С каждым надо говорить на языке, который тот понимает. В Советском Союзе терроризма не было, поскольку с террористами не шли на переговоры. Их истребляли на месте, а потом сажали сочувствующих друзей и родственников. Пока будет торг, будет и терроризм, только ставки будут расти.
Пришло новое донесение: средства внешнего контроля зафиксировали, что ко входу в исследовательский центр с закрытой территории проследовало несколько человек с огнестрельным оружием. Захвативший объект террорист собирался впустить их внутрь, но произошла перестрелка, как минимум один из новоприбывших убит. Оставшиеся в живых вошли в здание. Входная дверь вновь закрыта, что происходит за стенами — неизвестно.
Генерал почесал щетину на подбородке. Надо бы побриться. Командир — отец солдатам, и каков командир, такова армия. И поспать бы не мешало, чтобы не стать похожим на невидимку вроде тех, которые за окруженным периметром шастают. Оставшиеся снаружи сотрудники А-сто четырнадцатого ничего дельного по их поводу не сообщили. Даже не понимают, о чем речь, требуют доказательств либо категорически отвергают саму возможность существования неведомых гуманоидов. Даже Яков Давидович Зальцман, руководитель центра, когда его аккуратно расспросили в больнице, отмахнулся и заявил, что такое невозможно в принципе. А если по каким-либо ему неизвестным причинам возможно, то его институт к этому отношения не имеет.
— Только что поступил звонок из лаборатории, — вновь ожил дежурный. — Звонит Луиза Иваневич, дочь сотрудницы лаборатории Весновского, сейчас она находится в лаборатории. Константин Федорович убит, здание захвачено неадекватным шестнадцатилетним последователем радикального ислама. Теперь главное.
— А до сих пор было скучное предисловие? — буркнул генерал.
Вышколенный дежурный пропустил реплику мимо ушей.
— Луиза Иваневич, студентка из группы, о которой говорил городской прокурор, сообщает, что в лаборатории находится некий артефакт, от которого зависит будущее мира.
«Как в кино», — поморщился генерал. Наверняка, под впечатлением от чего-то немыслимого (скажем, от тех же невидимок) юная особа преувеличила увиденное или вовсе приняла одно за другое. Впрочем… Тот, кто обеспечивал охрану создателям атомной бомбы, тоже не представлял масштаба происходившего рядом. А если девчонка права?
— Допустить попадания артефакта в руки террориста нельзя, — четко рапортовал дежурный, — может случиться непоправимое, и Луиза Иваневич требует как можно скорее уничтожить здание института вместе с подземными лабораториями. Она повторяет, что на счету каждая секунда, иначе существующее мироустройство изменится на такое, каким его захочет видеть террорист. Артефакт обладает такой способностью.
Гораздо больше, чем существование сказочной волшебной палочки, генерала поразило другое.
— Девушка вызывает огонь на себя?
— Так точно, товарищ генерал. Сейчас она еще на проводе, просит соединить ее с мамой. Хочет рассказать, что произошло, и попрощаться. До того, как попасть в здание исследовательского центра, Луиза Иваневич встретила тяжелораненого заведующего лабораторией Весновского, и у нее есть информация, которую тот требовал срочно передать Анне Моисеевне.
Генерал вскочил.
— Соединить. Включить громкую связь. Одновременно известить Кремль и отправить на авиабазу подтверждение ситуации категории «А». Напомните, что цель находится на минус третьем этаже, необходимо снаряжение вылетающего борта противобункерными БетАБами. Также запросить разрешение на использование вакуумного боеприпаса АВБПМ, так как на территории появилось нечто неизвестное, что не должно остаться в живых… если оно живое. А если неживое — тем более. Как только Анна Иваневич подтвердит, что говорит именно с дочерью, объявить эвакуацию и дать приказ на уничтожение. Исполнять.
Глава 28
Снова вместе и бомба
Странный розовый мир. Или не розовый, просто надо как-то назвать. Здесь не было цвета, только сияние. Не было верха и низа. Ник ощутил себя в центре множества… лиц? сущностей? душ? Мириады этих существ, одним из которых был он сам, смотрели на него. Нет, смотреть они не могли, глаз и даже форм у них не было. Ощущали. Они радовались ему. Приветствовали его. Любили его. Так уже было однажды, когда у него ненадолго останавливалось сердце.
И вот он снова здесь. Где? Не важно. Смыслы и определения не требовались, здесь не было ни слов, ни каких-то конкретных мыслей. Только разлитое в воздухе (в воздухе?! ха-ха!) овеществленное счастье. Все любили Ника. Он любил всех. Любовь струилась, текла и сверкала. Наполняла и пенилась. Облизывала и проникала. Так не бывает. Но было. С ним. Сейчас.
Впрочем, какое «сейчас» там, где нет ни пространства, ни времени? Всегда. Везде. Вот правильный ответ.
«Не видел такого глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку…»
Словно за шкирку потянули. Видение померкло, сменилось белым коридором, который быстро темнел.
Ника тащило назад. Он упирался изо всех сил — ментально, поскольку физического тела не имел. Он не хотел назад. Очень хотелось обратно в сияние и общую любовь, не разделявшуюся на частности.
Опять обман-дурман и наваждение — как утверждала Фаня? Иллюзорный вброс умирающего сознания? Может быть. Когда сознание утрачивает контроль над подсознанием, оно выдает весьма любопытные картинки. Ник увидел то, что хотел.
Глупости. Он этого не хотел. Оно настигло его само, и в тот первый раз, и сейчас. И так же, как в прошлый раз, оно оказалось неохватным и безмерным, чудесным и бесконечным.
«Каждый получит по вере его». Но разве Ник верил в жизнь после смерти? Нет, только допускал. Вот и получил, то, что допускал. Это нельзя считать фактом. Скорее, галлюцинацией. Воплощением желаемого. Но как желать того, что представить невозможно? Неувязочка.
Что-то происходило с ним. Что-то новое. Неправильное. Он сопротивлялся. Телом.
Тело! У него снова было тело.
— Ник!!! — вопль отчаяния достиг ушей.
Луиза?!
— Луиза!
— Ник!
Он открыл глаза. Его обнимала Луиза — заплаканная, милая, родная. Рядом, посреди не имевшей окон комнаты, висел — Ник сразу догадался — Митя: комок темного цвета, переливающийся разными оттенками и чуточку мерцающий. Совсем маленький. Внешне он напоминал округлый булыжник или неровное пушечное ядро мелкого калибра.
— Это он меня?.. — вопрос Ника остался незаконченным.
Вернул? Оживил? Воскресил?
Рыдавшая в его объятиях Луиза кивнула, слов у нее сейчас не было. Наверное, она до сих пор не верила, что невозможное произошло. Ник тоже не поверил бы, если услышать от других.
Вспомнился рассказ Павла Алексеевича: «Бесследно исчезали, переносились за тридевять земель или превращались в кого-то люди, появлялись огромные животные и невидимая нечисть». С переносом, исчезновением и невидимой нечистью уже сталкивались, превращения и огромные животные тоже вполне объяснимы: захотел, скажем, гулявший рядом с Митей зайчик стать таким, чтобы пожевать свежие листочки с кроны дерева… Дальше каждый сам способен представить, что могло произойти с зайчиком, как он мог вырасти или в кого превратиться. И что именно рассказали бы потом случайные очевидцы.
