Около первого моста через реку я увидел третью группу с пирожками — двух женщин и мужчину. Когда я прошел мимо них, за спиной возник яркий свет. Я повернул голову и посмотрел назад — полицейская машина ехала в мою сторону. Судя по тому, что двигалась она очень медленно, как годовалый ребенок, мне хотели задать пару вопросов. Где вы живете? Куда направляетесь? Почему бегаете в темноте?
Чувствуя на себе взгляд из машины, я вытер лицо полотенцем, на котором не было ни капли пота. Дополняя вид профессионального спортсмена, я побежал, как обычно бегают профи. Взгляд долго следил за мной, пока я не добрался до перехода. Полицейская машина со скрежетом повернула налево и удалилась в сторону морского парка Кундо. На светофоре горел красный.
Ожидая зеленого света, я посмотрел на другую сторону улицы и подумал, что спуститься к причалу вряд ли удастся. За волнорезом все было покрыто очень густым морским туманом, гораздо гуще, чем вчера. А у входа к причалу стояли две полицейские машины. Пирожковая еще работала, но в ней не было посетителей. Похоже, все люди, которые должны были пройти вдоль реки, уже нашли себе попутчиков и разбрелись. Хоть на этом спасибо. Как только включился зеленый свет, я сразу перешел через улицу.
— Ой, молодой человек, just a moment, — раздался голос хозяина пирожковой, как только я ступил на тротуар. Я недолго поколебался, делая вид, что собираюсь побежать прямо к смотровой площадке.
— Подойди сюда. Мне надо тебе кое-что сказать, — хозяин махал мне рукой. Я, словно нехотя, пошел к нему.
— Ты вышел на пробежку?
Я кивнул головой и посмотрел на большую сковороду, где обычно жарились пирожки. Рядом лежала груда готовых, а на самой сковороде ничего не было. Видимо, сегодня продажа шла особенно бойко.
— Ты же в последние дни бегал по ночам, верно? — Он щипцами взял один пирожок и передал мне. Я взял его и ответил: «Нет». — Да? Но после обеда я тебя точно не видел. Ведь так?
— Я бегал на рассвете.
— Ааа. Понятно… — Хозяин долго кивал головой и снова спросил: — Значит, и вчера ты бегал утром?
— Нет, вчера я вообще не бегал.
На этот раз он опять сказал «ааа…понятно». Я молча ждал, что он еще скажет.
— Ты сегодня тоже побежишь к смотровой площадке?
Он вытер руку о стеганые лоснящиеся штаны и взял бумажный пакет. Я долго смотрел на его штаны и стеганую черную куртку, которая, как и штаны, блестела от жира. Затем посмотрел на ушанку и перевел взгляд на вешалку, висевшую на одном из столбов, поддерживающих навес пирожковой. На ней был чехол с молнией, в котором было серое полупальто и кепка. А под пальто, наверно, висел костюм с чистой рубашкой и галстуком. Внизу стоял большой чемодан, рядом с которым лежала коробка с ботинками.
Я несколько раз видел, как в половине двенадцатого хозяин пирожковой садился после работы на автобус до города Ансан — всегда в костюме, сером пальто, кепке и в начищенных ботинках, а в руке чемодан. Он выглядел не как торговец пирожками, а как офисный работник средних лет, который после длительной командировки возвращался домой. В девять утра я тоже несколько раз встречал его в таком виде, когда он выходил из автобуса. После того, как он открывал свою лавочку, он переодевался в перепачканный маслом рабочий костюм, открывал чемодан и доставал оттуда пластмассовую миску с тестом и остальные ингредиенты. Так он превращался в торговца пирожками. Он очень старался помогать людям находить попутчиков и очень любил совать нос в чужие дела, чтобы разузнать обо всех поподробнее.
— Сегодня тебе лучше не бегать, — немного подождав моего ответа, он заговорил первым: — Возможно, ты уже видел в новостях, что на рассвете на причале обнаружили труп.
— А как это связано со смотровой площадкой?
— Конечно, связано. По всему району ездит много полицейских машин. Даже рядом с нами стоят две. Патрульные осматривают улицы каждые десять минут. Однако эти тупицы до сих пор не обнаружили ни одной зацепки. А страдают из-за этого одни горожане. Возьмем, к примеру, хотя бы меня. Сегодня невозможно было нормально торговать. То полицейские приходили, то следователи, и все задавали одни и те же вопросы. Во сколько я закончил вчера работать? Не видел ли кого-нибудь подозрительного вокруг? Знаю ли я кого-нибудь, кто часто ходит по ночам по этой дороге?
Я опустил глаза. Очень хотелось спросить, что он ответил, но я сдержался и откусил кусок пирожка.
— А когда я им сказал, что, кроме завсегдатаев, которые поздно вечером покупают пирожки, я никого не видел, они стали уточнять, кто же эти завсегдатаи.
В этот момент сироп из пирожка полился мне в горло. Он был настолько горячим, что казалось, пищевод вот-вот расплавится. На глаза навернулись слезы. Хозяин быстро подал мне стакан с холодной водой.
— Ой, ешь помедленнее, а то обожжешь все нутро. Можно и рак пищевода заработать.
Только когда я залпом опрокинул стакан воды, почувствовал, что могу открыть глаза.
— Забирай за три тысячи вон, — с этими словами хозяин положил оставшиеся девять пирожков в пакет и отдал мне. — Отдаю с огромной скидкой, потому что давно тебя не видел.
Я должен был послушно купить эти пирожки, если мне хотелось услышать, что он расскажет дальше. Я взял пакет и протянул пять тысяч вон.
— Ты же выходил иногда поздно вечером на пробежку, так? — Он расправил купюру, положил ее в сумку для денег на поясе и продолжил: — Когда об этом узнают полицейские, они не оставят тебя в покое. Я им, конечно, ничего не сказал. Откуда мне знать, кто из моих клиентов чем занимается. Все, что мне про тебя известно, так это то, что ты живешь в «Лунном факеле».
Откуда он узнал? «Лунный факел» находился не так близко от волнореза, и, естественно, из этой пирожковой он никак не мог видеть, куда я возвращаюсь после пробежки. А сам я никогда ему об этом не говорил. Я положил оставшийся кусок пирожка в рот и через силу принялся жевать.
— Ты не помнишь девушку, которую я отправил с тобой прошлым летом? Ну, та, которая вечно в темных очках, даже в осеннюю дождливую ночь ходит с распущенными длинными волосами, как кикимора, она еще на том стуле сидела? — хозяин указал на белый пластиковый стул, который стоял сбоку от пирожковой.
— Помнишь?
Я вспомнил. И даже понял, как он узнал, где я живу.
— Вчера она тоже вышла из автобуса одна. Было еще не так поздно — около девяти. Не успела зайти ко мне в лавку, как сразу уселась на стул, положив ногу на ногу, словно это ее персональное место, и спросила: видел ли я сегодня тебя? Я сказал, что не видел. По лицу было видно, что она очень расстроилась. Я даже подумал, может, виды на тебя имеет. Вот я и спросил ее, как она в прошлый раз с тобой добралась. Она и сказала, что ты живешь через улицу от нее. Она — в квартирном комплексе «Е-пхурын», а оттуда через улицу только «Лунный фонарь», не так ли?
Вдруг я вспомнил алый зонт, который катился по проезжей части. Вспомнил женщину, которую вчера ночью увидел у перехода. У нее был алый зонт? Хозяин пирожковой продолжил про вчерашнюю кикимору:
