— Да. Я иду домой.
Этого было достаточно, чтобы сразу узнать этот голос, который я узнал бы среди сотни других — голос Хэчжина. Я немного поколебался. Дать ему знать, что заметил его? Тогда он меня обязательно спросит, куда я иду в такое позднее время. Если я отвечу, что вышел на пробежку, то он расскажет маме. Для нее это будет новым поводом сердиться на меня за то, что я убежал через крышу.
— Нет, все нормально, — слова донеслись метрах в десяти от меня, и из тумана выскочила темная тень. Я больше не колебался и быстро спрятался за фонарь. Между фонарным столбом и ограждением вдоль реки было пространство, где мог поместиться взрослый человек. Подходящее место для того, чтобы спрятаться — фонарь нависал над дорогой, поэтому за столбом было темно, к тому же стоял туман, поднимающийся от реки.
— Да, завтра к двум я приеду в район Санамдон.
Стоя лицом к реке, я услышал у себя за спиной голос Хэчжина. Вдруг мне захотелось писать. Если собаку поднять лапу заставляют столбы, то мужчину расстегнуть ширинку — протекающая рядом река. Пока я смотрел на журчащее течение, которое стремительно неслось к плотине, я, естественно, захотел писать, что я и сделал. Хэчжин остановился. Вряд ли он мог меня увидеть — вокруг было темно, я стоял к нему спиной с капюшоном на голове, моя голова была опущена. Меня беспокоило только одно — слова «Частный урок» на спине.
Человек отличается от животного тем, что может посмотреть на себя со стороны. Все мои нервы были сконцентрированы на точке за спиной, и одновременно я видел себя. Я совсем себе не понравился — стою в темноте у столба с напряженно опущенной головой, писаю в реку и боюсь, что меня узнает Хэчжин. Я не преступник, за мной никто не гонится, я не сбежал посреди ночи с чужими деньгами. Почему я так жалко себя веду? Я выдавил несколько капель мочи, по-прежнему ощущая полный мочевой пузырь. Я был так сильно раздражен, что мне даже захотелось громко крикнуть и прогнать Хэчжина. Проваливай поскорее…
И он ушел. Когда звук его шагов совсем удалился, я тоже пошел. Что было бы, если б в тот день я окликнул Хэчжина? Перестала бы мама следить за мной? Я опять вернулся к исходной точке. Чего именно боялась мама? Нет, будет точнее спросить «почему она боялась?».
На следующей странице был уже не октябрь, а записи от августа. Значит, она пропустила два месяца.
30 августа. Вторник.
Хэчжин и Ючжин вернулись с острова Имчжадо. Вернулись почти к полуночи. И на день раньше запланированного. Ючжин был в куртке из гортэкса, хотя после затяжных дождей стояла страшная жара. В этой куртке можно было задохнуться. Он ужасно вспотел. На руке были царапины, а на лбу под потными волосами виднелся синяк.
Не может быть. Он опять перестал принимать лекарство? Не может быть… Надеюсь, у него не было припадка.
Это «не может быть» она осторожно использовала на случай, если оказалась бы не права. В тот день, когда мы вошли в квартиру, мама сразу уставилась на мой лоб, и я понял, что мама все поняла. Спросив «почему у тебя на лбу синяк», она просто хотела во всем убедиться. Но я не хотел ничего подтверждать.
— Когда я садился в лодку, ударился о косяк.
Мама без всякого выражения посмотрела на меня и задала второй вопрос:
— Почему ты в такую жару в куртке?
Я посмотрел на ветровку и сам задал себе этот же вопрос. Мне ответил Реалист. Чтобы прикрыть синяки и царапины на локтях, которые ты заработал во время припадка.
— Это подарок Хэчжина. Ты же сама учила, что, получив подарок, из приличия надо сразу его надеть.
Хэчжин, сидя на диване, снимал носки и всем своим видом говорил — Сейчас я очень занят, поэтому мне не до ваших разговоров. Наверно, ему было совсем неудобно от моего вранья. Тем более, из-за моей лжи его вещь в память о первой работе над фильмом превратилась в подарок мне. Наверно, ему было не по себе от ледяной атмосферы в доме, хотя мама пыталась скрыть ее, задавая обычные вопросы.
Больше мама ничего не спрашивала. Наверно, когда я пошел в свою комнату, она расспросила обо всем Хэджина. Ючжин сказал правду? Хэджин, скорее всего, ответил «да». Сколько ни задаю себе этот вопрос, я твердо верю, что было именно так. Хотя выражение его лица наверняка говорило об обратном, а в голове мамы, как ряска на воде, бесконечно плавало «не может быть». Десять лет назад он однажды прекратил принимать лекарство, из-за чего его жизнь полностью перевернулась, вряд ли он снова на это пошел. Не может быть…
Может, вчера мама загнала меня в угол из-за этого «не может быть». Или она была больше не в силах прощать мне побеги через крышу? Если и это неверно, тогда должна быть третья причина, связанная и с лекарством и с крышей одновременно. Тогда можно будет понять, почему мама вчера взорвалась. Но от чего она все это время терпела и сорвалась именно вчера? Это не в ее характере — она бы остановила меня с самого начала, а не стала бы четыре месяца все это сносить и ограничиваться слежкой.
31 августа. Среда.
Было около десяти часов вечера. Я легла в кровать, когда над головой раздался странный глухой хлопок. Странным он был не от того, что я не знала, что это за звук. А, наоборот, от того, что знала. Так хлопает тяжелая железная дверь, закрывшаяся от ветра. В моем доме есть только одна дверь, которая закрывается с таким хлопком.
Меня беспокоят две вещи. Почему он вышел через крышу? Откуда он взял ключ, который я ему никогда не давала?
Верно, мама наверняка услышала глухой хлопок, потому что дверь закрылась, а не открылась. Железная дверь на крыше плотно прилегала к проему, и ее невозможно было с легкостью полностью закрыть. А чтобы при этом не издать еще ни звука, надо было аккуратно надавить на нее обеими руками. В тот день мне было не до этого, дверь хлопнула, и не один раз. Я ткнул указательным пальцем в запись между словами «с таким хлопком» и «меня беспокоят». Между абзацами была пропущена строка. Я воспользовался излюбленным выражением Хэчжин — если бы я… — и заполнил пустую строку. Если бы я был мамой… услышав глухой хлопок, сразу побежал бы на крышу.
Эта железная дверь создавала проблемы с самого первого дня нашего переезда. Ее установили тяп-ляп, и она была плохо подогнана к косяку. Из-за этого дверь периодически не закрывалась или открывалась сама по себе. Мама много раз обращалась к строительной компании с требованием отремонтировать дверь, но компания обанкротилась. Дело закончилось тем, что пришел кто-то из домоуправления и просто повесил на дверь крючок — все равно что пациенту со сломанной ногой помазать место перелома йодом. В прошлом году во время тайфуна дверь по сто раз на дню с грохотом открывалась, и крючок сорвало. Поэтому маме пришлось чинить косяк и поменять дверь за свой счет. Она установила там замок и задвижку. Мастер заверил, что дверь ни за что не распахнется сама — разве что с дома слетит крыша.
Вот мама и захотела проверить: не наврал ли ей мастер. Она наверняка сразу заметила, что под навесом горит лампа. А когда подошла к двери, увидела, что замок закрыт, а задвижка открыта. Возможно, именно в этот момент с двадцать второго этажа как сумасшедший залаял Хэлло, который брехал каждый раз, когда я спускался по лестнице.
