– Конечная цель нашей жизни, – говорил Учитель, и его надтреснутый голос разносился над головами учениц через латунный рупор, – это смерть. Забудьте о любой печали по поводу смерти, которую вы могли чувствовать до сих пор, будь то смерть родителей, сестер, братьев, дедушек и бабушек или друзей, ибо подобные чувства – всего лишь бесплодные эманации иного мира, глупая вера в то, что смерть, будучи концом, представляет собой повод для траура. Ни в коем случае! Смерть – это самый высокий пьедестал, на который мы можем забраться, чтобы окинуть взглядом мир; смерть доставляет удовольствие именно потому, что она – финал, кульминация аномалии, именуемой жизнью. Не слушайте, дорогие мои будущие святые, тех, кто говорит, будто смерть и есть аномалия, а старение и усыхание плоти на костях – дефект биологического механизма, коим мы могли бы воспользоваться, чтобы радостно продлить свое бытие в мире. Не слушайте и тех, кто говорит, что смерть – это порог, ведущий к новому началу. Это учения из не’Мира, их надлежит отвергнуть. Слушайте меня! После смерти над’Человека нет ничего, лишь бескрайняя протяженность тьмы, которую мы даже не сумеем постичь с помощью чувств, поскольку к тому моменту их лишимся; в этом трагедия смерти, ибо даже у завершения есть своя трагедия, но не такая, как та, о которой говорят слабые Скырбой. Слушайте меня! Жизнь – сама по себе аномалия: кусок мяса, разросшийся в чреве мира, со всеми своими венами, артериями, сухожилиями, хрящами, мышцами, костями, сердцем, мозгом и прочим, что своим существованием пачкает и оскорбляет пустоту. Болезни, старение и, в конечном итоге, смерть плоти и духа – это благословение. Это процессы не распада, но исполнения предначертанного. Слушайте меня! Только вы – те, кому суждено стать святыми, – знаете тайну смерти-после-смерти, этого чуда, дарованного нам возлюбленной Королевой Копролитов. Ибо лишь немногие из вас сумеют испытать переход, понять, увидеть и познать гниль телесную – разложение тел, к которым мы поневоле привязаны, дабы исполнить то, чего жаждет пустота внутри нас. Мы появляемся на свет в волдырях Тапала, гнойных и вонючих, мы жертвы свершенной над ним казни, и наш долг – понять, что происходит, уразуметь, что все наши бренные оболочки рождаются с дефектом телесности, занимая место в мире, над всеми довлеет проклятие обитания на куцем участке пустоты. Вернуть ничто туда, где были мы, – вот величайшая из тайн. Поэтому слушайте, что я скажу: те, кто умирают прежде смерти, благословлены, а те, кто умирают после смерти – святы.
Карина вспоминала первые дни в Башне. Она все еще была во власти глубокой скорби после смерти Кунны, которую, как выяснилось почти сразу, многие старшие девочки и даже учителя ценили за смерть-прежде-смерти, которую ей повезло испытать. Тогда-то Карина и узнала, как умерла ее сестра, поскольку Алана не сумела – или не хотела – поведать все, что обычно рассказывают, когда умирает над’Человек. Ей сказали, Кунна повесилась, привязав веревку к подоконнику в Башне, и ее труп нашли через день болтающимся на ветру. Она лишила себя жизни от чрезмерных мук в Башне – такая смерть, как позже узнала Карина, высоко ценилась среди тех, кто обучался последней святости. Говорили, она часто плакала и твердила, что ее место не здесь, что она жертва ошибки; все эти рассказы – труп, покачивающийся от утреннего ветра, птицы, выклевавшие ей глаза, крысы, прыгающие с подоконника на тело, чтобы в падении вцепиться, пронзить кожу острыми зубами и начать пиршество, – звучали пылко, страстно, с оттенком изысканных мук и пафоса. Карину приняли хорошо.
Солдатский центр Розовой Башни выглядел не очень впечатляюще для тех, кто смотрел на девушек из-за забора: круглый двор, не слишком большой, где воспитанницы бегали и выполняли всевозможные, ужасно тяжелые физические упражнения, предназначенные для того, чтобы сломить дух и вынудить разум больше думать о смерти. Приближение к ней, состояние кататонии, сопровождающееся одновременно испугом и чистейшей радостью, могло принести испытавшим его девушкам дополнительные баллы в их системе оценок, от Паллора, первой стадии ученичества, до Путрефакцио, пятой и последней
[22]. Посреди двора возвышалась Розовая Башня, которую так называли из-за оттенка, который она приобретала на рассвете и закате. Утром казалось, что она покрыта плотью и кожей, свежими и здоровыми. Но когда приближалась тьма, дырявая луна бросала на башню иной свет, и ее текстура, ее цвет менялись, от чего она казалась высоким холмом гнилого мяса, по сторонам которого стекали соки, и каменные плиты выглядели кусками гниющей плоти, тут и там продырявленной окнами, за которыми спали дочери из ордена Королевы Копролитов. Чуть поодаль располагались залы, из которых доносился жуткий смрад, но Карине еще не разрешалось туда входить – этой чести удостаивались только ученицы, которые переходили от ступени Ливор к ступени Путрефакцио, святые над’Мира.
В те ранние дни ученичества наставники читали по лицу Карины печаль из-за смерти Кунны и потому подвергли ее суровым мукам: она должна была отбросить это не’Мирское суеверие. Одиннадцать дней она провела запертой без еды, получая лишь несколько глотков воды в сутки, в комнате с окном, закрашенным черным снаружи, вынужденная сидеть в собственных нечистотах и не сводить глаз с дверцы размером с ладонь на потолке, через которую три раза в день невидимые руки бросали трупы животных на разных стадиях разложения. Тридцать три таких трупа – голубей, крыс, ягнят, кошек – насчитала Карина, пока сидела в собственных экскрементах, с рвотой в одном из углов комнаты, слабая и страдающая от жажды, иногда поворачиваясь к окну, которое выходило на залы, откуда при перемене ветра шел смрад, будто из чуждых далей, из гниющих экзотических миров. Последний труп был человеческим: это оказалась маленькая девочка, наполовину съеденная прожорливыми червями, которые отчаянно ползали по ее плоти, неожиданно пришедшей в движение, раздувались, лопались и падали на пол комнаты, где заточили Карину. В тот последний день, ближе к вечеру, ей было первое видение: славная, вечная Королева Копролитов явилась и заговорила голосом Кунны.
Карина склонилась над трупом девочки, наблюдая, как разложение творит и уничтожает новые земли из
мяса и кожи, как вдруг почувствовала, что воздух вокруг нее сделался холоднее. Уже тогда она слышала, что Королева Копролитов редко показывается ученицам на ступенях обучения ниже Ригора и почти никогда – за пределами Капеллы Непроглядной Тьмы. Карина испытала скорее любопытство, чем испуг, но продолжила наблюдать, как поток червей движется по долинам из плоти и рекам из соков над’Человека, ожидая приближения королевы. Потом она ощутила, как на плечо легла ладонь, и скосила взгляд на сухие пальцы, от прикосновения которых рубище на теле Карины мгновенно почернело.
– Не оборачивайся, – сказала королева, и Карина узнала голос Кунны.
