– Таааааууууушшшш…
Так и вышло, что новый святой Тауш отправился в путь один – и, в то же время, нет; сопровождали его девяносто девять невидимых братьев и один видимый. Они направлялись к Мандрагоре, которая явилась к нему в видении, и две недели ночевали в кодрах и на полянах, где братья пели и играли, их голоса далеко разносились в лесной чаще, и люди опасливо поглядывали на паломника с закутанным свертком в руках, чей голос звучал подобно целому войску. Они прошли через села, пребывающие в страхе, и узнали о человеческих поселениях, где никто не смел облегчиться уже несколько недель, потому что всех перепугал слух: дескать, кто-то разгуливает по Ступне вдоль и поперек, воруя телесные нечистоты из-под людей и прямо из них. Ученики поняли, что они на правильном пути, и когда впоследствии прибыли к стенам Мандрагоры, вздохнули с облегчением и рассеялись по окружающим лесам в ожидании, когда святой отдаст приказ о начале конца.
Мандрагора тогда была еще заперта, и новому Таушу пришлось остановиться в трактире под названием «Бабина бородавка» – подождать, пока минует опасность, связанная с Братьями-Висельниками. Он постучался, и его приняли; так, пусть никому еще об этом не было известно, трем ученикам Мошу-Таче – Таушу, Бартоломеусу и Данко – впервые за долгое время выпало поесть из одного котла.
* * *
Миф
[33] о святом или не’святом Тауше – хороший пример того, что мы попытались проиллюстрировать в предыдущей главе. Напоминаю, что легенда – любая легенда – представляет собой патоген, способный на мощные мутации как в разуме больного, так и за пределами разума носителя, каковая ситуация была проиллюстрирована в пятой главе: открытие семисот тридцати пяти легенд о Бартоломеусе и сопоставление этого архива с одиннадцатью версиями, которые одновременно существовали в разуме писца Флавиуса Арделяна, коего обнаружили блуждающим по окраинам Эротастана и привели ко Двору, чтобы он предоставил свои объяснения. Патоген мифа мутировал столь сильным и агрессивным образом, что в погребе дома в квартале Фабер обнаружили нового Бартоломеуса. К счастью, эманация не обрела полную силу и когнитивные способности, вследствие чего ее было легко поймать и исследовать. Тот первый шаг – изоляция вируса мифа в столь продвинутой эволюционной форме – способствовал нашему пониманию легенды и ее включению в категорию пандемий третьей степени. В настоящее время изучаются отклонения во всех образцах мифов типа «Бартоломеус Костяной Кулак» для обеспечения изоляции вероятных эманаций.
Как уже было сказано в начале главы, миф о Тауше – подходящий пример заразного мифического патогена, воздействующего как на народы Мира, так и на не’Мирские. Более того, благодаря гипотезе «патогенного диалога» (в настоящее время не подтверждена; см. также доклад «Теория Великого Червя. Случай многосторонней патогенной связи?», представленный Изом Апалункасом на Королевской конференции в Матасе, 17 827 п. м. Т.) мы подозреваем, что мутировавший вариант этого мифа мог попасть посредством книг и в пре’Мир, в форме мифа об Утонувшем Старце, который, извергая живые водоросли через пупок, душит моряков, пытающихся пересечь Манящее море и попасть в пост’Мир. В первый раз мы встречаем легенду о носителе шнура в седьмом томе антологии устной поэзии, составленной Евстахием Мудрым около 15500 года п.м. Т., где описывается встреча двух крестьян из уединенного села, утверждающих, что они – прямые потомки Исконных, спустившихся в Альбарену. Евстахий подтверждает, что благодаря тем селянам было открыто множество первичных легенд (в настоящее время эти патогены зарегистрированы под идентификационным кодом CD-101 и, в случае агрессивных мутаций, как мы уже убедились, они могут одушевить целые королевства, а в случае Ступни Тапала – почти весь мир), однако в том селе так и не удалось осуществить подробные исследования, поскольку все жители исчезли в скором времени после того, как Евстахий опубликовал свой том (см. также «Считать ли евстахианцев потомками Исконных?», братья Абель и Коул, 17831 п.м. Т., Либрос, меж’Мир, с переизданиями). Среди евстахианцев циркулировал мифоген Тауша в той версии, где святой был молодым пастухом, который, увидев, что его овцы погибают от неведомой болезни, пролежал один день и одну ночь, погруженный в глубокие размышления и обеспокоенный тем, что ему не во что будет одевать односельчан, а потом, обнаружив ниточки у себя в пупке, потянул за них. Чудо заключалось в том, что ниточки не обрывались, одна переходила в другую, и вышло длинное волокно, из которого пастух, чье имя не сохранилось, спрял нить и связал одежки собратьям, тем самым спасая их от мороза грядущей зимы.
