Лизка побледнела, но, как учительница, не удержалась, чтобы не поправить:
«Бестселлер — это и есть самый продаваемый».
«И главное слово здесь — продаваемый, — продолжил добивать ее Филимон. — Если религии существуют, это кому-то выгодно. Грех — воображаемая болезнь, которую придумали, чтобы продавать воображаемое лекарство. Когда люди маются „Если нет Бога — в чем тогда смысл жизни?“ для меня это звучит как „Если нет хозяина — чьим же рабом мне быть?“ И ответь, пожалуйста, раз уж ты все знаешь: если люди произошли от Адама и Евы, откуда взялись расы?»
«Сначала ты скажи: если эволюция — не выдумка ученых, почему до сих пор существуют обезьяны?»
Несмотря на приводимые Филимоном доводы, которые сокрушили бы любого здравомыслящего человека, Лизка не сдавалась, и последнее слово всегда оставалось за ней. Ад она обрисовала так: «Не хочешь идти к Богу? Думаешь, в раю скучно, и хочешь чего-то другого? Твое право. И, по желанию таких, как ты, вот вам место, где Бога нет. Единственное такое место, где Его законы не действуют. И что бы кто-то ни говорил, там правит не дьявол, он только присматривает. Адом ад делают сами люди».
В раю скучно, это правда. Но скучно потому, что представляются облака, на которых, как арестанты на прогулке, под присмотром ангелов строгими рядками сидят праведники и хором поют Аллилуйю. А если все не так? Каждый представляет то, что может представить, не больше.
Днем они с Танком заметили на озере движение. Вскоре Филимон обнаружил неподалеку купающихся студентов в количестве трех категорически не боевых особей мужского пола и одной достаточно симпатичной женской. Первой мыслью было прошерстить ребят насчет еды. Эта мысль сразу отпала. Компания, с которой переправлялись, скорее всего, разделилась, сейчас студентов было всего четверо. После того, как они разделись и полезли купаться, Филимон рассчитывал на зрелище вроде тех, что бывали у него с друзьями, когда чудили на природе…но вышло все ничем не примечательно и предельно тускло. Парни отвернулись, в воду залезла девушка, затем отвернулась она. Купание прошло без игр, и Филимон искренне не понимал, зачем вместе лезть в воду, если не куролесить там на всю катушку.
Еды у студентов не было. Собственно, у них не было ничего, ради чего Филимону стоило бы поднимать задницу и куда-то ее тащить. Даже девчонка особого желания не вызывала — серьезная до противности, грудь небольшая, тыл ровный, походка и жесты без присущих женскому полу ужимок. При нагибании, которое у женщин в присутствии мужчин выливается в целый спектакль, эротики наблюдалось не больше, чем у опускавшегося шлагбаума. Как сказал бы герой фильма, которым бесконечно восхищались родители: поведение безупречное, характер нордический. Строгость поведения не сочеталась с самим фактом купания голышом с тремя парнями. Все же, какой-то бесенок у девчонки в мозгу сидит, иначе даже под угрозой расстрела не разделась бы при тех, с кем спать не собирается. Или все-таки собирается? На вид — ханжа ханжой, Филимон знал таких внешне принципиальных, строивших из себя недотрог. Они делились на два типа: тех, которые хотят, но боятся и просто ждут походящего момента или нужного человека, и истинных недотрог, которым проще умереть, чем дать подержать себя за ягодицу. Выяснять, к какому типу относится суровая купальщица, желания не возникло, пусть с ней ее парни мучаются. Была бы с ними рыжая… Или тощенькая… Или пухленькая. Кажется, была еще одна, но та вообще не запомнилась, хотя в плане фигуры природа ее, вроде бы, не обидела. Вот ради рыжей Филимон бросил бы все, она того стоила. Кстати, это мысль, попозже надо обдумать ее детальнее. Никто не знает, сколько времени придется сидеть за охраняемым забором. Был бы Танк в порядке, оба знали бы, куда направиться в первую очередь. Впрочем, все еще впереди.
