Возможно. Это покажет жизнь. А пока нужно остановиться в глупом самооправдании и посмотреть правде в глаза. Как говорится, если думаешь, что внутренне красив, патологоанатом разуверит.
От голода сводило желудок, к горлу поступали противные спазмы. Пока еще все крепились.
Блеснувшая впереди голубая гладь заставила забыть обо всем — все четверо наперегонки ринулись к спасительной воде.
Ник, как, впрочем, и остальные, впервые пил прямо из озера, зачерпывая ладонью с прибрежного камня. Ощущения были новые, непередаваемые. Как же мало нужно человеку для счастья.
После питья организмы чувствовали себя по-другому. Чистая вода — лучший энергетик. Словно второе дыхание открылось. Усталость смыло, и голод немного утих. До еды оставалось немного — теперь, с озером на виду, заблудиться невозможно, пещеру случайно не миновать.
Берег заливчика был полностью каменистым, неподалеку прямо на берегу росла единственная березка, за ней в одну сторону начинался густой тростник, в другую — непроходимые нагромождения скальных обломков. Для входа в воду пришлось бы пройти по скользким камням на дне, но через пару метров даже отсюда просматривалось песчаное дно. В общем — чудесный пляжик для неприхотливых.
— Не хотите помыться? — вспомнил Ник о еще одной проблеме.
Все отвели взоры. Конечно, опять представили, что потребуется раздеваться в присутствии друг друга, да еще днем. Ник вновь почувствовал себя кретином, у которого только одно на уме.
— К вечеру опять похолодает, — поспешно продолжил он, — нужно помыться сейчас, пока жарко, тогда быстро высохнем. Невидимок в воде сразу видно, а воду они, по-моему, не любят. Зачем им соваться туда, где их видно? А мы, чтобы не смущать друг друга, можем мыться по очереди.
— А сохнуть? — тихо вымолвил Мирон.
Ник прикусил губу. Об этом не подумал. А еще считал себя умным.
Все еще глядя под ноги, заговорила Луиза:
— Ребята, мне очень стыдно за то, что я сейчас скажу, но это нужно сказать. Мы все вместе оказались в сложной опасной ситуации. У нас одни и те же проблемы, которые мы сами себе создаем и постоянно усугубляем. Предлагаю на время забыть, что мы разного пола, и перестать стесняться друг друга. Повторяю: на время. Это просто мнение, которое не обязательно поддерживать, мне самой оно кажется диким и запредельным. Я с удовольствием приму мнение большинства, если со мной не согласятся.
Она умолкла. Покосившись на Луизу, Ник увидел, что щеки у нее снова красные и с каждой секундой продолжают наливаться темным цветом, просто-таки буреют.
Все молчали. Предложение было действительно диким в своей неожиданности. Ник понимал, что, предлагая казавшееся невозможным, Луиза в первую очередь решала собственные проблемы. Единственной девушке среди парней ей было некомфортно во всем, где затрагивалась интимная сфера. Если они и дальше хотят выживать вместе, решение предложено оптимальное — с точки зрения рационального мышления. Но только с этой точки. Потому что представить, что Луизе хочется мелко отомстить им, не позволяла совесть. Ведь она раздевалась перед ними в компании Толика, каждый из них видел ее голой. А они «красовались» перед ней лишь в озере, и то мельком. Предложи нечто подобное Рита, Анфиса или даже Фаня, Ник склонялся бы к их мотиву желания справедливости — «око за око, зуб за зуб». Иначе говоря, детское «меня видели — я тоже хочу увидеть». Впрочем, у девушек из мажорок и проблемы такой не возникло бы, они к наготе относились с равнодушием древних греков. Обнажиться при посторонних для любой из них было признаком силы, а не слабости. Именно этим Луиза выгодно от них отличалась.
Вот именно. И стоило только представить, что она вновь обнажится, но уже конкретно для…
Об этом мечтали все, и не хотел никто. Хотя бы потому, что не могли положиться на адекватность своих организмов.
