Но Весновский говорил еще кое-что. «Святой отшельник творил чудеса, исцелял от неизлечимых болезней и даже воскрешал мертвых».
Воскрешал!
Единственной мыслью, единственным настоящим желанием Луизы стал Ник, и он вернулся оттуда, откуда не возвращаются.
Истерзанная многочисленными разрывами грудь чувствовала себя замечательно. Ник подозревал, что на коже от прошивших пуль даже следа не осталось. Потом он посмотрит, а сейчас есть более важное дело. Он оторвал от себя Луизу, и оба, понимая друг друга без слов, уставились на Митю.
Рядом, как в фантастическом кинофильме, вывалились из подпространства Аскер и Мирон. Просто возникли из ниоткуда.
— Жив? — не поверил Аскер, который своими глазами видел смерть Мирона и как его тяжелый окровавленный труп переносили в здание.
О том, что его собственное тело недавно походило на дуршлаг, Аскер то ли не догадывался, то ли предпочел не вспоминать.
— Если не надеялись — я обижусь. — Мирон поглядел на Митю. — Работает?
— Еще как.
Они обнялись — все вчетвером, без глупого стеснения, больше не деля себя на единицы, поодиночке оказавшиеся бессмысленными и бессильными в мире, полном угроз. Как тогда, в пещере, во время общей опасности, сейчас они были единым организмом. «Три плюс одна» стали твердой четверкой, которая оказалась сильнее любых других цифр, хоть двузначных, хоть бесконечных. Они это чувствовали.
Все вместе они вновь посмотрели на съежившийся, ставший совсем маленьким исполнитель желаний.
Ничего не происходило. Сломалось? Кончилась внутренняя батарейка?
Ник думал о Луизе. А Луиза могла думать о сестре. Аскер — много о чем. В том числе о Луизе — о том, что могло бы у них быть, если Митя действительно всесилен. Или о росте, который неплохо бы увеличить, чтобы из жизни исчезло множество проблем. Или о родичах и земляках вроде Ибрашки, не теми способами решавших собственные проблемы. Или об этих проблемах, чтобы решить их раз и навсегда. А мысли Мирона Ник не представлял при всем желании. Впрочем, первое, о чем подумает Мирон, будет про Луизу, это понятно, он за нее жизнь отдал. Но если о ней одновременно думают трое из четверых, результата не будет.
Или будет?! Соберись они здесь без Луизы — получил бы каждый по отдельной?
А если одну на всех? Нет, спасибо. К тому же, это чисто гипотетическая версия, такого не будет, потому что их здесь четверо, а Луиза сама о себе мечтать не будет.
— Почему он уменьшился?! — Луиза побледнела.
Висевший в воздухе темный комок в один миг стал вполовину меньше.
— Видимо, уменьшается как при выполнении, так и невыполнении, — задумчиво вымолвил Мирон. — Если энергия расходуется не столько на исполнение желаний, сколько на их выявление, и желания при этом различаются…
— А когда ты возвращала нас, — перебил Ник, — он тоже каждый раз половинился?
— Нет, каждый раз примерно на один и тот же объем, — припомнила Луиза, — но при большем размере это не было так заметно. Еще одно уменьшение станет последним, Митя просто исчезнет.
Воцарилась тишина.
Одно желание — максимум. Последнее. Главное.
Неужели они такие разные?! Разве нет ничего, что желали бы все одновременно?
Из-за двери донесся размеренный стук, словно там орудовали кувалдой.
— Это Ибрашка, он ломает стену. — Луиза на миг оглянулась туда и стала сбивчиво рассказывать: — Вы трое погибли, чтобы спасти меня. Я нашла Митю. Долго формулировала желание, но мысли разбегались, ничего не получалось. Тогда я позвонила домой, но попала на военных. Ибрашка расстреливал дверь из всего оружия, которое нашел в здании. Сейчас он взялся за стену. Если он войдет… — Луиза уткнула лицо в плечо Ника. — Простите меня. Я попросила военных разбомбить «ящик», чтобы исполнитель желаний не попал к тем, кто распорядится им в ущерб другим.
То, как Луиза прильнула к Нику, сказало о случившемся больше любых слов. Три плюс одна стало двойкой внутри четверки. Аскер и Мирон кивнули и улыбнулись — больше не будет тайного соперничества и неловких ситуаций, отныне все ясно и понятно. И да будет так. Луиза сделала выбор. Такой выбор Аскер и Мирон одобрили, об этом сказали их глаза.
Стены и потолок содрогнулись. Военные поверили Луизе.
Эпилог
До боли знакомые обои в цветную полоску. Постер с любимым исполнителем. Настенная полка, покосившаяся под тяжестью книг. Заваленный всякой всячиной стол с компьютером.
Ник был дома. Будто ничего не случилось.
События трех последних дней не могли быть сном!
Или могли? Взгляд прыгнул сначала на часы, затем на календарь, сдвинутый заботливой рукой мамы. Дата и время показывали середину очередного понедельника. Родители на работе. А Ник дома, стоит посреди своей комнаты в замызганном спортивном костюме…
События пятницы и выходных были правдой!
Когда мир треснул и сокрушился, сердце без спросу захотело в обитель покоя — домой. В момент, когда тебя взрывают, этого непроизвольно захочет каждый. И это значит…
Ник схватился за телефон. Быстрый набор. Гудки. Голос:
— Ник?!
— Луиза!..
Он вдруг понял, что перестает видеть. Мир поплыл оплавленными потеками и исчез в сумасшедшем сиянии округлых завихрений. На руку упала капля. Еще одна.
Ник не стеснялся плакать. Это были слезы счастья.
Послесловие автора
А может быть, чтобы мечты сбывались, не нужны никакие Мити? Достаточно всем вместе желать одно и то же, и чудо случится. А вдруг? Никто же не пробовал.
Петр Ингвин, 2016–2018
