На душе стало легко и спокойно. Словно дома оказался. И все в прошлом.
И снова: три плюс одна. Будто ничего не произошло. А произошло немало. Луиза обрела и потеряла любовь, пережила счастье и трагедию. Прежняя любовь сначала предала, потом погибла, то же произошло с сестрой. Теперь, кроме родителей, у Луизы никого не осталось. Только друзья, которые, к счастью, оказались настоящими друзьями. Кажется, она это, наконец, оценила. Тогда встает вопрос: она обняла Ника как друга или…
Лучше не думать об этом.
Двухдневная усталость могла свалить бегемота, неподалеку она вмиг утихомирила его визуального сородича Мирона, не говоря про более мелкую публику. Но несмотря на ноющие мышцы, голова продолжала гудеть, мысли угрюмо ползали и больно кусали. Никакая физическая боль не сравнится с той, которая пилит душу. Бессонница — это не беда, беда — если не знаешь, ради чего вставать. Обидно, когда твои мечты сбываются у других. Но теперь вновь появился шанс.
Луиза. Недостижимый смысл жизни. Куда бы Ник ни шел, он шел к ней. Жаль, что она этого не ценила. Или просто не замечала? Разве может девушка не заметить, что нравится парню, который рядом?
Разумеется, она знала. Но Ник — такой, как сейчас — не мог стать для нее всем.
А Толик смог. Мысли вновь вернулись к размышлениям, почему Толик добился своего, а Ник не сумел. Ник умнее, с этим вряд ли кто-то поспорит. Но ум — понятие относительное. В лесу лесник по-любому умнее самого классного программиста или физика-теоретика. На рыбалке любой деревенский мальчишка умнее столичного олигарха, наивно считающего, что знает о жизни все. То есть, ум — не тот фактор, которым можно оперировать для сравнения с другим человеком. Все зависит от обстоятельств. Ник превосходил Толика суммой знаний, но именно Толик лучше применял то, что знал.
Что еще было у осчастливленного конкурента, чего нет у Ника? Подвешенный язык и спортивная фигура. Пройдем по каждому пункту отдельно. Первое достигается тренировкой. До сих пор Ник большую часть времени разговаривал только с друзьями, которые знали его особенности и принимали таким, какой есть. Остальные считали его скучным. Какой отсюда вывод? Неимение желаемого означает отсутствие целеустремленности. Значит, нужно заняться собой и научиться быть приятным собеседником. Чаще общаться, на первых порах — с незнакомыми людьми, чтобы не бояться сморозить глупость. Заговаривать на улице, спрашивать о какой-нибудь ерунде и поддерживать разговор, то есть тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. Записывать себя на диктофон и слушать огрехи дикции. Для этого больше читать вслух, особенно поэзию. Не бояться напевать в компании. Записаться на какие-нибудь ораторские или актерские курсы. Все решаемо.
Со спортом еще проще. Не ждать Нового года и даже понедельника, а взять и сделать несколько отжиманий. А затем приседаний. Взять за правило: не меньше ста отжиманий и столько же приседаний в день. Не за один подход, естественно, а в сумме. Сто раз по одному, пятьдесят раз по два или двадцать раз по пять — на это уйдет совсем немного времени и сил, зато войдет в привычку. Организм подскажет, когда увеличить дневную норму. Когда основные мышцы привыкнут к нагрузке, пойти в тренажерный зал. Несколько лет занятий превращают и дрыща, и толстяка в красавца с обложки. Разве обретение счастья не стоит нескольких лет труда?
Было стыдно за мысли о личном, когда вокруг смерть. Луизе в любом случае не до Ника. Вот и хорошо, он подождет. Будет ждать, сколько нужно, и все это время он будет работать над собой. Арнольд Шварценеггер был хиляком, а позже на десятилетия стал завистью миллионов. Таких примеров тысячи. Значит, получится и у Ника. Силы воли хватит. Точнее, хватит воли, а силенок поднакопим.
Наверное, он отключился. Разбудил шум снаружи. Крик Шарифа:
— Вот он!
