В альбоме «Государственная оружейная палата» есть фотография доспеха, в конце семнадцатого века изготовленного русским мастером Григорием Вяткиным для царя Алексея Михайловича. Надписей на них помещено много, причем они, в насмешку над нынешними историками, все арабские. Наносник шлема работы русского оружейника, старавшегося для русского государя, поразит любого: «Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет пророк Его». По низу шлема размещен стих из второй суры Корана.
Сабли Минина и Пожарского тоже были с арабскими надписями. Можно, конечно же, подобно историкам, представить, что хорошее оружие в то время было привозным. Но если состыковать одни факты с другими — может, все не так, как кажется товарищам ученым, и на Руси тоже умели делать сабли, если тот же Григорий Вяткин был признан «одним из лучших оружейников второй половины столетия».
А вот, к примеру, шашка, жалованная царем Михаилом Федоровичем. На ней опять арабская вязь, которая гласит: «Бирахмети иляги тааля нахнул мелик эль азым хан ве эмир кебир Михаил Федорович мамалике кюль велаята Урус», что значит «Мы, Божьей всемогущей милостью государь верховный, царь и владетель великий, Михаил Федорович, обладатель всея державы русской». Главное здесь, что в титуле русского царя для иностранцев присутствует слово «хан». Так царь он или хан? Или все же то и другое?
В Троице-Сергиевой лавре находится митра — головной убор православного епископа. Надпись гласит: «Митра, 1626, вклад князей Мстиславских». Над золотым крестом на красном драгоценном камне под определенным углом видна арабская надпись. На головном уборе православного священника!
И еще факт для любителей читать древние тексты и что-то понимать в них. До тысяча семисотого года храм Василия Блаженного назывался просто Иерусалим. Представим разговор того времени: «Откуда идешь, добрый человек? — Из Новгорода. — А куда путь держишь? — В Иерусалим». Сейчас любой историк уверенно начертит на глобусе маршрут. А какой из Новгородов и какой Иерусалим имели в виду тогда?
Луиза тоже вносила свою лепту в копилку версий. У нее везде и все придумали евреи, и веских доказательств тоже был вагон и маленькая тележка. Взять, например, основной для языка глагол «есть» в понятии быть, существовать. По-древнееврейски будет «йес», по-древнегречески «естин», по-латински «est», по-итальянски «е», по-французски «est», по-немецки «ist», по-английски «is». Прийти в язык слово могло откуда угодно, даже не прийти, а уйти, как утверждал бы Ник с позиции теории о властвовавшей меж трех океанов славяно-тюркской православно-правоверной империи. Но почему в пятнадцатом веке в Португалии книги печатались только на еврейском языке? Почему Колумб, отправляясь, как он думал, в Индию, брал с собой переводчика с еврейского? И кажущиеся исконно русскими «впотьмах», «второпях» — кальки с древнееврейского. Или, опять же, наоборот, кому как больше нравится. «Горе горевать», «не видать ему» — таких конструкций тоже нигде, кроме наших двух языков, не найдется. Вати-каан по-еврейски — Дворец Первосвященника. По-тюркски он же — Сарай-Бату. В греческих и многих других летописях «В» часто переходило в «Б» и наоборот, и так закреплялось в языке. Говорим же мы Вифлеем, Византия, хотя для большинства иностранцев это Бетлехем и Бизантия. Вот и вопрос, предельно ненаучный, но все же, для развития ума: кто же нападал на Русь, если в те времена между словами Бату-хан и Ватикан не было различий, а писались и читались они одинаково?
Что-то нечисто в нашей истории.
Проще всего было спорить с Луизой. Простой вопрос выводил ее из себя, хотя остальных пробивал на смех: почему евреи считают себя евреистее остальных, если все мы произошли от Адама? И аргументов в пользу того, что Адам был тюрком, у Аскера нашлось бы гораздо больше, чем у Луизы насчет стандартной версии. Когда Аскер начинал цитировать исследователя Мурада Аджи, хотелось закрыть уши. И пусть часть доводов вызывала улыбку, зато другая била под дых, поскольку крыть было нечем.
