Ночной лес, дружелюбный и гостеприимный днем, сейчас навевал жуть. Колыхавшиеся тени пугали, молоденькие сосенки во мраке казались крестами на могилах, с небес к ним спускались ветки-руки, они же щупальца, они же лапы неведомых созданий, оживающих только ночью. В другое время, то есть в другой жизни, под которой теперь подразумевалось все, что произошло до вчера, Ник ни за что не пошел бы в лес ночью. Ночь как время действия была для него понятием отвлеченным, почти сакральным и предельно параллельным. Ночь предназначалась для сна добропорядочной части человечества и тайных делишек тех, кто в первую категорию не укладывался. Ночь как время человеческих игр олицетворяла грех и соблазн. Сейчас Ник очутился в эпицентре ночной жизни, и часть этой жизни отвращала, а другая вызывала жгучее любопытство естествоиспытателя, попавшего в чуждую, но очень интересную среду. Как у землянина на другой планете. Или наоборот — если инопланетянином считать его. Все зависело от точки зрения. То, что он ощутил с Фаней во время ее «отвлекающего маневра», как с ней же много лет назад, вновь вывернуло душу наизнанку и заставило сомневаться в истинности принципов, по которым жил до сих пор. Именно новые эмоции показались настоящей жизнью, и даже больше — ее смыслом. Может, окружающие правы, и все не так, как он думал, и на самом деле он — отъявленный ханжа, обвинявший других в том, что недоступно самому? Что-то вроде «зелен виноград» у Крылова и Лафонтена. Овидий сказал: «Целомудренна та, которую никто не пожелал». Прав ли Овидий? Говорят, его сослали из Рима за несоответствие воспеваемых идеалов любви официальной политике. Вроде бы, похвальное качество — противопоставлять ростки будущего косности замшелой системы… но кто знает, какие в те времена были нравы и какая политика? Не отправил бы Ник Овидия на виселицу вместо ссылки, если бы сам был тогдашним императором?
Хорошо, что мозги заняты, сейчас нет ничего лучше, чем отвлечься. Иначе приходится видеть и чувствовать. Абсолютно голая девушка тащила Ника за собой, он безропотно подчинялся, перед глазами ходили ходуном невероятные жернова, а их жующая ухмылка заставляла сердце гнать кровь не в привычное русло. Если существуют ангелы и демоны, то Фаня была сейчас ими обоими. Живая и мертвая вода в одном флаконе. Овеществленное сумасшествие.
И все же ночная жизнь — не для Ника. Пусть сегодняшний день останется в памяти чем-то вроде купания в океане или восхождения на горную вершину. Для общего развития — спасибо, все увидел собственными глазами, будет что вспомнить. Но жить в океане или на каменном пике — увольте, это как-то ненормально. Впрочем, «ненормально» — сугубо личное мнение, которое Ник никому не навязывал. Кому нравится — пожалуйста, тоните в океанах и падайте с вершин, ощущения, он уверен, останутся незабываемые.
Фаня резко остановилась и вгляделась во мрак.
Толик и Луиза никуда не делись, но теперь они целовались. Фаня показала рукой, чтобы Ник молчал и не шевелился.
— Я должна быть уверена, что ты только мой, — делилась Луиза в промежутке между громким причмокиванием. — Иначе я не смогу. То, что происходит вокруг, выбивает меня из колеи. Я перестаю верить, что все так, как ты говоришь.
— Я только твой, иначе быть не может. Кто променяет розу на кактус?
— Из некоторых кактусов делают текилу, — звонко рассмеялась Луиза. — Ты же любитель остренького и жгучего?
— Текила нравится любителям кислого и соленого, а я предпочитаю сладкое и свежее.
— Они должны быть где-то здесь, — громко сказала Фаня и хрустнула веткой под ногами. — Наверное, вон там, туда мы обычно ходим, когда нужно побыть с кем-то наедине.
Она вытащила Ника за руку на видное место. Лунного света хватало, чтобы в общих чертах разглядеть, где что находится, но Толик с Луизой затаились в надежде, что их не заметят.
Фаня пошла прямо к ним.
— Толик, можно тебя ненадолго? Мы не закончили разговор о благодарности.
— Давай потом?
Фаня настояла:
— Начатое нужно заканчивать сразу, потом может быть поздно. Луиза, Ник проводит тебя.
Луизе не хотелось идти с Ником, но и оставаться стало неловко. Любимый человек и сестра хотели поговорить. Луиза уважала чужие желания.
— Дрова уже собрали? — спросила она у Ника.
— Нет.
— Пойдем, поможем.
Ник считал шаги. Десять. Двадцать. Тридцать. Наверное, достаточно. Здесь их от скалы не видно и не слышно, а дальше можно по-настоящему заблудиться. Или нарваться на кого-то из своих. Или, что еще хуже, на чужих.
Ник остановил Луизу между трех крупных берез. Здесь ей было комфортно — темнота скрывала все, кроме едва различимого силуэта. Ник прокашлялся.
— Нам тоже надо поговорить.
— Надо ли? — Голос Луизы вмиг стал отстраненным и напряженным.
— Мы хотим уйти.
Показалось, что Луиза облегченно выдохнула. Видимо, ждала другой темы, более неприятной.
— Мне кажется, вам лучше было сразу остаться в городе, — тихо сказала она. — А теперь… Машины, чтобы отвезти, нет, в темноте вы будете долго плутать по лесу и переломаете ноги, Мирон не умеет плавать… Вам придется ждать утра. Здесь хотя бы есть костер и матрасы.
— Здесь плохая атмосфера. Лучше мы подождем на озере.
— Тогда идите к трассе или к одним из ворот, там с утра начнет ходить автобус, а ночью иногда бывают попутки.
Ник не знал, как перейти к главному. Как теперь увести Луизу назад? Она сразу почувствует подвох.
Придумать что-то действенное так и не получилось.
— У меня к тебе просьба, — вытолкнул он из сведенного горла. — Пройдем назад к скале.
— Зачем?
Вопрос, на который у Ника не было ответа. Фаня приказала ее не упоминать.
— Увидишь. Прошу, не спрашивай «что» ты увидишь, просто пойдем.
— Ты же знаешь, я не люблю сюрпризов.
— Да.
Ник тоже не любил. Их никто не любит, потому что на один хороший сюрприз, как правило, приходится с десяток плохих. К тому же, сюрприз ожидал и его самого, он не представлял, что их с Луизой ждет на «подслушивательном» месте, Фаня ничего толком не объяснила.
Луиза двинулась за ним, такой порядок устраивал обоих, и разговаривать было не надо.
Сюрпризом оказались доносившиеся из-за скалы ритмичные женские вскрики с придыханием.
— Не надо. — Луиза схватила Ника за руку, когда он шагнул, чтобы посмотреть. — Там не хотят, чтобы их видели…
— Тсс!
Раздался голос Фани:
— А Луизка лучше?
— Никогда не задавай вопроса о сравнениях. — Толик говорил с напряжением, будто в этот момент ворочал тяжести. — Для меня нет лучших или худших, я люблю вас всех, просто иногда кого-то чуть больше, ты же знаешь. А если очень уж интересно, завтра расспросишь Юрца и Бизончика.