Треск шокера. Топот бегущего с другой стороны Аскера.
— А-ааа!!! — вопль Ибрашки.
Оглушающий грохот автомата.
Ника подбросило. Выскакивая из палатки, он увидел, как Ибрашка с воем выпускает куда-то всю обойму до последнего патрона.
Невидимка повалил Шарифа, но большего сделать не смог — тридцать пуль Ибрашки навсегда успокоили обоих. О том, что невидимка здесь и тоже мертв, говорила неестественно висевшая в воздухе рука Шарифа, которой тот вцепился в противника.
Рядом с Ником появились Луиза и Мирон.
— Прыскайте воду! — распорядился Аскер. — Этот невидимка убит, но второй — нет, он может быть рядом.
Ник первым схватился за распылитель. Один за другим три частично пересекавшиеся облачка окутали окрестности дымчатой пеленой.
Ибрашка сидел на земле и раскачивался с закрытыми глазами, губы шевелились. Видимо, казнил себя или молился. Безумными глазами он посмотрел на Аскера, который оттащил убитого Шарифа ближе к палатке.
— Я не хотел.
— Ты испугался за себя.
— Я не хотел, — глухо повторил Ибрашка. — Я думал, что вот это, — его рука дернулась в направлении невидимки, — сейчас порвет всех нас. Я стрелял только в него. Я даже не видел Шарифа…
С ножом в руке Аскер вернулся к невидимке, ощупал второй рукой и послушал сердце.
— Мертв. Кто-то человекоподобный, но не человек. Я вляпался в его кровь, она липкая, но тоже невидимая. Он весь в шерсти. Хотите посмотреть? То есть, потрогать.
Луиза и Мирон отшатнулись. Ник шагнул вперед.
— Я хочу.
Аскер принял у него распылитель.
Ник присел рядом с невидимым трупом. Ладонь ощутила грязный слипшийся мех. Длинные руки. Более короткие, по сравнению с руками, ноги. Рост — не менее полутора метров. Лицо (морда?) вытянуто вперед, как у животного, уши большие и расположены на черепе выше привычного, глаза близко посажены.
— Мохнатый гуманоид. Похоже на обезьяну.
Несмотря на то, что невидимка мертв, его связали и оставили около большого валуна. В пронизанном лунным светом мраке вид висевших в воздухе веревок вызывал ощущение нереальности.
Аскер с виновато подключившимся Ибрашкой копали могилу.
— Луиза, далеко не отходи, — взял на себя командование Ник. — Мирон, перекрой второй выход.
Так и стояли, поливая водой темноту, пока Аскер и Ибрашка хоронили Шарифа. Ник прыскал из бутылки левой рукой, а правая сжимала рукоять висевшего стволом вперед оружия, чью мощь он недавно увидел воочию. Теперь Ник был готов убивать. Если кто-то бросится, он выстрелит, без вариантов. К тому же, это будет не убийство, а самозащита. И наплевать на приставку «само» — сейчас Ник защищал Луизу и друзей. Кто к нам с мечом придет… пусть не с мечом, а с когтями. Невидимость — страшное оружие. В ответ на нападение Ник сделает все, чтобы спасти близких людей. Даже ценой жизни.
Какое странное, ранее не испытанное чувство. Когда знаешь, за что умереть, умирать, оказывается, не так страшно.
Аскер сказал над могилой что-то по-своему или по-арабски. Ник не стал уточнять, он тоже бросил горсть земли по обычаю своего народа, как дань памяти усопшему. О мертвых — или хорошо, или ничего. Можно сказать, что Шариф был отличным человеком. Он был справедливым. Даже Бог несправедлив, он карает праведников за гордыню, выраженную в чувстве превосходства над грешниками, и в то же дарует рай раскаявшимся преступникам. Но пути Господни неисповедимы, а человеческие дела понятны и все на виду. Шариф был не лучшим человеком в мире, но по большому счету он был хорошим человеком. Пусть земля ему будет пухом. Аминь.