Извлечение этого мифогена произошло, как мы уже видели, из книги, однако недавно удалось получить вирус Taushonias Turbiis устным путем от престарелой женщины из
села Ватра, рассказавшей про грот, в который она наведывалась, будучи ребенком, и где, по словам женщины, услышала не менее трех вариаций одного и того же мифа. Я говорю «услышала», поскольку старушка заявляла, что в гроте есть место, где можно сесть на определенный камень и, если снаружи идет дождь, вода будет просачиваться через множество полостей и каналов, капать в подземное озеро, а звуки капель, ударяющихся о разные поверхности с разной тональностью, будут имитировать внятные голоса, как будто повествующие легенды. Грот назывался Уста Миров, и, поскольку примерно пятьдесят лет назад он обвалился, мы не можем подтвердить достоверность рассказа старушки из Ватры. Похоже, грот простирался как в Мир, так и в не’Мир, представляя собой необычайно опасный проход между мирами, но, в то же самое время, центр, где в капельках воды собирались легенды, чьи аналоги существовали в обоих мирах. Согласно свидетельским показаниям, пять разных версий одного и того же мифа – мифа о Тауше – были записаны в том гроте.
Самые недавние исследования особым образом сосредоточились на теории редукционизма, примененного к мифогенам (Эльвира,
Матулопатос и др.), и на предполагаемой возможности приведения каждой эволюционной ветви означенных мифогенов к общему знаменателю. Самая распространенная – и, таким образом, самая вирулентная – форма легенды о святом Тауше выглядит следующим образом.
Тауш родился в городе Гайстерштате и с младенчества демонстрировал сверхчеловеческие способности: разговаривал с призраками и животными, без труда исцелял бессловесных тварей и, что самое удивительное, мог выделять через пупок жидкость, которая от контакта с воздухом твердела и принимала вид красного шнура. Небольшое, но необходимое отступление: существование Гайстерштата на Ступне Тапала подтверждено исторически, но наличествует слишком мало документов и официальных свидетельств путешественников из чужих краев, побывавших в тех местах, чтобы хоть с какой-то степенью уверенности восстановить местную версию мифа о Тауше; а также для того, чтобы проиллюстрировать экстраординарную способность вируса к мутациям и дальнейшей передаче лишь некоторых ответвлений истории, к примеру, связанных со шнуром, который часто – но не всегда – красного цвета (см. случай Мирчи Кэртэреску, который в романе «Соленоид» рассказывает о черном шнуре, выделяемом его персонажем). Похоже, Тауш на самом деле поступил в ученики, о чем у нас есть сведения, главным образом, извлеченные из королевских реестров над’Мира, основанных на официальных свидетельствах в рамках совместного трансшпионажа. Легенда гласит, что орден, частью которого был Тауш, погиб в результате некоего кровавого события (в разных версиях встречаем бродячий карнавал, нападение крысолюдов и беспощадный недуг, отделяющий душу от тела и перемешивающий, словно во время блистательной и искусной игры с зеркалами, идентичности учеников; см. Taushionis Viraliis, B107. 5, Королевские архивы), а сам Тауш, коего в Мирских мифах называют святым, а в не’Мирских – несвятым, отправился вместе с товарищами, другими апостолами из ордена, по Ступне Тапала, чтобы отомстить за случившееся.