Ника озарило: то, что вынужденно предложила Луиза — невероятный Поступок с ее стороны, вызванный колебаниями, сомнениями, долгими спорами с собственной натурой и уверением этой натуры, что сказанное необходимо. Равнозначного решения не существовало. Луиза пересилила себя, поставила в неловкое положение ради них, своих друзей, потому что они такого ей не предложат. Даже если подумают на эту тему и придут к аналогичному выводу.
Сказать «да» в таком случае тоже было Поступком. А подумать, к чему может привести взаимное обнажение, и поужасаться от возможных неприятностей можно и потом.
Ник открыл рот, но Аскер опередил:
— Это лучший выход в наших условиях. Поддерживаю.
— А смеяться не будете? — совсем по-детски выдал Мирон.
Хотелось рассмеяться именно от его слов, но каждый переборол себя. Четыре взора синхронно рухнули в бездонное никуда — решение было принято.
Глава 17
Генерал, американцы и мистика
Оперативное совещание объединенного штаба МО и МВД по кризисным ситуациям
Штаб кризисного центра расположился недалеко от ворот перед вторым периметром. Палаточно-контейнерный городок вырос за считанные минуты, даже в уборочную страду поля не видели такого количества людей и техники. Чадили грузовики роты снабжения. Сновали курьерские вездеходы. У многоосных бронетранспортеров курили в ожидании приказа мотострелки. В серых броневиках с решетками дежурили гвардейцы. Не терявший времени спецназ тренировался возле тройки вертолетов, накрывшихся лопастями, словно потрепанными остовами зонтов. Что-то искали в эфире покрытые странными антеннами КАМАЗы — с кем-то связывались или, наоборот, ненужной связи не допускали. Дымили полевые кухни. Дальний край поля занимал полк инженерных войск, только что вернувшийся с сооружения временной полосы отчуждения вдоль внешнего периметра. Гусеничные машины напоминали скорпионов, сейчас они спрятали экскаваторные жала и устало опустили на землю бульдозерные клешни. Неподалеку разминались и весело переговаривались экипажи.
В штабной машине, накрытой тентом из камуфляжной сетки, заслушивался доклад, говорил капитан госбезопасности — подтянутый служака средних лет, курировавший ситуацию с первых минут.
— На данный момент к нам поступают звонки от родственников оставшихся на объекте сотрудников. Их отсутствие и невозможность дозвониться воспринимается родными и близкими с пониманием, причину сами звонившие связывают с секретностью из-за возможного визита президента. Во избежание паники мы поддерживаем эту версию.
— Журналисты очень беспокоят? — осведомился только что прибывший из областного центра генерал, назначенный ответственным и теперь принимавший дела сразу у нескольких параллельно работавших ведомств.
— Пресса пока не в курсе. Обычно события такого уровня сопровождаются шумихой, но сейчас средства массовой информации молчат. Отсюда вывод, что противник заблаговременно никого не уведомлял и свои действия с прессой не согласовывал. Значит, возможен некий торг, и условия по ходу дела могут меняться. То есть, на данном этапе противник не заинтересован в обнародовании своих действий, пока наша реакция не подскажет ему, как себя вести. Это может говорить как об отчаянной выходке любителей, так и о профессионализме, если на каждое возможное развитие событий имеется проработанный план. В разработке контрмер мы исходим в основном из второго варианта. Произошедшее по всем признакам подпадает под определение теракта, в связи с чем произведен соответствующий комплекс мероприятий. Объект полностью изолирован, с внешней стороны под предлогом учений выставлено оцепление, небо закрыто. Ввиду особого режима секретности на территории исследовательского центра постоянно работала аппаратура глушения сотового сигнала, со своей стороны мы также перекрыли все возможности дальней связи, на объекте осталась только внутренняя телефонная связь. Для внешней использовались два телефонных кабеля, общий нами отключен от городской сети и взят под контроль, а правительственный с ночи не действует — в последнем сообщении сотрудник отдела секретной связи информировал о ситуации категории А, после чего он, согласно инструкции, уничтожил шифры и оборудование. На данный момент террористы могут дозвониться только сюда.