Парни и девушка вымылись и вылезли на берег сушиться. Расположились они так, будто не знакомы: девушка — спиной к ним и лицом к озеру, остальные так же лицом к лесу. Будто несли вахту и от чего-то защищали.
Озарило: они тоже встречали косматого невидимку?! Резонное предположение. И если у Филимона при встрече с непонятным были с собой пистолет и ножи, то из всей четверки только мелкий парнишка мог похвастаться перочинным ножичком. Маловато против неведомой чертовщины. Зато их четверо, а это лучше оружия: если кто-то нападет, всегда есть, кому прикрыть спину. Филимон без раздумий отдал бы всю груду лишавших жизни предметов за друга, которому можно было бы полностью доверять. К сожалению, такой на белом свете был один, и это был не Танк, а сам Филимон. Оттого доверять приходилось только клинку и пуле.
Обсохшие купальщики оделись и направились в лес в сторону пещеры, где расположилась остальная компания. Они прошли мимо Филимона, но то ли дым от костра, то ли запах еды, то ли еще что-то привлекло внимание, но его заметили. Да он, собственно, и не прятался, теперь это не нужно.
Подойти студентики не решились. Он помахал им рукой вроде бы приветственно, но с таким видом, чтобы не вздумали подходить. Поживиться с них нечем, угощать тоже нечем, самим едва хватит, чтобы временно перебиться, а для светских бесед сейчас не то настроение.
Прошло около часа, больше никто не тревожил. Танк немного оклемался, он даже ходить пробовал. Простреленная нога заставляла стискивать зубы, но бывало и не такое, вскоре танцевать будет. Пока же приятеля пробило на разговоры:
— Представь, что умер, лежишь в гробу, а на твои похороны пришли друзья и близкие. Что они скажут? Какие слова хочешь услышать?
Филимон покачал головой:
— По-моему, ты не о том думаешь.
— И все же.
— Тогда пусть молчат. А вообще, хотелось бы уйти красиво. Чтобы завидовали.
— А мне вообще не хочется уходить, — задумчиво протянул Танк.
— Никто не заставляет.
— У меня долг был большой, когда я на эту акцию подписался. Из-за меня семья пострадала, у жены нервный срыв был, когда дети пропали. Теперь все улажено, долг выплачен, их отпустили. Если не вернусь, они получат еще и будут вспоминать меня добрым словом. А если вернусь — как я им в глаза посмотрю?
Танк вскинул руку в призыве к вниманию. У него невероятный слух, замерший в непонимании Филимон только через минуту услышал, что где-то неподалеку через лес ломятся несколько человек.
Когда они приблизились, он, спрятавшийся зеленью, некоторое время наблюдал. Знакомые лица. Та же четверка, но теперь в расширенном составе — парни разжились еще одной спутницей. Боевая девица с отличной фигурой и волосами, стянутыми по бокам в два веселых хвостика, прокладывала путь как бульдозер, остальные тяжело тащились сзади. Тоже купаться? Почему же сюда, у них там воды на всех не хватает? Или берег не поделили?
Интуиция подсказала, что студенты идут не к воде, их путь целенаправленно лежал к стоянке Филимона и Танка. Похоже на делегацию. Возможно, хотят спросить, почему не вернули машину. Или поняли, что отныне все, кто оказался внутри забора, заложники одной ситуации, и надо бы всем держаться вместе. Хорошо бы завязать знакомство покрепче и напроситься в гости. У студентов осталась еда. А еще там есть рыжая и не она одна. Подкрепившийся организм и тоска ожидания требовали предпринять что-нибудь по этому поводу. Никогда не забыть, какими глазами рыжая и темненькая смотрели на широкие плечи и мускулистые фигуры каждого из команды. Девчонкам было все равно, кто именно за ними ухлестнет, лишь бы сделали первый шаг. Время пришло. Чтобы скрасить ожидание ареста, лучшей компании, чем горячие студентки, не придумать.
