дежурства Кастуся и Валерии совпадали. — Противоположности притягиваются, и я должен быть в ее вкусе больше, чем ты.
— Не нарывайся. Как я понимаю, в твоем вкусе только жиры и калории, а у нее нет ни того, ни другого.
Чтобы выглядеть приятным собеседником, Кастусь прикладывал неимоверные усилия. Хорошо, что шутки изо дня в день повторялись, и отвечать можно не задумываясь. Он опустился в кресло на колесиках перед пультом. Руки подрагивали. Это плохо. Смена только начиналась, а организм уже на пределе.
Соседнее кресло простонало и даже чем-то хрустнуло под усевшимся Глебом.
— Ты все же провентилируй вопрос, что она думает о больших и чистых чувствах и мужчинах.
Найти едкий ответ Касусь не успел, зазвонил внутренний телефон.
— Кастусь? — раздался женский голос. — Ты скоро?