Карл Маркс писал: «То, что мы считаем историей — всего лишь сказки, рассказанные победителями». Лучше не скажешь. Для тех, кто сидел на тронах, история была игрушкой, развлечением, а для народов империй — источником морали и назидания (религий, выполнявших ту же роль, на территориях империй было много, и нужно было сводить все к общему знаменателю). Для новых царьков, которые растащили великие империи на куски, создание собственных историй стало делом выживания и придания себе легитимности. Нации, которые мы знаем сейчас, создавались несколько веков назад, ранее их не существовало, до тех пор были народы. Нациям для обоснования территориальных претензий понадобилась история, и чем древнее, тем лучше. Итого: история — продажная девка политики. Например, по политическим причинам Китаю понадобились в древности многовековые войны с гуннами, а России — монголо-татарское иго. А Западу — глупая криворукая Русь.
Пример. Радзивилловская летопись, главный документ, рассказывающий «откуда есть пошла земля русская», пронумерована и латинскими буквами, и арабскими цифрами, и церковно-славянскими буквами-цифрами — титлами, причем каждая из нумераций не замечает, что листы в рукописи перепутаны: после двести тридцать шестого листа должны идти те, которые с двести тридцать девятого по двести сорок третий, затем двести тридцать седьмой и восьмой, затем двести сорок четвертый и далее уже нормально. Получается, что нумерации сделаны после того, как летопись была переплетена, и, скорее всего, в разное время — латынь и арабские буквы в старину для этого не использовали. По филиграням — водяным знакам — переплет датируется восемнадцатым веком. То есть, тоже никак не древними временами, а началом немецкого засилья в переписывании русской истории и торжества норманнской теории. Листы у рукописи парные, сложены в тетради, и вся рукопись состоит из тридцати двух тетрадей. Если приглядеться к более древним церковно-славянским цифрам, то бросится в глаза, что номера листов с десятого по двенадцатый кем-то исправлены — увеличены на единицу. Это хорошо видно на двенадцатом листе. «AI» двумя черточками переделано в «BI», то есть вместо «двенадцать» изначально было «одиннадцать». Десятку сделали из девятки-«фиты», подтерев у нее один бок, что тоже можно разглядеть — остались следы пересекавшей ее горизонтальной черты. Настоящий двенадцатый лист был кем-то вырван. Это заметно по смыслу: на предыдущем листе предложение не закончено, а следующий лист начинается с киноварной красной буквы. Историки пишут, что киноварная буква нового предложения вписана по ошибке. А почему не предположить более логичную версию — намеренный подлог? Или раньше все были святыми, аки ангелы? Если принять версию подлога, то кому-то нужно было не только убрать один чем-то не устраивающий лист, но и вставить другой, который сейчас находится в летописи под номером девять. Даже при обычном перелистывании этот лист бросается в глаза, его углы изодраны, и он явно отдельный, а не часть разворота, как все остальные. А теперь — маленькая сенсация, которая объясняет, ради чего была такая большая прелюдия. Написано на вставленном листе ни много ни мало о призвании варягов на Русь, с которого идет вся норманнская теория государственности России.
Увы, это не сенсация, об этом еще в конце двадцатого века исследование опубликовали. Оно оказалось никому не нужно. Кстати, далее в этом исследовании есть еще более интересный факт. К углу лишнего листа приклеена записка, почерк на которой датируют восемнадцатым-девятнадцатым веками. Там сказано: «Перед сим недостает целого листа», хотя предыдущий лист заканчивается точкой, а новый начат киноварной буквой. В этом «найденный потом» — да-да, найден и введен в древнюю летопись! — листе показана связь русской истории с общемировой, которая принята сейчас. Вот по этим двум листам мы и учим историю.
